Нина Гравицкая - Колдунья из Треугольного переулка

– Боже, – шутливо закатил глаза банкир, – я этого не переживу!

– А кто такая Томазини? – поинтересовалась Маня.

– О, это одна из самых известных модисток России, – восторженно сообщила Анна. – Представь, к ней в Одессу за туалетами приезжали дамы высшего света из самого Петербурга! Ты знаешь, детка, – увлеченно стала рассказывать она, – с того времени, как ты исчезла, мода у нас стала совсем другая. Раньше дамы носили какие платья? – спросила она и стала показывать на себе:

– Облегающие, с круглым декольте, завышенной талией, пышными рукавами и юбками до пола. А сейчас линия талии вернулась на прежнее место, юбка перестала прикрывать щиколотки, а широкие рукава сужаются к кисти, поняла?

– Мама, – удивленно взглянула на нее Маня, – ты стала интересоваться туалетами?

– Noblesse oblige [25]  Noblesse oblige – положение обязывает (фр.). * В советское время Александровский проспект назывался в разные времена проспектом Шмидта, Сталина и Мира. , – после некоторого замешательства ответила Анна и с достоинством добавила:

– Чтобы не скомпрометировать своего мужа, супруга главного городского врача обязана следить за своим внешним видом.

– Какие это все глупости! – недовольно проворчал Яков, – выше талии, ниже талии, какая разница?

– Так куда мы все-таки едем, дамы? – вмешался Гурович.

– Мы едем, – торжественно сообщила Анна, – к мадам Страц. У нее есть отдел готовых платьев, и я очень надеюсь, что там мы сможем подобрать Мане что-нибудь стоящее на первое время. Ты же видишь, что ребенку не в чем ходить, – озабоченно добавила она.

– А можно, мы проедем по Дерибасовской? – нерешительно попросила Маня, – я так соскучилась по этой улице.

– По Дерибасовской, так по Дерибасовской, – согласно кивнул головой Гурович, – насколько я знаю, салон твоей мадам Страц, – обернулся он к дочери, – находится в Пале-Рояле? Значит, нам по дороге. Давай, милый, сворачивай на Дерибасовскую, – велел он кучеру.

– Дедушка, – заинтересованно взглянула Маня на Гуровича,– а как тебе удалось стать… э… удачливым финансистом, – вспомнила она.

– Благодаря герцогу Ришелье, – уважительно ответил банкир. – Получилось так, что наши взгляды на развитие Одессы неожиданно пересеклись, и он поддержал мою идею о развитии в Южной России торгового кредита. Мне удалось его убедить, что без экспортно-импортных операций развитие Одессы невозможно, и предложил ему поддержать в Одессе создание кредитных заведений. Я даже, – с гордостью добавил он, – за свои заслуги получил чин коллежского асессора с правом дворянства! Который, кстати, распространяется и на мое потомство, – значительно взглянул он на внучку, – так что, моя дорогая, ты теперь тоже дворянка.

– Ну, предположим, она и без тебя дворянка, – заметил Яков, – по своему отцу.

– Ну, а теперь и по матери тоже, – с достоинством ответил ему банкир. Вскоре они выехали на Преображенскую, слева от которой начиналась Дерибасовская. Нужно сказать, что в те времена Дерибасовская, или как ее часто называли тогда просто Рибасовская, не была главной улицей города.

Это место было занято Александровским проспектом**, который и сейчас остаётся самой широкой улицей центра Одессы. Но с этой улицей было связано так много приятных воспоминаний ее детства, что для Мани она была самой лучшей, и именно ее она вспоминала чаще всего, мечтая о том, как когда-нибудь вернется в свой родной город.

Едва они обогнули Городской Сад, как Маня изумленно всплеснула руками.

– Ой, а где же мост?!

Когда-то в районе Греческой площади начинался овраг, который, прорезая улицу Дерибасовскую, спускался к гавани. Через него был переброшен мост, и дорогу под мостом, которая вела к порту, называли Гаванной от слова «гавань». По мере застройки этого района домами, овраг засыпали, и поверх него от Малого переулка до Дерибасовской, образовалась улица, которая до сих пор сохранила свое старое название Гаванная.

– Нет больше твоего моста, – ответил внучке Гурович, – как и большинство других мостов в Одессе его засыпали. Сейчас здесь улица, правда, совсем маленькая, по нечетной стороне она занимает всего один квартал, а по четной – два.

– Кстати, дочка, – заметила Анна, – этот мост твой ровесник, он был построен в 1812 году по проекту архитектора Франца Фраполли. Того самого, который руководил строительством и нашей больницы [26] * А также первого городского театра и многих других зданий в Одессе конца XVIII века. **Royal – королевский (фр.). .

– Неужели? – удивилась Маня, – сколько перемен…., – тихо заметила она, – сейчас Одессу прямо не узнать.

Салон мадам Страц, именуемый «Европейский базар», располагался в Пале-Рояле, который с поистине королевским, оправдывая свое название**, размахом торговал самыми изысканными вещами. На дверях салона Маня увидела надпись:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

 Такие возможности иногда появляются и у обычных людей в моменты чрезвычайного эмоционального и нервного напряжения. В экстремальной ситуации человек может горы свернуть, используя ресурсы внутренней энергетики. Накоплено много фактов, доказывающих: в нас скрыта сила, способная творить чудеса. Вот только проявляется она спонтанно, в минуты опасности и наивысшей внутренней мобилизации. У специально подготовленных людей, как Маня Безымянная, она может быть вызвана по их собственной воле. Попробуйте представить себе такую ситуацию – и у вас тоже может что-то получиться.

 За время отсутствия Мани Одессу стали мостить камнем из везувийской лавы. Камень привозили из Неаполя как балласт для пустых кораблей, которые везли за море зерно. Он был прочный, тяжелый и практически не стираемый. * «Шляхтичи строили свои амбары в классическом стиле и внешне выглядели очень красиво. Сложно было представить, что за этими стенами хранится зерно. Даже их дома выглядели по сравнению с ними немного невзрачно» Олег Губарь.

 Обветшалый особнячок Дюка снесли в 1826 году, а на его месте построили вначале двухэтажный дом для тогдашнего градоначальника Богдановского, но поскольку ему дом показался слишком сырым, его сдали в аренду ресторатору Цезарю Отону, а тот устроил там фешенебельную гостиницу, которую назвал «Ришельевской». Его проект разрабатывался А. Мельниковым (автором памятника Дюку Ришелье в Одессе и Минину и Пожарскому в Москве), а руководил строительством архитектор Ф. К. Боффо.