Александр Афанасьев - Последний бастион – 2. Бремя белых

И поэтому, лейтенант Синдеке не только не понял ни слова из того, что ему сказал аль-Мумит – он и поданные ему документы нормально прочитать не смог. В казармах рядом с ним всегда был Мтоку – его соплеменник постарше, который выучился при белых и теперь мог прочитать своему командиру нужные бумаги. Но сейчас Мтоку рядом не было, да и если бы он был рядом – показывать белым дьяволам, что он неграмотен, лейтенант Синдеке не хотел. Как и у любого другого «ребенка революции» в Африке у него сложилась мания величия перед белыми, своего рода «кодекс поведения» для настоящего воина. И сейчас этот самый кодекс заставлял его поступить с белыми собаками совершенно определенным образом…

– Выходите из машины! – рявкнул он на шона, своем родном языке, наглому белому и швырнул документы ему в лицо. Это было последней ошибкой в жизни, которую он совершил…

Аль-Мумит поднял пистолет и выстрелил чернокожему придурку в голову, промахнуться с такого расстояния он не мог. Синдеке даже не успел испугаться – его голова взорвалась серо-красными брызгами, он начал падать на машину, словно марионетка, у которой махом обрезали все веревочки. Тотчас сидевший на заднем сидении Али рванул ручку двери на себя, плечом вышиб дверь и прыгнул из машины, стреляя по сгрудившимся, оцепеневшим от неожиданности солдатам из автомата длинной, бесконечно длинной очередью…

Когда в голове колонны грохнул выстрел, моджахед в замыкающем Унимоге рванул на себя петлю, держащую тент и тент полетел вниз, открывая кузов машины с готовыми к бою террористами. Моджахед с гранатометом встал в полный рост, привычно, как он проделывал это уже много сотен раз, совместил планку прицела гранатомета с грязно-коричневым бортом БТР и нажал на спуск…

Реактивная граната рванулась к борту БТР, огненным шаром разорвалась внутри – противопульная броня для гранаты, что лист бумаги. БТР вспыхнул моментально, зачадил черным дымом, половину сидевшего с косяком у пулемета солдата вышвырнуло на дорогу, отшвырнуло метров на десять. Вторая половина осталась в бронетранспортере, там же сгорел заживо механик-водитель…

Второй пулеметчик, спавший прямо на земле, прикрывшись от солнца Тойотой, моментально вскочил, бросился за пулемет – и упал, изрешеченный длинной пулеметной очередью. Ибрагим, настоящий ас в обращении с пулеметом, поставив сошки на борт Унимога, точной очередью снял пулеметчика у крупняка и тут же перенес огонь на мечущихся под пулями солдат. Из машин выпрыгивали моджахеды, бежали вперед, стреляя на ходу…

– Не стрелять! – аль-Мумит вышел из машины, дважды выстрелил в воздух из своего Глока, стрельба сразу стихла. Перед ним в разных позах лежали на земле перерезанные кинжальным огнем солдаты зимбабвийской армии, чуть дальше чадно горел БТР. На разгром блокпоста у террористов ушло десять секунд…

Аль-Мумит пошел к Тойоте, держа наготове пистолет. Удивительно – но по двигателю – ни одного попадания…

– Али!

К командиру тотчас подбежал Али.

– Проверь эту машину! Берем ее с собой!

Крупнокалиберный пулемет на турели – неслабый аргумент в любом споре, из него можно сбить вертолет, и даже десантный самолет. То, что он достался неповрежденным – большая удача…

Трое моджахедов побежали к машине – и вдруг от машины раздались какие-то крики. Аль-Мумит повернулся, нахмурившись – двое моджахедов волокли упирающегося чернокожего в форме армии Зимбабве. Автомат волокся по грязи за ним, но чернокожий только истерично кричал и не делал никакой попытки им воспользоваться. Следом шел третий моджахед с ножом…

– Стоять! – моджахеды сразу замерли, хлесткий окрик эмира превратил их в соляные статуи. Аль-Мумит подошел к взятому в плен солдату, присел рядом с ним на корточки, посмотрел прямо в глаза, с удовлетворением отметил плещущийся в них страх…

– Говоришь по-английски…

– Да, бвана 10 10 хозяин – прим автора. , да… – запричитал солдат – не убивайте…

Аль-Мумит задумался

– Кто ты? Для чего вы здесь стояли? Какое у вас было задание? Ты меня понимаешь?

– Я Мтоку… Сержант Мтоку… Пятая бригада… не убивай, бвана… не убивай, у меня дети…

Аль-Мумит улыбнулся – он знал, что такое пятая бригада. Спецназ армии Зимбабве. За свою жизнь он имел дело и с американским и с британским и с русским спецназом, и знал что это такое. Если здесь даже спецназ так плохо подготовлен, что говорить об обычных пехотных частях… эту страну можно брать голыми руками. Интересно, интересно…

– Для чего вы здесь стояли? Какое у вас было задание? Вы ждали нас?

– Нет, бвана… нам сказали… в Матабелелэнде опять стреляют… восстание… нам сказали задерживать всех матабелов, а если они с оружием – расстреливать…

– Ты знаешь эту страну?

– Да, бвана, да…

Тем лучше…

– Хорошо. Мне нужен хороший проводник. Ты согласен быть им?

– Да, бвана, да… да…

– Хорошо. Али!

К Аль-Мумиту подбежал командир отряда моджахедов

– Это наш новый проводник, зовут его Мтоку. Поедет он в моей машине. Покорми его. Сейчас.

– Спасибо, бвана… – сержант Мтоку упал на колени и попытался поцеловать ботинок аль-Мумита, тот брезгливо поморщился. Не воин а…

– И запомни, Мтоку – аль-Мумит поднял сержанта на ноги и внимательно посмотрел ему в глаза – я не люблю предателей. Если ты будешь верно служить мне – я дам тебе денег и подарю самое ценное. Твою жизнь. Но если ты меня предашь… У тебя ведь есть жена, дети…

– Да, бвана, есть…

– Так вот. Сначала Али отрежет голову тебе. А потом мы найдем твою жену и детей и отрежем головы им. Вспомни это, если захочешь меня предать. А теперь – пошли к машине…

Я встал с расстеленного на земле спальника, взглянул на свернувшуюся клубочком во сне Марину. Прикрыл ее легким одеялом, бесшумно пошел к Лэндроверу. Наощупь нашел в бардачке серебряную фляжку, отвернул колпачок и сделал большой глоток. Отвернулся от машины, держа в руке фляжку, и посмотрел вдаль, на занимающуюся над холмами зарю. Сегодня я стал подонком…

Все произошло как-то само собой. Уйдя от десантников, мы гнали машину весь день, стремясь уйти как можно дальше от места боя. Остановились на ночлег, выбрали хорошее место. Марина пошла к роднику, и что-то толкнуло меня пойти за ней…

За всю свою жизнь по-настоящему я любил всего лишь двух женщин. Помимо Марины это была Дженна. Та самая, которую я собирался вести под венец, которую представил отцу как свою невесту. И которая ушла с Ником после той встречи в ресторане. Ник потом, конечно, ее поматросил и бросил, а я назад не принял, хотя и было мучительно больно. За свои поступки надо отвечать…