Алексей Строганов - Пурпурный год. Книга первая

Зрителей уже сотни полторы. Нарочно их сюда гонят? Очень странно. Журналисты кучей, интерес их понятен – на Биржевой строят фонтан, а в середине августа в котловане нашли что-то археологически ценное. Общественность сделала громкое заявление, один из экспертов поддержал, и власть прислушалась. На строительные работы ввели мораторий, кто-то из самых высших, из безупречных, лично выступил гарантом сохранности черепков и фундаментов, но тут вмешались неизвестные личности. Померещилось им, что в первую сентябрьскую ночь вся архитектурная ценность из ямы будет вывезена прямо на свалку. И это после выданных гарантий, на фоне абсолютной безупречности и по-крымски жаркого лета. Ну, что тут скажешь, дикари…

…

Охрана Минфина опустила жалюзи на окнах первого этажа. Двое молодых парней подкатили и бросили у ограждения женщину в инвалидном кресле. Из центра толпы истерично закричал мужчина в коротких брюках с крохой на руках. Квадрокоптер низко прошёл над головами, приземлился в тылу для замены аккумулятора. Беременная в яме дёрнулась, вся четвёрка исполнила короткий танец в поиске равновесия и едва не свалилась с парапета. Над Биржевой ахнул нервный выдох, поднялся выше крыш, улетел в облака, потревожил Солнце. Оно из любопытства заглянуло в яму, ничего интересного не нашло, брезгливо отдёрнуло лучи, но тут Маруся хлопнула ресницами, и лучи вернулись, прилипли к её голым плечам, напитались от волос тяжёлым золотом, разлетелись по окнам домов, заметались звонким эхом по площади:

– Давай играть!

Маруся только плечами повела.

– Нет? А чего ты с этими, серыми?

Маруся не ответила, указала взглядом на правую руку.

– Это? Сейчас уладим, – Солнце провело особым лучиком по обручу наручника, подсветило простую железку, подмигнуло Марусе и залегло на облако – так подглядывать удобнее.

…

Пунцовый румянец на щеках племянницы заставил Андрея кусать губы. Пожалуй, не будем ждать адвоката и в милицию мы сегодня не пойдём. Мы сейчас сами всё уладим, пока небо чистое от квадрокоптеров, тем более что наручники не электронные, а блеснули простой железкой. Очень кстати оказались рядом две дамы-иностранки с пышными причёсками. Андрей задел плечом ту, что с натанцованными икрами, извиняться не стал – улыбнулся очаровательно. Второй, у которой в волосах забор из невидимок от виска до затылка, сказал что-то весёлое по-английски, выслушал ответ с испанским акцентом, изобразил удивление, коснулся плеча, сделал вид, что не решился продолжать, оставил даму в покое. Из газели МЧС незаметно набрал полдюжины гибких замков, вроде велосипедных, надел на шею бейдж с фотографией, подошёл к оранжевым комбинезонам, заканчивавшим установку ограждений, и с ходу озадачил, не дал рта раскрыть:

– По два замка ставим на секцию. Крайние секции крепим к бетонным блокам. Требования по страхованию прошу строго выполнять.

Замки раздал, высыпал на оранжевых ворох номеров и названий выдуманных инструкций, заставил выгнуть плавный полукруг ограждения в другую сторону, оценил результат двойным щелчком пальцев (удовлетворение), разрешил курить, а сам спустился в яму, по крутому пандусу, к узкому парапетику, навстречу сапфировым глазам.

Среди диких разброд и шатание: беременная женщина пучила бедовые глаза, Бородатый прятал файл в карман брюк, Патлатый с закинутой головой путешествовал по далёким мирам. Только красотка ответила Андрею прямым взглядом, упёрлась, захотела остановить, но слабовата она с дядюшкой в гляделки играть – не по зубам противник. Андрей шпильку, которую из волос прекрасной иностранки незаметно вытащил, пальцами согнул на ходу, запрыгнул на парапет. Стройное тело Маруси обтёк, не тронув дыханием, зашёл за спину. Ноги встали жестко, левая рука чиркнула по джинсовому бедру вверх, замерла у летнего пупка племянницы. Правая сложилась в кулак, тыльной стороной хлестнула в висок Патлатого. Удар, точный, парализующий, выиграл Андрею три секунды: шпильку согнуть, правильно упереть, выпустить Марусю из стального кольца. Всё. Разрыв объятий. Весь огонь своих нервов, обжигающий лёд недовольства Андрей передал вновь свободному женскому телу и, подбрасывая, подхватывая, падая, закружил голову до одури сладкой мужской ревностью. Патлатого успел поддержать. Бородатый сам присел максимально для баланса. Беременная устояла, запомнилась выпученными глазами и потными дорожками на щеках.

Ситуация криминальная, узкие рукава пиджака трещат от напрягшихся бицепсов, а племянницу нести приятно. Так она талантливо на руках устроилась, что залеченные спинные грыжи примолкли, не бухтят, как обычно, когда груз от пяти кило. Главное, чтобы не начала биться в руках раньше времени. Вот уже и секции забора. У зрителей на Андрея и его ношу глаза зажглись голодным интересом, наметилась лёгкая толкотня, милиционер начал жевать фразу, но Андрей ему шанса не дал, опередил:

– Где одеяла? Мы опять не готовы. Нарушение правил страхования!

Ключевые слова здесь «мы» и «нарушение правил». От этого «мы» у милиционера уверенность, что перед ним кто-то из своих. Кто, какие правила нарушил – не важно, но, судя по интонации, есть шанс всё исправить, надо только вот этого, с девушкой на руках и правильным бейджем на пиджаке не раздражать. Последнее время страховщики такую силу взяли, что легко могут сделать крайним. Милиционер смутился, с разумной суетливостью захотел исправить несовершённые ошибки. Протянул руки – девочку через барьер принять, но Андрей от помощи отказался:

– Сам, сам, сам… Одеяло… Быстрее… Отодвиньте секцию. Где скорая? Сам, сам… Держите периметр, принимайте остальных.

Опять исключительно правильные, родные слова. Милиционер раскинул руки и спиной отодвинул людскую массу, дал проход. Налево, вдоль забора, к Ильинке, бегом, вдоль Дома с башенкой. Одеяло сползло, неожиданным предательством спутало ноги. Справа прижалась к стене колонна чёрных боевых муравьёв. Ещё шагов пятьдесят. Шлемы закивали в такт, задвигались хитиновые плечи, и колонна начала топтание на месте. Каждый второй прикрылся щитом, невидимый старший задавал темп, в воздухе распространился запах шампуня. Сверху опять зажужжал на свежих аккумуляторах квадрокоптер. В толпе запричитал истеричный мужской голос. Его поддержал речитативом поставленных фраз слабый хор. Вовремя. Через восемь, максимум десять минут толпа будет зафиксирована и отодвинута от ямы чёрным полукругом. Оставят ей небольшой коридорчик и всех профильтруют. Толпа эта – одно название. Не толпа – большая куча. Инвалидное кресло аккуратно опрокинут, уродливая больная изойдет притворной пеной, но это всё мелочи. Если беременная прямо в яме рожать не начнёт, вся эта ситуация в новостях умрёт к вечеру. Тридцать шагов. У распахнутой двери машины «скорой помощи» доктор, как вратарь в воротах – кривые ноги на ширине плеч, руки согнуты в локтях на уровне груди, фонендоскоп показал вечернее время. Смешно. Пятнадцать-двадцать шагов.