Алексей Строганов - Пурпурный год. Книга первая

Слышен поцелуй, и разговор взрослых остановился. Дон понял, что Тётя вытянула у отца слово через силу. Зачем было его давать, если не нравится то, что обещаешь? Ведь отец уже взрослый, мог отказаться. Затёкшая нога хрустнула сухой веткой, рука попала в муравейник. Время выпускать прикрытие и уползать.

– Принц, как ты здесь оказался?

Кот протиснул широкие британские щёки сквозь ветки, забрался на колени к Тёте, начал жаловаться на паутину и муравьёв. Андрей привстал с чурбака, стараясь заглянуть за кусты, но ничего не увидел.

– Ты чем-то озабочен с утра? Не хочешь говорить?

– Всё начинает меняться, Тётя. Как будто вытащили камень из-под колеса, и оно провернулось. Как только Наташа вчера позвонила, я это почувствовал. Отец приходил сегодня во сне…

– Куда ты собрался Дона везти? Сейчас с заграничными путешествиями непросто. Тем более она…

– Она? При чём здесь она? Я право имею на жизнь сына. Она и все решения судов мне до одного места… Игрушками и шмотками откупаться не собираюсь… Я буду принимать решения… Что? Не в ущерб ребёнку? Кто это определяет? Пусть займутся детьми, которые с родителями-алкоголиками живут, сиротами… Я сына никому не отдам. Тем более государству… Придумали законы… Кстати, я прививки ребёнку делал. Все.

– Успокойся, пожалуйста. Успокойся, прошу тебя, Андрей.

Тётя хотела сменить тему, но взгляд зацепился за крайний куст бузины. Листья на веточках-скромняшках поникли под тяжестью налипшего шёпота. Тронуть их, освободить от тяжести? Выпустить на свободу слова? Догадываюсь, чей это будет крик, весь ушедший в подставленную под укус ладонь, вон и свежий синяк у Андрея на руке. Забавно. Земля вокруг плахи продавлена, остались глубокие ямки от ног, которым сначала было удобно, потом уставать стали, задрожали в бёдрах от напряжения, сбросили туфельки, повисли в воздухе, а может, легли на его руки? Как тяжело листьям хранить секрет.

– Было, было, было, – заторопились, затараторили, доложили наперебой листья в надежде уговорить Тётю избавить от тяжёлого груза.

– Лист, лист, отдай чужой вздох, пока сам не сдох.

После детской говорилки и щелчка по стеблю полетели вниз, сшиблись и разлетелись, вскрикнули невозможными родными голосами: «Пойдешь со мной купаться… Я простужусь… Нет, девочка, не со мной… Пойду». Морок-проказник закружил голову фантазиями так, что кот опять оказался на земле, а Тётя закачалась на чурбаке, откинулась назад к стене сарайчика, ища опоры, и тут уже доски оглушили по вискам памятью утренней смеси мужского пота и фиалковых духов: «Давно ты мне голову не сносил. Ты совсем забыл меня. Такая жажда. Ещё хочу. Девочку эту водил сюда…».

– Тебе плохо? – Андрей держал её за плечи, не давал свалиться.

– Прошло. Не сидится мне на твоей плахе. Пойду.

Андрей нахмурился при слове «плаха». Взял Тётю за локоть, но она изогнулась телом, отстранилась от его руки, прямо отпрыгнула: «Не прикасайся». Хотела крикнуть, но свело скулы, глаза мокрые, руки подняла, замахала ладошками, собирая воздух для глаз. Вот так перемена.

– Кота забыла. И покричи, пожалуйста, Дона, пусть идёт помогать.

Тётя прошла через сарайчик, позвала Дона, который прибежал по лестнице, сильно запыхавшись. «Подслушивал», – поняла Тётя. Отослала мальчика к отцу и некоторое время стояла, накручивая длинный огненный волос на палец. А чурбаку, похоже, есть что рассказать. В голове заметалось эхо голосов: «Такая жажда… Я простужусь… Нет, девочка, не со мной…» Уйди, морок, сгинь, чёрный, не было этого… Уйди, пожалуйста… «Девочку эту водил сюда?» – качнуло ещё раз от второй пощёчины. «Нет, девочка, не со мной…» Так полегче. Правду говорят: слёзы бузины – доведут до беды. Стряхнула родной волос – еле отвязался. Где Принц? Где мой коньяк? Завтра же все ягоды в кипяток.

Инструмент собран и сложен в доме. Стапель поднят на тачке на верхнюю террасу и вместе с водителем установлен в багажнике. Проводить последних гостей вышли все. Поль крутился, вставал на задние лапы, тянулся мордой к Андрею; шарпей, раскрыв глаза, крутился у Тёти под ногами; кот учил авто правильно урчать. Вещи в багажнике, Дон с заднего сидения вылез по пояс в окно:

– Тётя, мы крейсер забрали. Будем его дома достраивать. Пап, ты корабль в мою комнату поставь, а в субботу я приеду, и мы вместе его установим. Хорошо?

Пора ехать. Тётя задержала руку Андрея в своей и что-то начала быстро говорить. Лицо у нее дёргалось, и глаза были влажные. Дон успел расслышать только резкий ответ отца: «Не говори глупостей. Не ожидал от тебя такой ерунды». Отец выдернул руку, сел в машину недовольный, почти всю дорогу молчал. Ссора.

Тётя осталась на даче совсем одна. Заперла лишние окна и двери; проверила калитку; проходя мимо, покосилась на дверь сарайчика; долго поднималась по лестнице; занесла обувь с террасы в Дом и рассмеялась, хлопнула себя по лбу:

– Принц, иди сюда. Не смей прятаться, проказник. Я не успокоюсь. Ссать в кроссовки недостойно для истинного британца.

Тётя обернулась Круэллой Де Виль с целью драть, драть и ещё раз драть. Шутка. Чутьё кота, конечно, подвело (для пролития была выбрана неправильная пара обуви), но никто не закрыл маленькую дырку в заборе, и временное гуманитарное прибежище на соседнем участке гарантировано.

Дорогая Мэрилина!

Всё ещё с наслаждением вспоминаю запах третьего дня, который исходил от тебя в твой последний приезд. Наши совместные пиршества и фланирование, твоя безупречная грация в поднятии хвоста, твои утробные звуки… А как ты падаешь на бок, крутишься на спинке! Всё эти картины и твоё удовлетворённое мурлыканье до сих пор у меня в памяти.

К сожалению, краткое время твоего визита не позволили мне подробно рассказать о моей усадьбе и окружении. Я лишь успел тебе сообщить во время прогулки по моим террасным садам о благородных соседях (кстати, Джон Гон Третий, которого я тебе представил у мусорного бака за кустом чёрной смородины, низко кланяется и передаёт самые наилучшие пожелания), но ни словом не обмолвился о своих дворовых и подданных. Спешу исправить это в данном письме.

Думаю, правильно будет начать с мадам Александрины, тем более, что с ней ты уже знакома (именно она так ловко помогала мне вцепиться в твою изящную холку). Так вот. Надо отдать должное, мадам обладает манерами, хорошо готовит и соответствует высокому статусу компаньонки. Её присутствие в моём доме, в известной степени, удача.

Постоянный персонал состоит из одного старого глухого сторожа Поля. Он предан и хорошо выдрессирован. Здесь никаких эмоций. Просто собака.