Алексей Строганов - Пурпурный год. Книга первая

Аня набрала номер мамы, выслушала информацию о недоступности на английском, вспомнила, что яхтсмен увёз несколько дней назад мать в Европу до православного Рождества. Начала писать сообщение про деньги, про всё-всё-всё, но близняшки обругали, влили пивной коктейль, а потом телефон куда-то исчез. Жизнь ещё раз изменилась, и опять в ту же сторону. Вечером, который близняшки назвали последним, Ане объяснили, какая она жадная девочка, как плохо не любить своего почти мужа. Месть, немного зависти и желание зрелища. Вот под этим коктейлем Аня получала мокрыми полотенцами через подушку ночь и следующие полдня. Были и другие напитки. Кот Бакаляй пытался её защитить, но не смог и куда-то исчез, наверное, пошёл за подмогой.

После обеда Аню повезли с документами к нотариусу для оформления займа под залог её доли в трёхкомнатной квартире с камином на Каменноостровском, но здесь вышла осечка, и вот какого плана. Нотариус, который вначале был настроен к сделке доброжелательно и даже торопил, вникнув в документы по страховке Ани, установил, что месяц назад она (страховка) была повышена до статуса «премиум», т.к. некая Пратчетова А. В. (по-видимому, мать) внесла очень приличный депозит на имя дочери. Вот среди привезённых документов в запечатанном конверте и кусочек пластика, мечта многих. У него самого такой же инкард 2 2 Сокр. от in surance card . Пришло с востока, но почему-то в англизированной версии. Пластиковая карта «три в одном»: удостоверяет личность, позволяет проводить финансовые операции, гарантирует страховую защиту. В премиальных версиях предусмотрено много дополнительных «плюшек». , только на лицевой стороне граффити более экстравагантное, по индивидуальному дизайну. Восторг близняшек от шести депозитных нулей нотариус совершенно не разделил. Более того, посоветовал им печалиться, а сам за голову схватился, стал приводить Аню в чувство, дал стакан воды. Обалдевшим близняшкам в подзабытых, как он надеялся, но нет, выражениях пояснил, что теперь Анна Пратчетова все сделки с недвижимостью должна проводить через своего персонального СИ 3 3 Страховой инспектор . Так распорядилась Пратчетова А. В., и она имела на это право как повысившая страховой статус дочери, а дочь от этого условия не отказалась в течение тридцати дней, которые истекли вчера, и если бы они (глупые дуры) привезли эту куклу на день раньше, ещё можно было бы успеть всё провернуть, а сегодня уже нет, т. к. премиальный статус активен с нуля часов, в страховой компании увидели его, нотариуса, обязательное информирование о сделке в сети, которое по закону надо выкладывать до, до, чтоб вас, для предотвращения незаконных и сомнительных. Персональный СИ этой куклы уже прислал ему на почту запрос о сделке с квартирой и будет здесь в его замечательной с дизайнерским ремонтом конторе самое позднее через двадцать минут, а у них (клятых дур) есть одна минута, чтобы свалить из его великолепной конторы, и примерно час, чтобы из города, и молиться святым или кому они там молятся, чтобы страховщик, обнаружив эту полуживую девчонку, не спустил на них (дважды, нет, трижды тупых идиоток) всех собак, а он-то знает, как они это делают, и фамилию он не для того менял, чтобы под страховой каток второй раз угодить… Не трогать бусы! Пошли вон, твари!!!

…

Бессонно прокочевав сутки по барам и крышам, на таблетках и кофе, умываясь дождём, Аня догадалась позвонить своей московской тётушке, сестре покойного отца. Что-то проплакала бессвязно и, услышав спасительное «приезжай», последним сапсаном сбежала в Москву.

В кресле эконом-класса удалось забыться, но привиделся кот Бакаляй. Он тоже ехал в вагоне, ходил кругами, мешался, застревал под креслом, собирался мяукнуть, а этого допустить было никак нельзя, потому что это поезд и здесь должна быть тишина, и надо срочно Бакаляя взять на руки, погладить, успокоить, в крайнем случае придушить. Лишь бы он не издавал звуков. Аня дёргалась, тревожила пожилого соседа справа, просыпалась, лезла под кресло, вскакивала, опять тревожила соседа, искала кота, забывалась, и так много раз, пока сосед не устроил истерику с выбрызгиванием слюны, вызовом проводника, потом старшего проводника… В итоге, пока мужчине приносили извинения и давали успокоительное, Аня заснула сама, проспала до Твери.

Последний час собирала пальчиком прохладу оконного стекла, пробовала на язык, с дождём через стекло разговаривала. Дождь тянулся дрожащими тонкими нитками по стеклу, извинялся немотой за весь Петербург, потом сорвался, перелетел на встречный скорый, пустился в обратный путь.

На перроне Петербургского вокзала Аня потерялась в какофонии китайских потоков, закружилась головой от бесцеремонного галдежа, присела на чемодан, чёрно-серой кучей, запустив растопыренные пальцы в волосы, защищая уши от грохота чемоданных колес. Мужчины аккуратно переступали через её анорексичные ноги, женщины обходили дальней дугой, чтобы каблучки не научились плохому от тракторных подошв грязных ботинок. Милиционеры рассматривали сочувственно, задавали Ане вежливые вопросы и почти потеряли надежду, но всё-таки заполучили её документы: билет, паспорт, городскую карту жителя СПб и (редкая удача!) премиальную инкард. Старший наряда сразу сделал звонок, как того требовала инструкция.

Дежурный страховщик улыбнулся при виде дизайна карты (ну явно питерцы с граффити переборщили), проверил на подлинность и распорядился Аню отвести в ВИП-зал, что милиционеры и выполнили. Ещё запросил медподдержку, отправил запросы куда надо, в общем, осуществил сервис 24/7 в соответствии с инструкцией на десять из десяти.

Примерно через час ситуация нормализовалась. Аня пришла в себя, удобно устроилась с ногами на диване под флисовым пледом. Врач ушёл, а какой-то обходительный мужчина терпеливо ждал ответа на вопрос: «К кому она ехала в Москву?» Аня подумала и медленно, но четко назвала имя, отчество, фамилию своей тётушки. Попросила воды, между глотками от зубов отлетели три цифры номера, потом ещё три и четыре. Всего десять.

Тётушка приехала через час после звонка страховщика. Увидев Аню, сразу не подошла, попросила показать паспорт. Полгода, как она обнимала свою красавицу-внучку на похоронах брата, и вот это всё, что от неё осталось? Вместо такого привычного, беззаботного, синего, чистого и прохладного создания перед ней сидело что-то серо-чёрное, спутанное, а эти трактора на ногах… Тётушка присела на диван с прямой спиной, надиктовала страховщику данные, подписала документ в пять листов, осторожно погладила немытую голову племянницы рукой в перчатке, не удержалась, расплакалась, прижала, обняла, расцеловала.