Людвиг Герхард - Забытый целитель. Роман-трагедия

Как и на всяком рынке, и здесь не обошлось без сборщика налогов. Местный мытарь в кругу стражи отдавал последние распоряжения у наполненных телег, готовясь оставить рынок. Как видно, не последнее отняли, но лучшее.

Завтрак наших молодцов начался с молитвы. Её красиво спел Аким как старший. Был завтрак съеден тихо, но быстро. Встав из-за длинного стола, дружная компания покинула постой и вышла за границы городка. Шли бодрым шагом сперва вдоль берега на север. Прошагали мили три. Дорога постепенно отвернула от озера и стала подниматься по пологому склону вверх. Путь не казался тяжёлым, тем более что ребятам нужно было хорошо подвигаться после целого дня укачивания на ослах. Теперь их ноги бежали сами. Компания шли упорно вверх. Друг другу разговором не мешали, и не заметили, как далеко ушли, как оказались на холмах над озером, и только тогда обернулись. Под ними открылся такой простор, такая ширь пространства! Высокие холмы спускались амфитеатром. А там внизу огромной площадью легла отражением небес голубая равнина Кинерета.

Налюбовавшись и стоя отдохнув, ребята развернулись, чтобы двигать дальше к верху. Невдалеке увидели сидящим у дороги под тенью нескольких деревьев человека. Подошли. Это был слепой, просящий милостыню. Ребята обступили его, и Аким поздоровался:

– Шалом алейхем!

– Алейхем шалом, ровутай! (Мир вашему дому, господа —ивр.)

– Скажи, человек, почему ты здесь сидишь? Чего ты ждёшь? Ведь здесь никто не ходит! Почему ты не сидишь на рыночной площади? Там подадут тебе и лепту, и еду.

– Как подадут, так и отнимут. Поэтому я здесь. Теперь и вас дождался. Никто здесь не отнимет, если подадите, – слепой осторожно протянул ладонь.

– Погоди. На рынке ты получишь много больше! Пусть и отнимут, но не всё. Да и ходить не так далёко. Здесь ты получишь гораздо меньше. В чём же выгода?

– Ты прав. Какая выгода! Убытки! Зато не нужно постоянно руками шарить по земле, чтобы успеть схватить монетку, пока её не утащили. Схватить продукты, пока не увели. Всё время шарить, проверять. К тому же душит меня обида, когда отнимут или украдут, ещё и посмеются. А здесь я никому не нужен, нет соперников, тишина, покой и наслаждение покоем! На рынке рядом скот воняет, крик, ржание, телега колесом ещё придавит. А здесь цветов благоухание, птиц пение, кузнечик рядом тихо застрекочет. Такая живая тишина! А воздух! Так хочется его вдохнуть, вобрать в себя пространство! Не входит больше, жаль. В смирении здесь сижу, – незрячий улыбнулся, – довольствуюсь в смирении и жду, кого сюда направит Яхве. Прохожий мимо не пройдёт, обязательно остановится, и пожалев меня в несчастии, накормит в чистоте и денег даст мне прямо в руку. Вы прогулялись и мне прогуливаться нужно. К тому же, молодые люди, смотрите, какая здесь красота, простор! Покой и чистый воздух!

– Постой, какой простор! Ты же не видишь!

– Я вижу вашими глазами, я слышал, что люди говорят. Придя сюда, при мне остановившись, осматривают всё вокруг. Вы дышите здесь воздухом свободы. Не так ли? Я знаю, что красота, простор и воздух родной земли нас делают добрее. Подали бы вы мне на рынке, как сейчас дадите? Я уверен – нет.

– Откуда же ты знаешь, что мы тебе подадим?!

– Да подадут просящему, – тихо произнёс Иешуа. Товарищи одобрили его взглядами и потянулись к сумкам на плечах. Сбросились по одной лепте, кто-то извлёк из сумки яблоко, а кто-то лепёшку.

Студенты попрощались с инвалидом и продолжили свой путь по склону вверх.

– Как много знает он о людях! Он знал, как мы поступим!

– Он знает столько, сколько для его выживания необходимо. О большем он не думает, не нужно.

– И всё же, как приспосабливается человек, лишённый зрения, или конечностей! Он в нас воспользовался тем, чего ему не достаёт.

– Сюда он как добрался?

– Да также, воспользовался помощью людей. Его проводили. Попутчики нашлись. Не может человек прожить без коллектива. Взять нас, к примеру.

– О! Друзья! Прекрасная поляна! Смотрите! Впереди! – воскликнул Иешуа, указав рукой куда-то вперёд, и пошёл туда быстрее. – Там можно расположить тысячи верующих и читать проповеди. Ведь это так необходимо людям!

К поляне подошли, рассыпались по ней. Иешуа уже без пафоса продолжил:

– Здесь тихо. А слышимость… особой чистоты! Прислушайтесь! Слышите? Где-то там стрекочет кузнечик. И озеро перед глазами огромным голубым ковром. Прохлада вечером, когда садится солнце за горой, и утром солнце светит, но не припекает. Друзья! Советую, серьёзно! Присмотритесь! Кому из вас понравилось, воспользуйтесь советом. И я приду послушать. Вам через год заканчивать учёбу. Вы сразу завоюете любовь народа.

– О! Иешуа! Ты поэт! Так далеко планировать нельзя. До проповеди мирянам нам ещё нескоро. Тем более на открытом месте. Нам бы найти место в каком-нибудь глухом селении и только там, в общинной синагоге получить право говорить перед людьми.

– А знаете, друзья! Давайте это место, поскольку он его для проповедей предложил, подарим самому Иешуа. И пусть он здесь прочтёт хотя бы одну проповедь перед народом.

– Действительно, подарим и назовём мы его проповедь «Нагорной»!

– Вот будет здорово! На всю Святую Землю его прославим! Такого ведь никто ещё не делал!

– Договорились! Ну, что, Иешуа, ты готов?

Иешуа опустил голову и пробурчал:

– Нет, ребята, я не готов. Я думал о вас. Мне ещё нечего сказать народу. Мне предстоит ещё учиться долго. Я не хочу повторять людям то, что они слышали до сих пор и что не сделало их счастливее. Мне предстоит пройти дорогами моей судьбы, годами наблюдать и слушать народ Израиля, слушать мой родной народ и услышать его боль, чтобы найти ему лекарство. Израиль, наша родина, несправедливо превращённая в окраину империи. Назвав нашу Землю провинцией, римляне хотят искоренить в нас имя родины и нашу веру. Мне предстоит открыть… Я чувствую, что предстоит! Открыть не просто для себя, но для людей неведомую жизнь, где счастлив будет каждый наш единоверец. Не знаю, что именно хочу и что открою. Но это будет сравнимо со второй Землёй Обетованной. Получится ли у меня и хватит ли на это дело моей собственной жизни? Не знаю. Может жизни не хватить, но сил во мне, я чувствую, с избытком! А может быть поэтому и станет моя жизнь короткой, яркой и с плодами, что сразу и всего себя отдам! Осталось жить, чтобы увидеть.

Весь день компания бродила, привалы делали, подолгу говорили о духовном, цитировали на память мудрости из свитков торы. Переходили из-под тени одних деревьев под тень других, что виделись в дали. Так день прошёл. Вечерело. Обойдя городок Тиберия с южной стороны, компания стала спускаться пологим склоном к озеру. Дорога вилась, между зарослей кустов. Впереди шёл старший группы Аким. Вдруг он резко остановился и слегка присел, расставив руки, развернув назад ладони, и тем заставил остановиться остальных. Ребята беззвучно подтянулись к старшему, сомкнулись их ряды к просвету меж кустов. Перед их глазами открылся берег. На нём купались девушки. Девушки при всей их скромности при людях и в одежде становятся совсем другими вдали от глаз и обнажившись. Загорелые красавицы нагие, стройные и гибкие, прыгали и бегали вдоль берега, бросались с визгом в воду, плескались, весело кричали и щебетали о чём-то меж собой. Ребята молча сжались тесной группой, затаив дыхание, чтобы увидеть всю картину в узком просвете зелени кустов. Забыли, что только что цитатами из Торы по косточкам мораль перебирали. На практике проверка показала их слабость при соблазне самом сладком. Глаза съедали красоту девичью, не нанося той красоте вреда.