Екатерина Аполлонова - Наяву

Лес был сосновым. В нём базировался полигон, где регулярно проводили учения войск Императора. Путники находили следы боевых колесниц, муляжи катапульт и осадных орудий. Пустые ящики из-под боеприпасов, обломки арбалетных стрел, окопы и заброшенные укрепления. Хотя мальчик не был увлечён военной тематикой, всё это будоражило его воображение. Их с отцом мысли текли в одном направлении, создавая общий мир фантазий.

За разговором находили грибы. «Здорово! Это мой». Они не искали их специально, просто бродили. Им было хорошо.

Пришли к речке. Она была метров сто в ширину. Глубокая, холодная, с сильным течением. Устроили лёгкий обед у берега. Простая еда: огурцы, помидоры с солью, хлеб, что-то ещё. Вкусно. Мальчик чувствовал гармонию и благость: «Да. Всё так, как надо. Мне хорошо. Я живой».

Отец начал рыбачить, а сыну разрешил поплавать. Окунулся. Кожу обожгло речной прохладой. «Холодно. Она всегда такая». Тело на несколько мгновений напряглось, сопротивляясь условиям, и расслабилось, приняв новую среду. Мальчик вспомнил рассказы отца, как тот переплывал Большую Реку. И ему тоже захотелось доплыть до противоположного берега, который казался близким. В путь.

Вскоре он заметил, что берег приближался слишком медленно. Мальчика сносило течением в сторону. От осознания этого по спине пробежали мурашки. Мелькнула мысль: «А что если мне не хватит сил?» В памяти стали возникать истории, как в этой реке тонули люди. Паника заставила обернуться и обнаружить себя ровно на середине реки. Между двух берегов. Мальчик почувствовал себя в ловушке: «Что если я утону?» Вспыхнувший страх переходил в ужас. Внезапная усталость растеклась по телу свинцовой тяжестью. Мысль о гибели обогнала остальные, стала реальной: «Внизу глубоко, течение относит в сторону». Мышцы окаменели. Сердце забилось сильнее. Пронзило ощущение неумолимого рока. Мальчик жадно хватал ртом воздух, из которого, казалось, исчез кислород: «Кажется, вернуться не получится».

Приложил огромное усилие и повернул обратно, стараясь грести изо всех сил. Ещё больше устал. Выдохся. Берег приближался медленно. Слишком медленно. Мальчик почувствовал себя обессиленным. Борьба была бесполезна. Казалось, что он слышит удовлетворенный смех злого духа: «Вот и всё!» Тело окатило ознобом: «Неужели правда?» И протест: «Нет. Нет!» И другая мысль: «Я знал». И ещё: «Да. Да. Да. Это случилось. Поверь».

Мальчик начал тонуть и, захлебываясь, закричал отцу: «Папа, я тону!»

Отец вздрогнул. Увидел сына. Медленно положил удочку, спустился к берегу и стал спокойно разговаривать с ним, одновременно раздеваясь, чтобы нырнуть: «Расслабься. Дыши. Плыви ко мне. Я с тобой. Всё хорошо».

Внимание мальчика переключилось на отца. Ум ухватился за его голос и слова, как за спасительную соломинку. Он стал проникаться его спокойствием, доверием к себе. Дыхание выровнялось: слушал, медленно плыл на голос. Мальчику казалось, что отец рядом и поддерживает его.

Ноги коснулись дна. Мальчик вышел из воды. Отец, даже не дотронувшись, спас его. Сын всё сделал сам на его энергии. Облегчение. Успокоение. Шок. А фоном мысль: «Жив. Надо сделать вывод – больше никогда. И ещё один – сил-то в итоге хватило». Тогда мальчик осознал важность доверия к себе: возможности человека значительно больше, чем он думает. Важно не ограничивать себя. Игры разума могут утопить не только в реке, но и в реальной жизни.

Жизнь – та же река. Я не знаю всех скрытых течений, не знаю, сколько придется плыть и сколько потребуется сил. Но знаю, что могу больше, чем говорит разум.

Заметки финансиста

Долг – это боль, от которой хочется пуститься наутек.

Идея долга вызывает во мне сопротивление, желание избежать его, не отдавать. Для меня это рабская, низкоуровневая мотивация, дверь во фрустрацию, прокрастинацию и преодоление себя.

Воспитание в парадигме долга свойственно тоталитарным системам и многим корпоративным культурам, которым нужны рабы. Раб не будет действовать по собственной воле. Только через насилие. Человек, которому должен, автоматически превращается в надзирателя, потенциального палача. Тёплый контакт становится затруднительным. Мы превращаемся в шестерёнки механизма.

Сам вырос на этой почве. И хотя в этом есть свои преимущества – творить в состоянии ограничения было источником вдохновения для многих художников, – сейчас эта часть пути уже позади.

По этой причине не люблю брать в долг у близких и друзей. Ничего не обещать. Не гарантировать. Когда обязательство всё же возникает, то действую не из чувства долга. У меня иной подход. Действую из понимания ценности и важности того, что делаю.

В моём стремлении сделать что-то лежит личный интерес, понимание выгоды, которую получу в процессе или в результате выполнения. Это не обязательно должны быть материальные блага. Кайф, развитие и удовлетворение от того, что делаю – тоже выгода.

Свобода – осознанная необходимость.

Остаюсь осознанным.

***

«Кто о чём, а вшивый о бане». Формула лицемерия в корпоративной культуре

Достаточно прочитать лозунги на входе, чтобы понять, какие у компании проблемы. Из-за этого не хочу заниматься проектами в командах, которые заявляют, что у них «дружный коллектив единомышленников».

Ситуация ещё сложнее, когда фирма позиционирует себя как «семью». Полагаю, люди не вполне понимают, что они на самом деле декларируют. Представим семью из нескольких десятков человек. А из нескольких сотен? Тысяч? И что они все живут вместе. Какие бы там были отношения? Не возненавидели бы они друг друга? С одной стороны, ложь, интриги, бедные родственники и любимчики. С другой – тайны, двойные стандарты, нечестная игра.

Думаю, именно это часто случается в «семейных» компаниях. Не самые благоприятные условия для работы. У меня есть личный опыт.

Мне ближе среда, где культура не декларируется, потому что она на самом деле есть. Где люди просто бережно относятся друг к другу. Это не про «обнимашки» и дежурные пожелания хорошего дня. Это про мелочи, которые создают душевный комфорт и чувство взаимопонимания, что мы на одной волне. Это уважение, понимание и принятие без лживого пафоса: «Я тебя понимаю. Это естественно. Ведь я такой же».

Это место, где не проверяют друг друга на профессиональную компетентность и «стрессоустойчивость», а в нужный момент подставляют плечо. Где доверяют естественно. Без борьбы. Как хорошему врачу или профессиональному водителю. Где, когда находят скрытые выгоды в сложных ситуациях, стремятся поделиться радостью находки, а не показать свою крутизну. Где субординация – метод решения организационных вопросов. Где думают о проекте, а не об ответственности перед начальством, если что-то пойдёт не так. Где дискуссию воспринимают не как спор, борьбу эго, а как мозговой штурм, игру, совместный творческий процесс. Где есть естественный взаимный интерес людей, увлечённых профессией. И при этом не трогают частную жизнь. Не потому, что наплевать, а из уважения к личному пространству.