Сергей Юрчик - Прав ли Бушков, или Тающий ледяной трон. Художественно-историческое исследование

Мы уже выяснили, что дешевизной своей лагеря могли кого угодно одолеть в конкурентной борьбе, если бы такое понадобилось. Но и это ещё не всё. Мало всего этого, так лагеря ещё были на самоокупаемости. В начале тридцатых систему исправительно-трудовых учреждений перевели на хозрасчёт. Что это понятие применительно к лагерям обозначает? А вот что. Содержание рабской рабочей силы дёшево, но всё же не бесплатно. Эту шелупонь за колючей проволокой кормить надо? Надо, а то ноги протянут, кто работать будет? И одевать иногда надо, и позволять им бараки для себя строить, иначе вымерзнут нахрен, кто работать будет? А охранять их мороки сколько? А надо, куда денешься, разбегутся – опять же, кто работать будет? Понятное дело, и с голодухи мрут, и замерзают, и бегут иногда, но и расходы нести приходится, а то никакое ГПУ-НКВД не управится сажать-присылать новых. Ну, а доходы откуда берутся у лагеря? Это по-разному. Если лагерное начальство само ведёт производство, как, например, на лесоповале, то государство примет лес у лагеря по цене, которой левая пятка чиновника где-нибудь в Госплане захочет. А если лагерь отдаёт работяг-зэков на стройку, на завод, сторонней организации, одним словом, то за каждую пару рабочих рук, за каждый нормо-час в бухгалтерию лагеря будет перечислено столько, сколько правая пятка у другого чиновника захочет. И хватит ли этих перечислений на покрытие лагерных расходов, Бог весть! Если не хватит, то придётся несчастным зэкам производительность труда повышать без всякой дополнительной механизации, и в сутках имея всё те же двадцать четыре часа. Самый безболезненный и выгодный путь – завести в лагере высокодоходное подсобное производство. Мастерскую там портняжную или сапожную, коровник, свинарник, курятник, тепличку… Заодно господам офицерам из лагерной администрации подспорье в их нелёгкой жизни. А ежели главный начальник не совсем зверь, то и зэкам кое-что достанется.

И после всего сказанного как же можно усомниться в огромной пользе, которую принесли лагеря государству? Да как же провели бы мы без лагерей нашу великую индустриализацию? Да ведь страна на них стояла! Колхозы, лагеря и террор – вот три кита нашей державы. Честь и слава великому товарищу Сталину за то, что он вовремя додумался эти подпорки воздвигнуть, а то бы рухнула держава-то!

Но есть одна неприятность. Уж больно народ у нас несознательный, ненадёжный, весь покрыт «родимыми пятнами капитализма»: тут и лень, и вороватость, и хроническая халатность… Да мало ли что! Сказано ведь было кем-то из классиков марксизма-ленинизма, что для нового социалистического общества новый человек нужен, так ведь недосуг ждать, пока новые люди подрастут, приходится всё со старыми возиться. А эти старые только и смотрят, чтоб от работы отлынивать вместо того, чтобы трудиться сознательно, с пониманием, что нет у родного государства средств, чтобы вознаградить их за труд. Тачку сломать, топор затупить, механизм какой-нибудь дефицитный испортить, одним словом, что бы ни делать, лишь бы не работать. Рабочее время при малейшей возможности на перекуры использовать. А когда что-то сделают, так потом окажется, что сделано всё абы как. Товарищ прораб! Если работают у тебя заключённые, готовься всё по два-три раза переделывать. Знай, что засыпанную траншею придётся вновь раскапывать, прибитые доски отдирать, выложенные стены ломать… Мало того, и вольные рабочие заразятся от зэков этим несоциалистическим отношением к труду. А уж о приписках и воровстве и говорить нечего. С этим злом не будешь знать, как и бороться! Ну, никак ты не заставишь этих тупых скотов трудиться производительно! Никак не сделаешь их труд прибыльным, даже если на брезентовых рукавицах и пылезащитных масках будешь экономить!

А ещё дешёвый рабский труд развращал самих прорабов, заводских директоров, лагерных начальников, наркомов, министров и самое высшее руководство. Недосмотры везде и у всех случаются. Ещё древние римляне подметили, что человеку свойственно ошибаться. Две тысячи лет спустя Владимир Ильич Ленин выразил то же самое другими словами: не ошибается тот, кто ничего не делает. Как отрадно бывало вспомнить ленинскую мудрость, если хотели как лучше, а вышла какая-нибудь чепуха (или – вышло как всегда). Скажем, захотел гражданин начальник перевыполнить план молевого сплава, напряг всех и вся, ценой сгоревших на лесоповале жизней перевыполнил план лесозаготовок и заставил вывалить в реку столько древесины, что ниже по течению не успели её выудить до зимы… Вмёрзли брёвна в лёд, и без того паводки каждую весну, а тут ещё река будет брёвнами запружена, вдруг поднимется вода выше, чем обычно, да и смоет соседние посёлки! Это – пример из жизни, причём неоднократно встречавшийся. В таких случаях применяли бомбардировочную авиацию, или динамит вагонами расходовали, а брёвна зэки поскорее вытаскивали на берег, работая по грудь в ледяной воде, и потом сжигали, так как они, в воде перемокшие, уже ни на что годны не были. Ну, так велика ли беда? Пожурят гражданина начальника (не за всё ж расстреливать, а то начальства не напасёшся!), зэков новых пришлют, они нового лесу навалят, выполнение плана – долг, перевыполнение – честь, так что к следующей зиме, того и гляди, опять всё повториться.

Или вот решил не кто-нибудь, а сам товарищ Сталин проложить по тундре уже упомянутую дорогу Игарка – Салехард, но не дал себе труда подумать, на кой чёрт она там нужна. Жаль, помер товарищ Сталин не вовремя, а то ведь всего-то километров триста оставалось, чтобы соединить концы. Так и забросили, не достроив. Ну, и что с того? Труд у нас дешёвый, как нигде! Ну, а рельсы да шпалы… Так их, может, тоже зэки делали, опять же труд их дешёв!

Но больше всех впадали в разврат и соблазн лагерные начальники. Помните – мастерские, свинарники… Постепенно забывал гражданин начальник об интересах народного хозяйства, так как превращался родной лагерёк в подобие барского поместья при крепостном праве, а сам начальник, естественно, в барина. Коровники, курятнички, теплички… Да что там курятник, гарем свой появлялся у гражданина начальника! И жил гражданин начальник со своими приближёнными как кум короля, на широкую ногу. Пиры, пикники, охоты… В доме ручной работы мебель, сработанная крепостными мастерами, на полах ковры и звериные шкуры, на стенах оленьи рога да картины, теми же крепостными живописцами писанные. И далеко не всегда карающая длань товарища Сталина такого феодального перерожденца доставала.

«Лагеря были корыстно выгодны огромному социальному слою – несчётному числу лагерных офицеров: они давали им „военную службу“ в безопасном тылу, спецпайки, ставки, мундиры, квартиры, положение в обществе. Также пригревались тут и тьмы надзирателей, и лбов-охранников, дремавших на лагерных вышках (в то время как тринадцатилетних мальчишек сгоняли в ремесленные училища). Все эти паразиты всеми силами поддерживали Архипелаг – гнездилище крепостной эксплуатации. Всеобщей амнистии боялись они как моровой язвы». (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ. См. примеч. 55.)