Александр Афанасьев - Последний бастион – 2. Бремя белых

– Что делаем?

Летчик заметил нас, и машина пошла вверх, заходя на круг. Готовится к десантированию, сука…

– Ты с автомата стрелять умеешь хорошо?

– Не так, как с винтовки… – виновато улыбнулась Марина

– Тогда вот что. Сейчас он попытается выбросить группу отсечения, чтобы отсечь нам пути отхода и оставить только тот, где нас ждет засада. Как только начнется десантирование – а оно будет с малой высоты, времени почти не будет – стреляй! Попытайся загасить хотя бы одного. А потом – резко поворачивай и давай вон к тем горам – я указал на далекие изломы невысокого горного хребта, четко выделяющегося на горизонте.…

– Поняла

– И опасайся засады! Они будут отсекать нас от всех дорог, кроме тех, где нас ждет засада! Если увидишь что-то – крикни, предупреди!

– Есть, мой генерал…

Господи… она еще и шутить в такой ситуации умудряется…

Самолет заходил на круг, я вел стволом пулемета за ним, но не стрелял. Не знаю – видели ли те кто находился в самолете пулемет или нет – но он и решились. До земли было примерно сто двадцать метров, не больше – и тут от самолета отделилась одна черная точка, вторая, третья… Самолет шел по широкой дуге. Сбрасывая десант, который должен был охватить нас полукольцом…

Серым пятном на бледно-голубом небе вспыхнул первый купол парашюта, на тончайших, почти невидимых с такого расстояния нитях строп под ним повисла фигурка десантника. И как только миниатюрная фигурка десантника коснулась заостренной мушки прицела, я нажал на спуск, отсекая короткую очередь…

Хотя на таком расстоянии почти ничего не было видно, но каким-то шестым чувством я понял – попал! Фигурка по-прежнему висела на стропах, но парашют спускался неуправляемо. Подвинул ствол на несколько градусов, ловя в прицел другой парашют, новая очередь и снова – попал. Третья – готов! Словно в тире мишени летели к земле, но пока они висели в воздухе – их доставал пулемет точными и безжалостными очередями…

– Давай! Поехали! – я рукой указал Марине то направление, где приземлялись уже безжизненные тела зимбабвийских десантников, где был пробит коридор – давай туда и быстрее!

Воевать с целой группой десанта я не собирался, даже имея пулемет. В конце концов, после того, как они приземлятся, они из мишеней вновь превратятся в серьезную силу и элементарно задавят меня огнем. Всегда надо знать, когда смотаться…

Лэндровер запрыгал по неровностям, я не отрывался от приклада пулемета. Стрелять было сложно, да и не в кого. Откуда-то сбоку заговорили несколько автоматов, но неточно – пули легли в нескольких метрах от Лэндровера, ломая ветки кустарника. Десантники, потеряв несколько человек при десантировании, теперь лупили нам вслед длинными очередями из всего, что у них было. И черт с ними…

В отличие от Эдриана и Марины, вынужденных передвигаться вне дорог, аль-Мумит и его группа двигались по дорогам. Их было тридцать человек – тридцать обученных, с огромным боевым опытом, хорошо вооруженных исламских фанатиков. Идти по следам смысла не было – тайно установленный на Лэндровере спутниковый маяк четко показывал направление движения машины, которая их интересовала. Поэтому Аль-Мумит принял решение двигаться параллельно им, на виду не показываться – и просто ждать, пока кяфир найдет то, что он искал. И только когда он найдет – отнять это у него. Что именно кяфир должен был найти – аль-Мумит не знал, но это было нужно шейху и этого было вполне достаточно…

– Эмир! – голос Али оторвал аль-Мумита от размышлений

Черт, блокпост…

Зимбабвийцы после перестрелки начали перекрывать район, ставить блокпосты – схема была хорошо отработана во время волнений матабелов. Дорога была перекрыта легким шлагбаумом и переносными заграждениями из колючей проволоки, около заграждений стояли солдаты и бронетехника. У заграждений стояли три машины – пикап Тойота-75 с пулеметом ДШК в кузове, старый советский гусеничный БТР-50, тоже с пулеметом ДШК, установленным у люка и старый бортовой трехосный грузовик. Солдат было человек двадцать – только тех, что были на виду…

Но блокпост только с виду выглядел грозным, на самом деле разительно отличался от тех блоков, которые выставляли американцы в Ираке и Афганистане или русские – в Чечне (аль-Мумиту приходилось бывать во всех этих местах). Солдаты стояли стадом с одной стороны дороги, у ДШК на пикапе никто не дежурил. Ни укрытий, ни окопов отрыто не было…

– Передай по колонне – всем приготовиться! Особое внимание – на БТР и пулеметы! Стрелять только после меня.

– Понял, эмир… – Али в рацию быстро отдавал приказания

Аль-Мумит надеялся, что удастся проскочить без стрельбы, ведь у него была бумага, подписанная самим министром безопасности Мутасой. Африканцы вообще очень боятся власти, заискивают перед ней – поэтому вариант, что их пропустят, был вполне реален. Ну, а если нет…

Лэндровер остановился метрах в десяти от группы солдат, Аль-Мумит спокойно смотрел на подходящего к нему младшего офицера. В его руке был зажат 17-зарядный Глок, Али сидевший рядом с едва слышным щелчком сдвинул предохранитель Калашникова на автоматический огонь, левую руку положил на ручку двери. За Лэндровером остановилась и вся колонна. Солдаты не видели, как в последнем Унимоге один из боевиков взялся за пришитую к тенту, прикрывающему кузов, ременную петлю, чтобы мгновенно сдернуть его при необходимости. Рядом с ним замер один из боевиков, положив на плечо трубу РПГ-7…

– Документы! – командир подразделения, перекрывшего дорогу, подошел к головной машине, где на переднем сидении сидел аль-Мумит. Автомат у него был закинут за спину, он видел, что в головном джипе сидят белые, и никакого подвоха от них не ожидал. В последнее время силы безопасности Зимбабве боролись исключительно с матабелами, а про исламских террористов здесь и слыхом не слыхивали. Белый террорист – это просто не могло уложиться в голове офицера, подошедшего проверить документы. Поэтому ни он, ни его подчиненные не приняли никаких мер предосторожности. У ДШК на Тойоте вообще никто не дежурил, а солдат у пулемета на БТР уделял больше внимания косяку с бумом 8 8 Так в тех местах называется марихуана, которую курят очень многие. Среди негритянских воинов курение бума считается нормальным — (прим автора ). , чем тому, что происходит у него под носом на дороге…

– Пожалуйста, офицер, – максимально вежливо ответил аль-Мумит на английском и подал документы, в числе которых было и письмо министра безопасности Мутасы…

Аль-Мумиту в этот раз не повезло. Подошедший для проверки документов лейтенант Синдеке был молодым, а поэтому малограмотным. Если при режиме Смита белые насильственно заставляли племена отдавать своих детей в школу учиться – в Родезии читать и писать умели почти все, и белые и негры – то сейчас была полная вольница. Машоны отдавали детей учиться по желанию, а матабелам и вовсе власть чинила в этом препятствия, закрывая школы, где преподавание шло на синдебеле – родном языке матабелов. Хочешь учить своего ребенка – отдавай его в школу, где обучение идет на шона, языке машонов, заклятых врагов матабелов, которые сейчас были у власти. А там твоему ребенку учителя внушат об исторической вине матабелов перед машонами и о том, что матабелы должны всегда подчиняться машонам и лично пожизненному президенту Зимбабве Роберту Мугабе. Для матабела отдать своего ребенка учиться в школу машонов – подобно ножу в сердце. Некоторые взрослые с печалью вспоминали те времена, когда негритянского ребенка белые дьяволы учили английскому языку. А теперь, после победы чимуренги 9 9 Освободительная революция – (прим автора ). многие дети не знали даже родного языка. Какой там английский…