Алексей Строганов - Пурпурный год. Книга первая

В дачном саду, среди поворотов узких тропинок, у Дона свой, особый закуточек. Доски, картон, спальный мешок и коричневый чемодан со сломанными замками в круге ёлок и можжевельников у подпорной стены на третьей террасе. Место любимого исчезания, придуманное в прошлое лето. Тётя раскрыла его убежище в один день, но виду не подала. Когда Дон приехал через неделю, в его тайнике стояли тумбочка, раскладушка, на спальнике лежала куча старых подушек. В тумбочке было целое богатство: полдюжины свечек, медный башмак-подсвечник, два коробка спичек в целлофановом пакете и перетянутая резинкой пачка карандашей. На ветке висел огромный чёрный семейный зонт. Вот это да… В тот вечер Дон начал писать в толстый блокнот на пружине и заснул ровно посередине между пламенем второй свечи и звёздами. Хорошо, что Андрей остался на даче – было кому перенести мальчика в дом.

Дон разрешал бывать в закуточке Полю. Пес заходил, расталкивая ветки, клал морду на край раскладушки, получал заушные чесалки, потом устраивался на подстилке мордой в можжевеловый куст. Волшебное дело. С приходом пса, когда еловые ветки, помахав, замирали, закуточек становился отдельным миром, наступало всамделишное исчезание. Мир за хвойной стеной переставал иметь значение. Дон иногда будил Поля, показывал свои рисунки с краткими подписями в прозе или в стихах и просил оценить. Поль отрывал голову от лап, добавлял из последних запасов к умному взгляду огня и одобрял. Ему не всё было понятно в детских фантазиях, но нравилось жить, прикрыв глаза, одной мечтательной жизнью на двоих. Разглядывать нарисованных рыцарей на боевых конях, сомневаться в возможностях двуручного меча, скептически оценивать размер брылей боевых собак, пространно высказываться о шипах на ошейниках. Когда Дон переводил разговор на атомные дирижабли, весомо заявлял, что лучший материал для сверхпрочного корпуса – скандий, Поль зевал, просил снова читать стихи и закрывал глаза. В сонной дрёме ему мерещилось, как облачная лестница пристраивала ступеньку за ступенькой и уже прошла верхушки деревьев, наметив место их встречи – за баней, между двух красивых сосен, на подушке из иголок. До земли оставалось соорудить ступеней восемь, не больше и пёс был этому рад: «Уйду весной. Весёлый месяц май – прекрасное время».

Этим летом Дон придумал Татамовича. Новый персонаж, никакого отношения к рыцарству и средневековью не имеющий, но очень перспективный. Два полных блокнота вылетели из-под пера, а история, где Татамович спасал Мима Джокера от злобной летучей мыши, так захватила, что Поль упросил Дона не прерывать чтение, несмотря на внезапный ливень. Вот когда пригодился большой чёрный зонт. Ну, да ладно – надо действительно собираться. В чемодан уложены подсвечник, карандаши, спички в целлофановом пакете, две целых свечки и огарки, прилажена новая ручка из скотч-ленты в шесть слоев. Подушки и спальник пойдут зимовать наверх, в Дом, раскладушка – вниз, в сарайчик. Целый час уже разговаривают. Надо разведать, о чём секретничают отец и Тётя. Где моё прикрытие?

…

Как я, благородный кот, дал себя втянуть в эту авантюру? Хозяин этого мальчика может повелевать собаками. Возможно. Если речь идет о дураках вроде того, который носит сорок складок, тут ума много не надо. Только я-то как здесь оказался? Как позволил затащить себя в это захолустье? Через весь участок, по Дороге тачек, среди паутины, сухих листьев, и теперь сидеть на руках у мальчишки рядом с муравейником. Как это унизительно…

…

– Дону сколько? Мне тогда тоже было одиннадцать. Николай, твой отец, заканчивал школу. Дружил с девушками. Особенно с одной. Имя не вспомню. Бредил политикой. Завалил весь дом газетами, журналами, помню эти пыльные стопки «За рубежом». Выбрасывать не давал, хранил, вырезал статьи, черкал чёрной ручкой и клеил в альбом. Тогда вовсю летали в космос. Вспомнила. В тот год убили Кеннеди. Боже, какая я древняя.

Дон к котам относился нейтрально, но при необходимости использовал. Подкрался через ёлки к смородиновым кустам с Принцем на руках и начал осторожно пробираться внутрь зарослей, замер, когда голоса стали разборчивы:

– Зачем всё бросать? Ты так удачно развёлся.

– Удачно развёлся мой отец.

– Прекрати. Ты ничего не знаешь.

– Я знаю главное: они расстались, и со мной был отец до своего последнего дня.

– Никто не знает его последнего дня.

Вот как. Дон и раньше чувствовал, что про деда со стороны отца взрослые что-то не договаривают, но после слов Тёти повеяло настоящей тайной.

– Может, тебе просто сменить обстановку? Процент незамужних женщин везде примерно одинаков.

– Вопрос в качестве, Тётя.

– Катерина Ивановна, ну ты её помнишь, которая из управделами, говорит, что женщину сейчас надо искать в Севастополе. Уникальное сочетание морского климата и высшего образования даёт такие варианты! Найдёшь себе красотку чуть за тридцать, с готовым малышом. Будет лучше, если с девочкой, но и мальчик тоже хорошо.

– Я подумаю. Обязательно подумаю, но немного позже. Весной, в каникулы, хочу свозить Дона в путешествие. Кто-то мне говорил, что у нас в семье такая традиция: когда мальчику исполняется двенадцать лет, отправляться с ним в путешествие.

– Это твой дед, Василий Алексеевич, завел такую моду… Давай решим, что делать с нашей малышкой. Она совсем голая. Наташка будет биться в истерике.

– Попробую чтондь придумать.

– Забросила скрипку, бьёт чечётку в каком-то баре. Этот Патлатый постоянно с ней… Непутёвые у меня девки… Пропали обе коробки с драгоценностями. Всё приданое Маруси. Наташка ей житья не даст. При разводе муженёк учёл даже серебряную ложечку и детские игрушки. Камни и квартира – всё, что у них есть. Ну, ты понимаешь, с голоду они не умрут, но её новый хахаль – очередной нище*б. При их образе жизни скоро всё промотают. Тогда жди их сюда. Не слезут с шеи.

– Что ты от меня хочешь?

– Ты настоящий Смолин. В нашем роду мужчинами становились рано, и мальчики никогда не боялись хоронить своих мёртвых. Тебе было одиннадцать, когда умерла Дашенька, моя младшенькая, твоя сестрёнка. Ты шёл рядом, и я опиралась на твою руку, а не на руку мужа. Мне нужно было кровное в трудную минуту. Муж всегда был чужим. Поэтому его с нами сейчас нет, а есть ты – опора семьи. Верни пропажу.

– Если бы это была пропажа, страховка бы всё покрыла. Всё гораздо хуже, и ты это знаешь.

– Ну, придумай чтондь. Верни драгоценности, Андрей. Я с ума сойду…

– Не плачь. Мне нужно время. Надо Марусю где-то закрыть. Можно в клинике. Только не в наркологической. Это за тобой. Я решу с пропажей. Даю тебе слово.

– Спасибо, дорогой. Надо всё вернуть в семью.