Владислав Конюшевский - Все зависит от нас

— Поможешь вытащить резидента — останешься в живых. Честное пионерское.

Гестаповец мне, закономерно не поверил. Но потом, слегка воспрянув духом, захотел гарантий.

— Какие тебе гарантии, идиот? Тут одно из двух — или я тебя отпускаю или нет. Но при любом раскладе, пыток больше не будет. В самом худшем случае, умрёшь быстро и почти безболезненно.

— Извините?

Немец, наморщив лоб, растерянно хлопал глазами. А потом, видя, что я жду объяснения его заминки, робко пояснил:

— Извините, просто я через слово догадываюсь, что вы говорите — и, глядя на мои сурово нахмуренные брови торопливо добавил — ваш немецкий конечно очень хорош, но я его почему-то плохо понимаю...

Вот зараза! Всегда так — как только начинаю строить мудрёные фразы на вражьем языке, то фрицы впадают в ступор. Видно этот язык знаю всё-таки гораздо хуже, чем мне кажется... Поэтому, пришлось повторить медленно и без литературных изысков:

— Если ты нам поможешь, то мы тебя отпустим.

На этот раз меня поняли нормально, но пленник опять пребывал в сомнениях:

— Даже если вы отпустите, то меня свои же расстреляют за помощь русским.

— Ещё раз идиот. Кто про это узнает? Охрану то, живой мы оставлять не будем.

В общем, пока склонял фрица к сотрудничеству, появились ребята. Галка, немного послушав нашу беседу, активно в неё включилась:

— Да что с ним говорить? Режь его Сема. Я про ту лечебницу и сама всё знаю. Там от кочегарки, можно прямо в подвал больницы попасть. Ещё с царских времён ход этот существовал.

Генрих поняв, что его помощь может и не понадобиться, резко согласился помогать. С деланным подозрением, посмотрев на гестаповца, приказал Пучкову:

— Ты его заряди пока — чтобы не очень дёргался, а я сейчас....

Отведя Галину в сторону, уточнил, вправду ли она знает про этот подземный ход.

— Нет, товарищ командир. Это я так сказала — чтобы пленный не выкобенивался.

— Жалко..... а я уж думал.... Но всё равно — молодец!

— Служу Советскому Союзу!

— Галчонок, ну что за официоз? Можно было просто — нежно лобзнуть любимого командира, в ответ на похвалу.

Галка, тряхнула короткой стрижкой и блеснув улыбкой ответила:

— Как-нибудь в следующий раз.

Мда... Совсем плохой стал — не хотят молоденькие девчонки, со мной целоваться. Тяжело вздохнув, и сделав печальную физиономию, пошёл обратно к машине. Фриц уже был «заряжён». Лёха, присобачив ему под китель «лимонку» вывел шнурок привязанный за кольцо, к хлястику сзади. Генрих, после этой процедуры сидел бледный и дышал через раз. Хлопнув гестаповца по плечу, от чего тот чуть не обгадился, ободряюще сказал:

— Ты не бойся, это только для страховки. Поверь, просто так, тебя за фалды никто дёргать не будет. Конечно, если сам себе навредить не захочешь.

По виду фрица было понятно, что сам себе, он вредить категорически не хотел и эту фразу понял без дополнительных переводов и пояснений. Усадив пленного на переднее сидение, расположились сзади. Пучков, сел за руль и лихо развернувшись, вывел машину на дорогу.

Пока катили к госпиталю, три раза натыкались на патруль. Одни нас пропустили не останавливая, а двум другим Генрих небрежно демонстрировал свой жетон, после чего патрульные козырнув отвязывались. Даже вопросов, про странных пассажиров в машине, не задавали. Мне тут же захотелось иметь в своём распоряжении подобную железку, поэтому решил, если всё пройдёт хорошо, эту знатную вещицу, у гестаповца отобрать. Когда «Опель» подъехал к госпиталю, было без пятнадцати три ночи. Часовой у ворот сначала напрягся, но волшебный жетон и тут не подкачал, после чего шлагбаум открылся и мы вкатили на территорию. Мягко скрипнув тормозами, остановились возле флигеля, где должен находиться пленный разведчик.

— Ну что Генрих — наш выход. И прекрати так потеть! Понятно, что ночь тёплая, но твой промокший китель может навести на подозрения.

Видно было, что немец смутился

— Это просто физиология. Когда сильно нервничаю — потею.

— Угу... а когда ты потеешь, то воняешь, а когда воняешь, то тебя бьют.

— Что?

— Ничего, не упади.

Придержав гестаповца за локоток, удержал его от падения на крыльце. Тот, споткнувшись, кажется, взмок ещё сильнее, постоянно помня о гранате у себя на пояснице. Проскочив мимо медсестры, углубились в дальний конец коридора. Там, на стуле сидел первый охранник. Увидев гостей, он вскочил и вытянулся. Подойдя ближе, мокрый Генрих спросил строгим голосом:

— Как пленный?

— Спит, господин оберштурмфюрер!

— Проводи

— Есть!

Охранник открыл ключом дверь и пропустив нас, вошёл следом. В маленькой комнатке, был ещё один сторож и человек на кровати. Лежавший, видно проснулся при звуке разговора и теперь не поднимаясь, разглядывал свежеприбывших, оттопырив разбитую губу. Мда... хорошо над ним постарались. Узкие щёлки заплывших глаз, свёрнутый, опухший нос. Это только из видимых повреждений...

Ну, пора начинать веселье. Подхватив гестаповца под руку — чтобы не дёргался, выдернул пистолет и в два выстрела вывел охрану из игры. Пук, пук и — готово. Хорошая всё-таки вещь — глушитель. А то ножом — как-то не эстетично. Резидент, при виде такого поворота, умудрился расширить подбитые глаза, почти до нормального состояния. Не выпуская руки пованивающего Генриха, наклонился к нашему разведчику и спросил:

— Вилли?

Тот молча кивнул, продолжая пялится на меня, как на тень отца Гамлета.

— А если я предложу тридцать рейхсмарок за смычок, вы сможете его найти?

Лежавший, прикрыл глаза и только секунд через сорок ответил, шепелявя разбитым ртом:

— Даже за триста марок это невозможно. Его у меня просто нет.

Вот и хорошо. Пароль с отзывом прошли нормально. Хотя и не сомневался, что этот сильно побитый мужик — тот, кто мне нужен.

— Идти сможешь?

— Да я отсюда, ползком поползу!

— Ползком не надо. Раздевай этого жмурика — я пихнул ногой ближнего охранника — и одевайся.

— Э-э-э... здесь моя собственная одежда, в шкафу висит...

— Тем лучше. Давай, давай — в темпе!

Пока Вилли кряхтя облачался, я подойдя к окну и раскрыв его, прищёлкнул языком. Тут же появились Пучков со Светланой.

— Принимай груз!

Ребята подхватили тяжело перевалившего через подоконник Вилли и шустро поволокли его слабо шевелящую ногами тушку, к машине. А мы с Генрихом, вышли так же как и вошли, чтобы не возбуждать у дежурной медсестры, преждевременных подозрений. Тем более, надо было сказать ей пару слов, чтобы с раннего утра тут кипеж не поднялся. Не знаю, когда у них плановый обход ранбольных, но в палату, где сейчас валяется два трупа, доктор должен попасть как можно позже. Поэтому проинструктированный Генрих, проходя мимо дежурной приказал: