Нина Гравицкая - Колдунья из Треугольного переулка

– Ах, папа! – замахала на него руками Анна, – какие смертельные случаи, о чем ты говоришь!

– Я говорю о том, что с нашей девочкой ничего плохого не случилось, – невозмутимо ответил Гурович.

– Так, где же она тогда?! – с отчаянием воскликнула бедная женщина.

– Я знаю, где она, – вышел вперед молчавший до сих пор Яков. Все повернулись в его сторону.

– И где же? – одновременно спросили все.

– В катакомбах ее надо искать! – торжественно заявил он.

– Почему именно в катакомбах? – с недоумением переспросил Йосиф Гурович.

– Вот именно, – поддержали его супруги Картамышевы, – причем здесь катакомбы?

– Господа, это давняя история, – вмешался доктор. – Не всем присутствующим здесь известно, что Маня уже однажды терялась в катакомбах. И кстати, – многозначительно обвел он всех взглядом, – ее нашел тогда мой коллега доктор Загребельный.

– Который тоже пропал, – мрачно изрёк фельдшер. Все переглянулись.

– Так, – решительно заявил банкир, – пора кончать бесполезные разговоры, будем действовать. Я еду сейчас в полицейский участок и организую спасательную экспедицию в катакомбы. А вы, – повернулся он к Анне и доктору с братом, – езжайте домой, и ждите меня там.

– Нет, – уважаемый Йосиф Давыдович, – тоном, не терпящим возражений, прервал его доктор Капилло, – мы поедем туда с вами вместе, и это не обсуждается. Я, все-таки, – веско добавил он, – как-никак, главный врач города.

– Извольте, – уважительно взглянул на него банкир, – я лично буду только рад.

Доктор помог Анне подняться и стал прощаться с хозяевами, но те стали настаивать на своем участии в поисках.

– Это же наша племянница, – твердо заявили они, – мы не можем оставаться в стороне.

– Папа, мама и я с вами! – воскликнул Сережа, – я тоже должен ехать, ведь Маня моя сестра! Причем единственная, – с укоризной глядя на родителей, добавил он: иметь братика или сестричку было его мечтой с раннего детства, которой не дано было осуществиться.

– Ни в коем случае, – тоном, не терпящим возражения, – сказала Наталья Дмитриевна. – Ты еще больше простудишься.

– Мама, ну, пожалуйста, я ведь уже почти здоров! – с трудом сдерживая кашель, стал просить Сережа.

– Интересно, – вопросительно подняла брови его мать, – что ты тогда делаешь дома, дорогой мой сын? – строго спросила она его и Сережа виновато опустил голову. – Ты остаешься дома, и это не обсуждается!

– Дорогая, – обратилась она к Анне, – вы позволите нам поехать с вами?

– Да-да, конечно, – рассеянно кивнула молодая женщина, все мысли которой были заняты дочкой.

– Тогда вы спускайтесь, – предложила Наталья Дмитриевна, – а я дам кое-какие распоряжения прислуге и сразу за вами.

Гурович с доктором вышли на улицу первыми и, не дожидаясь остальных, уехали в экипаже банкира.

На обратном пути все удрученно молчали, Анна неподвижным взором смотрела перед собой, и в ее глазах было такое смятение, что никто не решался ни о чем ее спрашивать. Когда экипаж въехал на территорию больницы, она первой выскочила из кареты, и хотя сердце подсказывало ей, что Мани там нет, стремглав бросилась к флигелю, сопровождаемая супругами Картамышевами. Володя побежал по соседям, чтобы опросить всех на предмет того, не видел ли сегодня кто-то Маню, а Яков направился в больницу, узнать, не появился ли там доктор Загребельный.

Через час картина удручающе прояснилась: никто не видел Мани с раннего утра, и местонахождение ее было никому не известно. Мало того, доктор Загребельный и собака аптекаря Вальтера, не оставив после себя никаких следов, самым загадочным образом также исчезли в неизвестном направлении.

Оставалось только возлагать надежды на возвращение Гуровича и доктора, и весь больничный двор собрался в ожидании под старой грушей, обсуждая возможные причины таинственного исчезновения девочки, доктора и собаки. Груша была местом, где проходили все застолья обитателей больничного двора, но сейчас вместо веселья и смеха здесь царили уныние и тревога, а в воздухе витало ощущение несчастья. Все единодушно уповали на катакомбы.

– Я думаю, – поделился своими мыслями плотник Кирюша, – дело было так: Джульетта помчалась за кошкой, та побежала прятаться в катакомбы, Маня побежала ее спасать, а доктор увидел, что она скрылась в катакомбах, и тоже бросился за ней.

– Чего ж они до сих пор там сидят? – задала резонный вопрос Катерина.

– Так заблудились они, что тут непонятного? – недовольный тем, что его предположение поставили под сомнение, – ответил плотник.

– Нет, не получается, – покачал головой истопник Петро.

– Это почему же? – обиделся Кирюша.

– А потому что нет у нас такой кошки, которую бы погнала Джульетта, – привел веский довод Кирюша. – Она со всеми ними дружит.

– Да, – вынужденно согласился плотник, – это правда.

– Я думаю, было иначе, – важно изрек старьевщик дядя Рома, старожил больницы.

– Вы помните, как Маня нашла тайный склад Матрены и Трофима? Все утвердительно закивали. – Так вот, что я вам скажу, господа хорошие, без злодеев здесь не обошлось.

– Каких таких злодеев? – всполошились все.

– А мало ли каких? Воров, беглых каторжников, или даже контрабандистов, – важно объяснил слушателям дядя Рома. – Маня у нас глазастая, может, опять заметила, что кто-то там прячется, вот, и пошла посмотреть, что там и как. А для смелости взяла с собой Джульетту, вместе ж оно надежнее будет. А доктор как увидел, что они в сторону катакомб направились, подумал себе: дай-ка я погляжу, как бы чего плохого не вышло, и пошел за ними, – и дядя Рома, гордясь своей логикой, торжествующе оглядел соседей.

– Ну, и что дальше? Чего ж они там застряли, опять заблудились, что ли? – кивнула Катерина в сторону плотника, выдвинувшего такую версию.

– Почему обязательно заблудились? – невозмутимо ответил старьевщик.

– Злодеи заметили, что за ними следят и схватили их. Сейчас придет полиция, и их освободят. Анна и повитуха Евдокия не принимали участия в общем обсуждении, тесно прижавшись друг к дружке, объединенные общим горем, они стояли в сторонке с супругами Картамышевами, целиком погруженные в свои переживания. Анну бил нервный озноб, она вся дрожала мелкой дрожью и непрестанно молилась про себя. А Евдокия время от времени трясла седой головой и тихо повторяла: