Александр Афанасьев - Силовой вариант. Третий роман эпопеи «Противостояние»

– Мистер Авратакис… – защебетала она, сотрудника ЦРУ здесь хорошо знали – мы рады вас снова видеть, но мистер Уилсон прилег отдохнуть и…

Опять…

– Мне можно – заявил Авратакис, отодвигая даму в сторону – сейчас разберемся.

Первое, что бросилось в глаза сотруднику ЦРУ, когда он переступил порог кабинета конгрессмена – это бутылка. Опустошенная на две трети бутылка дорогой водки Grey Goose, она нагло стояла прямо посреди стола, незакрытая и от нее в кабинете был ощутимо неприятный запах. Еще более неприятный запах исходил от конгрессмена Чарли Уилсона, мирно спавшего на диванчике и издававшего рулады носом.

– Вы что, не можете отобрать у него бутылку? Ему же нельзя.

– Сэр, мы проверяем его кабинет постоянно… мы не знаем где он ее взял.

В восемьдесят шестом году Уилсон свалился с обширным инфарктом, врачи давали ему не больше месяца жизни. Бычье, техасское здоровье бывшего морского офицера взяло свое – но врачи предупредили его, что даже одного стакана спиртного может хватить для беды. Уилсон не пил какое-то время – но после того, как русские нанесли по Пакистану атомный удар – он сорвался. Это надо было прекращать.

– Значит, так. Два стакана для хайболла. В одном минеральная вода, немного и растворимый аспирин, таблетки три. В другом томатный сок на треть и два сырых яйца. И побыстрее.

Сын торговца спиртным, Авратакис хорошо знал, как приводить в чувство алкоголиков с минимальными последствиями для их здоровья.

– Да, сэр! – сказала Анита и вылетела за дверь.

Начальник департамента ЦРУ пододвинул стул, сел поближе к дивану, на котором спал конгрессмен. Для гигантского роста конгрессмена, диван был мал и его длинные ноги свешивались за спинку.

– Чарли, Чарли… – со вздохом сказал Авратакис.

Ведь он любил этого человека. Специальный представитель директора ЦРУ был жестким и циничным человеком, он видел слишком много дерьма и грязи, чтобы любить кого-то из людей – но вот этого парня он любил. Конгрессмен Чарли Уилсон сделал намного больше, чем он был должен для защиты интересов Америки, он не предал их и не подставил даже тогда, когда в Пакистане взорвался ядерный заряд и погибли американские военнослужащие и советские предъявили всему миру обломки сбитого в Афганистане американского палубного истребителя и нескольких сбитых американских летчиков – и на них на всех обрушилась очередная Ниагара дерьма. Предложения тогда были самые разные: распустить ЦРУ, объявить импичмент Президенту. Оказалось, что американцы готовы поддерживать тех, кто почти без шансов бьется на переднем крае борьбы с наступающим коммунизмом – но не готовы, чтобы гибли американские военнослужащие. И лишь этот парень – встал с ними плечом к плечу и принял на себя весь удар. Потому и начал пить – почти все, кого он узнал за время многочисленных поездок в Пакистан – погибли. Уйти не удалось почти никому.

– Готово, сэр – вернулась Анита с требуемым.

– Поставь на стол.

Гас Авратакис долил стакан с томатным соком и желтками водкой, размешал живительную смесь коктейльной соломинкой. Потом взял кувшин с водой и бестрепетно вылил кувшин на голову конгрессмена. Тот заворочался, застонал.

– Какого черта. Анелиз…

– Давай, вставай, парень. Русские идут!

Упоминание о русских взбодрило конгрессмена: тот с трудом сел на диване, приглаживая мокрые волосы. Мутные от опьянения глаза сфокусировались на человеке перед ним

– Гас? Какого… черта.

– Такого. На, пей. Пей!

Конгрессмен с трудом поднес стакан с похмеляющим ко рту – и едва не выронил его. Зубы мелко клацали об стекло.

– Ну… ну… не пролей. Давай, пей, это надо выпить.

Конгрессмен с трудом выпил похмеляющее, потом аспирин с минералкой. Начал немного приходить в себя.

– Гас… какого черта. Ты же… в Египте…

– Узнал, что ты бухаешь, и примчался сюда. Какого черта ты опять начал, парень, ты же знаешь, что это тебя убьет!

– Я… я не могу…

– Чего?

Конгрессмен смотрел прямо на Авратакиса, в глазах стояли мутные слезы

– Они… травят меня… но дело… не в этом.

– Мне тоже несладко приходится.

– Понимаешь… Гас… мы их просто бросили. Просто насрали на них… и все… Русские проехались по ним… танками… бросили на них… атомную бомбу… а мы просто на них насрали. Понимаешь это… подлость… когда сбивают несколько самолетов… мы все орем… как резанные… а когда убивают миллион тех… кто поверил нам… нам наплевать, понимаешь, наплевать.

Авратакис вздохнул

– Вот что, Чарли. Ты знаешь, кто я и откуда я. Я видел сколько драк, сколько, наверное, видел один человек из миллиона. Двое парней, приняв на грудь, выходят из бара и чувствуют, что у них накопились проблемы, которые надо срочно решить. Но я кое-что понял. Все драки начинаются одинаково, но заканчиваются по-разному. Я видел парней, которые после того, как им врезали – лежали и хныкали как девчонки. А потом еще и вызывали полицию, чтобы та сделала то, чего не смогли сделать они. Но я видел парней, которые получали по морде, вставали – и снова лезли в драку, даже если противник был ощутимо сильнее и они делали это до тех пор, пока не теряли сознание, пока их не разнимали или пока не приезжала полиция. Таких парней было немного. Но они были. Так вот, Чарли – у нас нет полиции. Никто не приедет. Поэтому – вставай и дерись.

– А что… что случилось то? Ты как то… не в себе.

– Точно. Не в себе. Один парень сунулся в Афганистан. И попал прямиком в лапы медведя. Так что у нас проблема, парень.

По пути – Авратакис и Уилсон заехали в одно неприметное местечко, которое содержал парень, отец которого покупал у отца Авратакиса спиртное еще в пятидесятые. Тарелка горячего лукового супа по особому рецепту, очень жирного – окончательно привела конгрессмена в чувство.

– Что произошло? – спросил Уилсон, когда они поедали суп с сухариками

Авратакис привычно оглянулся – вроде ничего подозрительного

– Мы направили парня в Афганистан. Он должен был восстановить контакты там… после всего этого дерьма мы как ослепли.

– Это был американец?

Авратакис еще раз оглянулся

– Хуже. Еврей.

– Еврей?!

– Говори тише!

– Извини… – конгрессмен снова налег на суп

– Да, еврей, черт бы побрал всех наших кабинетных умников. В том то и дело.

– Как он оказался на такой операции?

– Сейчас разбираются, пока известно немногое. Парень – эмигрант из СССР, выехал с семьей в Израиль, потом его отправили на стажировку сюда, мы его переманили. Дали гражданство, чтоб его! Знал языки, считался надежным.

– Считался?

– Я сейчас уже ни в чем не уверен. Может, русские подбросили кукушечье яйцо в наше гнездо.