Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть первая: «Крамола земная»

– На Пле-сков! – На Пле-сков!

Окрестности Плескова

Большой аспидно-чёрный ворон гордо парил по глади хмурого зимнего неба. Солнце ещё не показалось из-за виднокрая, и в предрассветных сумерках он казался всего лишь тёмным пятнышком на и без того мутной воздушной толще.

Внизу расстилалась бурая холмистая равнина, разрезанная в нескольких местах светлыми полосками леса. В низинах лёгкой белёсой дымкой растекался холодный утренний туман.

В зрачках птицы отражались ряды шатров и палаток походного воинского лагеря, разбитого на возвышенности – внутри широкого кольца из составленных вместе обозных саней.

Становище, казалось, вымерло – его обитателей нигде не было видно. Только кое-где тлели угли кострищ, которые никто не поддерживал.

Зато большое скопище людей собралось поодаль от лагеря – у самой кромки леса. Зоркое око небесного наблюдателя различало каждую из казавшихся сверху крошечными человеческих фигурок, которые буквально тонули в вязком тумане.

Группа двуногих разделилась на два неравных по численности отряда, стоявших друг напротив друга. Меньший составляли два десятка людей, которые сидели на спинах больших зверей, погружённых в белое марево по брюхо. Большая группа состояла из двух сотен человек. Все пешие. Их сверху было видно только по пояс.

Похоже было, что люди готовились убивать друг друга. Ворон знал в этом толк. Недаром его родичи всегда заранее собирались на месте будущего кровопролития. Воздух над скопищем двуногих буквально вибрировал от напряжения. Оно повисло на лицах и застыло в напружиненных телах, готовых в любой миг начать избиение себе подобных.

Вожаки двух групп стояли друг напротив друга.

Один из них – пеший – громко кричал и яро размахивал верхними конечностями. Правда, в них ещё не было тех приспособлений, которыми люди обычно пользовались для убийства себе подобных.

Второй, который сидел на большом звере, оставался спокоен. Это был тот человек, которого ворон сопровождал последние несколько циклов.

И сейчас ему угрожала опасность.

– Ты обесял нам Плесков, княз! – Мы никуда не пойдём отсюда!

– Плесков надо штурмовать. Это большие потери. А там нас не ждут.

– Плесков поцти нас! А туда путь долгий.

Выич – а предводителем пешего отряда был именно он – упрямо бычил могучую шею и, похоже, вправду никуда не собирался идти.

Это было плохо.

Его глупое упорство могло испортить все планы.

Князь в очередной раз обуздал подступившую к горлу волну ярости.

Всё пошло наперекосяк сразу после окончания битвы на Черёхе.

Магнос бежал со своим разбитым войском не обратно в Новоград, как многие ожидали, а прямиком в Плесков, заметно усилив его гарнизон. После чего любая попытка штурма его стен была чревата большой кровью.

Взяв на себя командование в городе, опытный варяг сразу приказал сжечь посад и окрестные веси, чтобы противнику негде было укрыться. Теперь даже взять его в осаду стало проблематично.

Тем не менее, князь не повёл рать на другие земли, а приказал обложить Плесков. Его войско встало вблизи города тремя лагерями. С таким расчётом, чтобы перекрыть все дороги, ведущие к нему с полуночи, полудня и восхода. С заката лежала гладь могучей реки Великой, за которой располагались враждебные земли – оттуда помощь осаждённым прийти не могла.

Потом Плесков начали окружать цепью небольших укреплений-замётов. Защитники регулярно совершали вылазки, чтобы помешать их строительству. Случилось несколько жарких схваток. С обеих сторон было немало побитых и раненых.

Тем не менее, вскоре все работы были закончены. Город опоясало широкое полукольцо острожков. Отстоявших один от другого на расстояние двух стрелищ – чтобы между ними нельзя было проехать без опаски.

Однако на этом пока всё застопорилось. Обозники и лесовики наготовили много штурмовых лестниц, чтобы подниматься на стены, связок хвороста – заваливать рвы, и крепких дубовых брёвен – ломать ворота. Но всё это валялось без дела – князь упорно не отдавал приказа готовиться к штурму.

А на войско меж тем надвигалась уже нешуточная угроза голода – собственные припасы неумолимо подходили к концу, а разорённые окрестности почти никакого пропитания не давали. Кудеверичи пробовали охотиться, но без особого успеха. До поры до времени выручали обозники – они напилили во льду Великой прорубей и наловчились ловить там рыбу.

В довершении всего поползли слухи, что на выручку Магносу из Ладыжина и Новограда движутся несметные силы, которое ведёт его родной брат Олув.

Войско роптало. Почти все понимали, что вести длительную осаду столь сильной крепости зимой означало выморить голодом половину войска. Подставить же его под двойной удар – погубить полностью. Молодые дружинники и союзники кричали, что город готов пасть, стоит только лишь как следует навалиться. А потом, со стен захваченного Плескова, можно по-другому поговорить и с магносовым братом. Вои поопытнее помнили предыдущую осаду и не спешили судить опрометчиво. Но тоже считали, что князь мог бы действовать решительнее.

Пожалуй, только приближённые Всеслава догадывались, что он не хочет штурмовать Плесков, потому что надеется, что тот сам откроет ему ворота. Князь не подтверждал подобные предположения, но и не опровергал.

Косвенной уликой служило его тайное сношение с кем-то из осаждённого города. Такое подозрение появилось у некоторых, когда в конце первой недели осады возле княжеского шатра видели Вершка – языка, которого вои Волха взяли перед битвой на Черёхе. Само по себе это не было чем-то удивительным, если бы за несколько дней до этого пленник не пропал таинственным образом из лагеря, где до этого мирно обретался.

Ну а когда Вершок повторил финт с исчезновением и последующим возвращением ещё несколько раз, подозрения переросли в уверенность.

Что же, князь мог бы всё подтвердить. Он действительно вёл тайные переговоры с защитниками. Точнее с одним из них – боярином Сбыней – богатейшим и знатнейшим человеком в Плескове, желавшим перейти под его высокую руку вместе со всем городом.

А мог и разочаровать. Поскольку в свой последний приход Вершок принёс неутешительную весть. Магнос каким-то образом догадался, что внутри стен зреет предательство и взял под контроль все входы и выходы из крепости. А заодно и городской арсенал.

Однако Всеслав не хотел делать ни того, ни другого. Поскольку даже самые близкие, возможно кроме Волха, не догадывались о его истинных намерениях.

Он с самого начала не собирался брать Плесков.

Его игра была куда тоньше и хитрее.

Вожак кудеверских охотников, бесспорно, не входил в круг его приближённых. Более того, судя по всему, даже не принадлежал к числу людей, способных составить в голове сколь либо логичное умозаключение.