Петр Илюшкин - Страшная граница 2000. Часть 1

Из соседних развалин слышались автоматные очереди. Это отстреливалась другая часть наших. Там был командир группы капитан Усачев. Сквозь стрекот очередей слышался его крик:

– Есть «трехсотые»! «Двухсотые»! Что?! Нет! Нет! Огонь очень плотный! Отойти не могу!

Очевидно, по радиостанцию ему приказали немедленно отходить. Но плотный огонь не давал даже высунуться из-за укрытия.

Меняя магазин автомата, я бросил взгляд в боковое окно.

Из развалин выскочил солдат. Но тут же упал, сраженный очередью. И сразу вокруг начали рваться гранаты. Боевики методично расстреливали развалины из подствольных гранатометов.

– Пи..дец! Уходить надо! – крикнул я в сторону соседних развалин. И тут же мой голос утонул в стрекоте автоматных очередей и гулких разрывах гранат.

«Похоже, Миша Часткин не может к нам пробиться! – понял я. – Вот и приказал уходить! Но мы – под прицелом! Как уходить»?

Выглянул в разбитые окна:

– Б..дь! Лысая местность! Как в тире пристрелят!

Не успел я пригнуться, как пули впились в глину развалин совсем рядом. Затем – мощный взрыв.

«Огнемет! «Шмель!» – мелькнуло в голове. И сразу – темнота, тишина.

Очнулся я от громкого голоса. Рыжебородый боевик держал в руках мое удостоверение личности и читал:

– Подполковник Ильин. Корреспондент. Консорциум «Граница». Че он тут делает?

Заметив, что я открыл глаза, рыжий спросил:

– Ильин! Маршалла ду хьоьга! Ты – корреспондент? Или ФээСБэшник с «корочками» прессы?

Я поморщился. Боль в голове – сильнейшая! В ушах – шум. Перед глазами – туман. Рук не чувствую.

Никак не соображу, где я. Что со мной?

Попытался пошевелиться. Ага! Руки связаны за спиной.

Начал было говорить, но кроме буквы «К» ничего не получилось:

– К-к-к.

Что-то мешало говорить. Я медленно вдохнул и выдохнул, пошевелил губами. Точно, контузия! И ответил:

– Д-да, корр-респондент.

Рыжебородый пристально посмотрел на меня:

– Почему по-чеченски не отвечаешь? Маршалла ду хьоьга!

С трудом повернув голову, я ответил:

– Маршалла ду хьоьга! Здравствуй!

– Ну вот, порядок!

Он повернулся к боевику, держащему наготове пулемет:

– Наш человек! А ты хотел расстрелять! Читай, чо там в документе!

Стоящий рядом боевик раскрыл зеленую книжечку и медленно, по складам, прочитал:

– Ватана болан сейгюси учин медали.

Рыжебородый перевел с турецкого:

– Это медаль «За любовь к Родине»! Ильина наградил Президент Турции!

Он посмотрел на меня и спросил:

– Петро! Ты в Волгограде, в железнодорожном интернате,

учился?

– Да, учился.

– Ну вот! Помнишь пацанов из Чечни?

– Да. Много пацанов было. И дагестанцев, ингушей. Помню.

Рыжебородый улыбнулся:

– Память у меня хорошая! Помню тебя! Ты изменился, а голос – такой же!

Сквозь головную боль я пытался вспомнить голос рыжего: «Что-то знакомое! Кто это?» И вспомнил:

– Ты – Вахид? Сейчас вспомню. Ш-ш-ш. Шишханов! А старшего брата звали Ваха?

– Вспомнил, молодец!

Я посмотрел на руки рыжего:

– Кулаки у тебя и тогда были с тыкву. А теперь – и того больше!

Вахид засмеялся, сжал кулаки и вытянул перед собой:

– Бокс! Тренировки помогли! Помнишь, как вместе мы боксовали? Ты – слабее, но вертелся как оса! Не попасть! И неожиданно бил сбоку. Не больно. Но злил! Помнишь, как я злился?

– Помню, конечно!

Вахид задумался:

– Что делать будем, друг Ильин?

Стоящий рядом боевик злобно смотрел на меня. Ткнул ствол автомата мне в грудь:

– Расстрэлять! ФээСБэшник!

– Нэт! В Старгополе мой друг живет. Он рассказывал, что есть такой корреспондент. Петр Ильин. Подполковник. ФээСБэшки его очень не любят. Особенно тыловики. Назвали мятежным корреспондентом.

– Может, другой!

– Нэт! По голосу узнаю Ильина. Друг говорил, что нормальный человек он. И хотел помочь нашему. У него сына ФээСБэшники расстреляли, прямо в доме. Отец хотел найти правду, к адвокату пошел. Адвокат советовал к Ильину идти. Но потом отцу сказали, что шум поднимать не надо. Хуже будет.

Вахид похлопал меня по плечу:

– Точно? Называют тебя мятежным?

– Называют. И отец тот подходил. Я хотел помочь. Очень тяжелый случай. Приехали в село, вызвали парня. Прямо с порога расстреляли! Отец пытался разобраться. Но потом позвонил мне. Сказал, не надо помогать. Смысла нет. Правды нет.

Вахид покачал головой:

– Да, правды у вас нет! Ну ладно, потом поговорим. Стрелять тебя не будем! Мы тоже мятежные люди! Как сказал один мудрый человек – «Мы одной крови»! Будешь нашим гостем!

В это время подбежали разгоряченные сражением боевики. Доложили, что живых пограничников не осталось. Надо уходить.

Вахид приказал бородачам развязать меня:

– Ваши убежали. Бросили убитых. Мы не пустили вторую группу, на помощь шла. Там – человек семьдесят. Не смогли они подойти!

Он опять похлопал меня по плечу:

– Ты, Петро, один остался! Наши увидели твои погоны, думали, командира части в плен взяли. Радовались. Говорили, денег много дадут, чтобы выкупить. А за тебя, мятежного корреспондента, денег не дадут! Наоборот, скажут, чтоб расстреляли! Точно!

Он приказал что-то своим. Видимо, быстро уходить, пока вертолеты не прилетели. И повернулся ко мне:

– Извини! Завяжем глаза! Чтоб не видел, куда мы идем. Без обид! Война есть война! Сам идти можешь? Как голова? Контузия!

– Что это было! «Шмель»?

– Нет. Это эРПэГэ так шарахнул! Тебе повезло. Осколками даже не задело! Осколки солдату попали. Он перед тобой лежал. Всего порезало!

«Эх, Морозов! Спасибо за спасение!» – подумал я.

И мы куда-то побежали, петляя по узкой тропе. Я то и дело спотыкался, пока не приспособился чувствовать дорогу наощупь.

Через час – остановка. Послышались голоса. Мы протиснулись в узкую пещеру. Там мне развязали глаза:

– Без обид! Пока здесь будешь! На всякий случай. Если ваши начнут бомбить, тебя выставим. Может, на наших обменяем! Сейчас еду принесут!

Привыкнув к темноте, я огляделся. Ого! Да здесь – настоящие хоромы! Не царские, конечно. Скорее, блиндажно-фронтовые. Из досок сделан добротный топчан. Сверху – матрац, одеяло. Не замерзнем!

Сбоку краснелась раскаленная печка – «буржуйка». Рядом – дрова. На столе, сделаном из ящиков из-под снарядов – кружки, тарелки, ложки. Керосиновая лампа освещала всю комнату.

Ого! Даже пресса имеется, как в номере-люкс!

Взял одну газету, прочел: «Ичкерия».

– Свежая! – удивился я. – Август 2000 года! Любопытно! Что пишут-то? Так. Хроника. Странно, что на русском языке! Что там у них?

«31. 07. 2000 года бойцами спецподразделения Чеченской Армии был подорван военный автомобиль «Урал». По сведениям представителя Главного Штаба ЧРИ в результате успешно проведенной спецоперации были убиты 5 российских солдат и офицеров, ранено 8.