Ант Скаландис - Меч Тристана

«Мырддин сказал, что мощи плавают в Особом Средстве, — рассуждала Маша. — Значит, так оно и есть. Просто я сейчас не в том состоянии, чтобы увидеть его и даже почувствовать. Это же Особое Средство. Его и не надо видеть и чувствовать, оно просто действует, и все. Главное — спокойствие».

Она вдруг вспомнила, кто любил повторять эти слова. Карлсон! Карлсон, который живет на крыше. Вспомнила и враз успокоилась.

— Клянусь! — объявила Изольда звонким и радостным голосом десятилетней девочки, читающей наизусть перед всей дружиной Торжественное обещание пионера Советского Союза. — Клянусь мощами Святого Хилярия, что меня, королеву Корнуолла Изольду, изо всех мужчин этого мира держал в своих объятиях лишь только супруг мой Марк, с которым обвенчана я по Римскому Закону, да еще вот этот несчастный полубезумный паломник, которого встретила я на пути сюда. Все это видели, и не смею я перед лицом Господа молчать о том. Устраивает вас такая клятва, господа?

— Устраивает, — громко сказал король Артур.

А трое епископов молча кивнули. Дружно как один.

И тогда королева протянула вперед руки ладонями вверх, и рабы подняли щипцами раскаленную железную полосу и подали ей, и отпустили зажимы с двух сторон одновременно. А Изольда согнула пальцы и медленно пошла, неся в руках перед собою длинную горячую пластину, красно-оранжевую, как тот апельсин, что выкатился, помнится, из рукава у Мырддина. Она прошла ровно семь шагов, потом выронила железяку, зашипевшую в мокрой траве, а сама упала навзничь без чувств, но ни единого следа не проступило на ее мраморно-белых ладонях.

Изольда так и не смогла после объяснить, что же произошло в тот день на Белой Поляне возле Худого Брода. Раскаленный металл был настоящим — это она точно выяснила. Собственно, королева и не сомневалась, потому что помнила, каким жаром пылала эта чертова полоска. Однако никакого Особого Средства в ковчежец не наливали. И не потому, кстати, что его вообще не существовало в природе, а потому, что проклятая Вазеллина постаралась.

И каким же, спрашивается, образом удалось ей — не ведьме, не волшебнице, просто Маше, просто Изольде — пронести раскаленный металл добрых пять метров? Этого понять не мог никто, даже Мырддин. Во всяком случае, так он ей и сказал при следующей встрече:

— Не понимаю.

— А вы обладаете такой способностью — не понимать? — ядовито поинтересовалась Маша.

Мырддин уважительно улыбнулся:

— Ну конечно, нет. Я слукавил. Просто сейчас мы столкнулись со случаем, когда суть происшедшего выходит за рамки эксперимента, и я не могу объяснить эту суть тебе или, скажем, Ивану. Если сказать коротко, ты просто очень хотела пройти это испытание, вот и прошла.

— А между прочим, — сказала Маша, — меня полностью устраивает подобное объяснение.

— А я и не сомневался в этом, — еще раз улыбнулся добрый волшебник.

Перинис доложил Тристану, что по дороге от Белой Поляны к гроту завернул в домик лесника Орбита. Тот как раз высматривал, что за зверь попался в его хитрую ловушку — глубокую яму, заложенную прутьями и присыпанную сухой листвой. Судя по звукам, зверь там сидел крупный, очевидно, вепрь. Перинис, не долго думая, подкрался, хряснул лесничего палкой по голове, да и подтолкнул в гости к кабану.

— Ну ты, братец, прямо изверг какой-то! — пожурил его Тристан мягко.

— Что вы, сэр, неужели подумали, что я отдал живого человека на растерзание дикому вепрю? Кабану достался только труп, ведь от моего удара палкой го-лона Орбита развалилась, как переспелая тыква!

— Гуманно, — оценил Тристан, не слишком рассчитывая на понимание его тонкой иронии Перинисом. — А хочешь, я предложу тебе в награду за успешно выполненное задание еще одно задание — не просто более легкое, но и приятное.

— Это какое же? — Слуга Изольды аж рот приоткрыл в тщетном стремлении догадаться, о чем идет речь.

— Я предлагаю тебе обесчестить госпожу Вазеллину. Разработку операции и всю ответственность за нее беру на себя. Согласен?

— Еще бы! — расплылся Перинис в похотливой улыбке.

Он ведь слыл величайшим охотником до женского пола, а Вазеллина, которая по целому ряду причин была буквально физически неприятна самому Тристану, с точки зрения среднего мужчины могла быть оценена как баба очень даже привлекательная — пышнотелая блондинка, сисястая и задастая, лет около сорока, к тому же благородных кровей. Когда еще такая возможность представится простолюдину, тем более итальянцу по происхождению с плебейски черными и кудрявыми волосами?

Тристан явился ко двору Марка совершенно официально. Теперь, когда уже никто не копает под него, когда все враги сжиты со свету, когда невиновность их с Изольдой, по местным понятиям, доказана полностью — к чему скрываться? Но и проситься вновь на службу в Тинтайоль он решительно не хотел. Во-первых, обрыдло пасти свиней, обучать юных шалопаев и с умным видом надувать щеки на собраниях идиотов баронов в торжественной зале. Во-вторых, теперь Марк наверняка согласился бы оставить его при дворе, именно поэтому хотелось уесть старика, утереть нос, проучить: раньше думать надо было! Всему свое время. Поезд ушел.

А вот это уже в-третьих. Поезд действительно ушел. Майский поезд. У них тут слово «поезд» ассоциируется только с кавалькадой разнаряженных рыцарей и дам верхом на лошадях среди леса на празднике весны. Праздник кончился.

Суматошная кровавая осень действительно опустошила Тристана, сделала его окончательно другим человеком, и жить как прежде он и не мог, и не хотел. Была договоренность с дядей, мол, поскитаешься годок-другой по дальним странам, а там видно будет, глядишь, и вернем тебя. Что ж, значит, стоит этого консенсуса и придерживаться. Несолидно как-то менять уговор.

Ну хорошо, а теперь-то откуда Тристан вновь появился? Известно откуда: проездом из Арморики в Альбу решил завернуть на денек, повидать любимого дядю. Что, говорите, рассказывают? Что жил он все это время в лесу неподалеку? Кто треплет-то зря? Люди? Люди, люди — порождение крокодилов! Они еще и не такое рассказать могут. Вот, например, в Лионессе, это на юге Франции, его однажды уверяли, что из шкурок винограда можно башмаки делать, а некий генуэзец (Генуя — это еще южнее) вообще доболтался до того, будто есть на востоке страна — Русью зовется, — где живут одни лишь крылатые медведи, владеющие арифметикой, и общаются они между собой на армянском языке. Так-то вот, дорогой мой дядя! А вы говорите, люди рассказывают.

В общем, слово за слово, разрешил Марк Тристану и Курнебралу ночь в его замке родовом провести и даже кое-какой еды обещал в дорогу собрать. В прошлый раз Тристан ничего не хотел брать от несостоявшегося убийцы, поднявшего руку на любимого племянника и любимую жену. Теперь же поостыл немного, а потому подумал: «Денег не возьму. Но жратва — другое дело. Пусть грузит на корабль, отдам матросам. провиант в дальней дороге никогда лишним не будет».