Сергей Остапенко - Город не от мира сего. Цикл «Хроники Обсервера». Часть I

Напротив неё в толпу зевак влился парень в униформе новостничего. «Вестник Евразилии» – разобрала она золотистые буквы нашивки. Коротко стриженный, глаза пасмурно-небесного цвета, губы сжаты, брови озабоченно сомкнуты. Серьёзный. Он здесь по работе? Не похоже. Дария задумалась, насколько корректно будет подойти к незнакомцу и сходу расспросить про перспективы работы в Новостоле. Певец, тем временем, продолжал:

…Пуповину связи с Отцом вселенной

Порвали в угоду своим страстям

Потакая инстинктам затерли правду

Почтив богами самих себя…

В конце куплета Дария невольно снова перевела взгляд с певца на коллегу и обнаружила, что тот разглядывал её. Дария смутилась – наигранно, но без перебора. Он обезоруживающе улыбнулся – мол, чего уж теперь имитировать отсутствие интереса.

Внутри её женского естества молниеносно произошли многоуровневые вычислительные процессы, учитывавшие и сводившие воедино массу факторов и деталей, которые числовед обрабатывал бы часами. Через миг она просто улыбнулась в ответ и решила выждать, не подойдёт ли он сам. Вот и первое знакомство, потенциально ведущее к новой карьере. К тому же симпатичный и пялится. Начало положено. Главное не торопить события, но и не проворонить удобный момент.

…Огнём и словом рассеем мрак

Вернём значение слову «быть»

Ведь цель всего мироздания –

Научить мёртвое – жить,

Живое – мыслить,

Разум – творить.

Научить камень любить.

Научить камень любить…

Ничего так песня, подумала она. Образы интересные. Её бы обработать как следует, придумать соло, разложить на партии. Был бы хит. Подростки бы по ночам орали на скамейках в парке. Хотя, дело, может, вовсе и не в этой песне, а томно-радостная волна, разлившаяся по её телу вместе с ударами участившегося пульса, вызвана чем-то другим.

Я перестал тревожить струны и осмотрел собравшихся вокруг. Кого сегодня собрал мой невод? Кого призвала пастушья флейта? Вот некрепко стоит на ногах пьяница, вот скалится детина с признаками вырождения, вот женщина, готовая уже на всё. А в этих пустых сосудах завывает ветер безверья. И тем не менее, они здесь, стоят и слушают. Не факт, что слышат, потому что у них атрофировались или не выросли нужные для этого духовные уши. Но нутром они таки чуют что-то такое, что я сам чую в себе, когда оно нисходит и заставляет говорить или петь.

А чего я, собственно, хотел? Когда было иначе? Великие пророки прошлого не удостаивались более благодарной паствы, а уж мне-то чего ждать? Я, по сути, и не пророк вовсе. Потому что точка в череде пророков уже была поставлена, а я так… постскриптум.

Хотя, напрасно я ропщу. Вот, кажется, довольно милое существо.

Две изящные берцовые кости, достаточно длинные, едва не в длину туловища. Плавной волной сужающиеся книзу и заканчивающиеся компактным коленным суставом, с острой чашечкой. Умеренно выдающиеся ключицы, частокол ребер. Бедренная чаша округлая, не широка и не узка, в самый раз, расстояние между боковыми вершинами и бедренным суставом небольшое. Идеальные пропорции.

Лицо всегда описать сложнее. Видимая форма черепа почти ничего не рассказывает о том, как лежат на лице мягкие ткани, а ведь именно толщина, тонус и рельеф их пластов и образуют то самое неповторимое сочетание, которое под пористой пленкой кожи вызывает у нас ощущение прекрасного или уродливого. Нет, нельзя доверять реконструкциям лиц древних пращуров, сделанных только по черепам.

Кажется, я слишком увлекся. Переключим сознание с восприятия стабильной формы человека на временную. Девушка поглядывает в толпу, не догадываясь, что я вижу её, словно рентгеновский снимок. Черноволосая и кареглазая, с явной примесью арианской крови. Видимо эта примесь и руководит её жарким темпераментом и цепкой волей к жизни. А она и вправду миловидная. Чем миловиднее временная форма, тем обиднее всегда бывает, когда она начинает разрушаться. У этой ещё есть несколько лет цветения, прежде чем лепестки её юности облетят, оставив только жёсткий и шипастый стебель несбывшихся надежд.

Если, конечно, у неё есть это время. Если есть у нас всех.

– А кто такой отец вселенной? – спросила девочка лет девяти, державшая за руку мать – женщину-готовую-уже-на-всё. Та шикнула на неё, но любопытство ребёнка было не так уж легко остановить. Где же её отец… Ах вот оно что, погиб наёмником, за идею-фикс политиков о едином государстве… Что ж, зато ей в голову испражняется только мать, а могли бы портить ей жизнь на пару. У девочки есть шанс вырасти с не до конца покалеченной душой.

– Это понарошку, просто в песне поётся так?

– Нет, он не просто так, он действительно есть.

– А где он?

– Ты любишь детские смотрики 70 70 Смотрики – то же, что мультфильмы. ? Рисованные?

– Конечно. Про зверей. И сказки.

– А знаешь, как их раньше создавали? Каждое движение персонажа рисовали на отдельной картинке, а потом все картинки склеивали в один свиток, запускали в специальное устройство и быстро прокручивали один за другим. И получалось, что они как будто движутся.

– Да, нам рассказывали в учебном дворе.

– А теперь представь, что всё, что вокруг нас – это один очень большой рисунок. А сейчас его сменил новый рисунок. И ещё. И так без конца. Представила?

– Да…

– Получается как будто очень большой и подробный смотрик. И знаешь, кто его сделал?

– Отец вселенной?

– Точно!

Девочка призадумалась.

– Значит, я тоже в нём нарисована?

– И ты, и твоя мама, и твои подруги.

– Значит и мой папа там нарисован?

Был нарисован. Но, похоже, сотрут его за то, что он делал на той войне. Но ей лучше об этом не знать.

– Всё, что мы видим. Всё существующее! – ответил я, и продолжил громче, уже для всех:

– История, как и наша жизнь, подобна рулону туалетной бумаги. Сначала кажется, что ему нет конца. Он тратится медленно, потом всё быстрее. И вдруг оказывается, что разматывать больше нечего, а на картонке остался только один расползающийся в руках клочок, который вам уже не поможет.

Дегенерат захихикал, впечатлившись образом кончившейся туалетной бумаги. Женщина-готовая-уже-на-всё дёрнула дочь за руку и потащила дальше, искать мужчину, на которого можно будет повесить ребёнка и бремя жизненных тягот.

– Бодрствуйте и берегитесь, чтобы день, в который закончится история, не застал вас врасплох, когда вам нечем будет подтереть свою изгаженую душу!

Однако, ну и метафоры у меня. Самому противно, зато точно.

– Пророк, а ты на картах Странников гадаешь?

– А по руке?

Фух… Кому стараюсь? Всегда одно и тоже. Ты им о вечном, а им насущное подавай. Как отучать?

– Вы знаете, что такое душа?

– Ну… это внутри нас.