Петр Илюшкин - Страшная граница 2000. Часть 1

1. 08. 2000 г. Бойцами спецподразделения Чеченской Армии подорван милицейский автомобиль «УАЗ».

Я развернул газету и удивился:

– Даже аналитика есть! Заголовок прямо-таки философский: «В чем же слабость чеченцев?»

Интересный вопрос! Но почему он возник? В связи с чем? Читаем дальше: «В безуспешной попытке покорить чеченский народ российские «мудрецы» продолжают искать ответ на вопрос – «В чем же слабость чеченцев?»

Я отложил газету и задумался:

«Да уж! Вопрос правильно ставят! Но! Чего «но»? Ага, понял! Точно такой же вопрос надо ставить и нам, русским! Даже не так! Вопрос такой надо ставить только русским. В советское время именно русские показали свою слабость. Какую-то невероятную, ужасающую слабость!

Армейская «дедовщина» именно на такой слабости и трусости базировалась. Когда трое извращенцев строили в ночной казарме целую сотню солдат, и садистски избивали всю эту роту.

Как это понять? Ведь вся рота могла навалиться на истязателей, и просто своей массой затоптать. Не затоптала!

Всех накрыло ужасом и страхом. Молча падали от ударов, вытирали кровь. И так – по всему Советскому Союзу. Причем истязатели – не только из Дагестана или другой горной части, но и свои единокровные русские!

Так в чем слабость русских?

От размышлений меня отвлек лязг засова. Дверь со скрипом раскрылась, и впустила бородача с автоматом. Следом заплыл ароматный дух и большая тарелка с бараньим супом. Наверное, рядом была основная пещера, хорошо обустроенная. С кухней.

Суп меня согрел и разморил. Улегшись на топчан, я начал вспоминать весь этот злосчастный день.

Беды ничто не предвещало! Задача была самая обыденная: провести разведпоисковые действия в районе развалин Омечу.

Место это, расположенное в нескольких километрах ниже селения Ведучи в одном из отрогов Аргунского ущелья, планировалось использовать для выставления пограничной заставы.

Старшим назначили моего давнего друга, офицера штаба округа подполковника Михаила Часткина. Опытный офицер, прошедший еще ту, афганскую войну. Так что помнил свою горную войну.

Я тоже решил вспомнить боевую молодость, в том числе афганскую.

Рано утром группу спецразведки Итум-Калинского погранотряда подняли и объявили пятиминутную готовность.

Быстро собрались, взяв по четыре БэКа (боекомплекта).

Меня снабдил своим личным автоматом (с магазинами от пулемета) начальник штаба отряда полковник Николай Фархутдинов:

– Калибр 7. 62! Как эРПэКа! Ну, пресса, с Богом!

Честно говоря, именно Фархутдинов и вызвал меня из Старгополя. Условные слова: «Шу ерде ягыш ягяр!» (с тукменского это – «здесь идет дождь». Для меня сигнал, что намечается что-то интересное. Ранее мы договорились – без меня не начинать.

Что дальше? Без всякого завтрака мы начали движение.

Из Тусхароя, базы погранотряда, мы пустились вниз, на соседнюю заставу. Там уже ждали коллеги из Черкесского погранотряда. Чуть позже подошли группы спецразведки забайкальской резервной заставы.

Вооружение – ручные пулеметы Калашникова, гранатометы «Муха», автоматы с подствольниками, снайперские винтовки. Ну и, конечно, по 4 боекомплекта на брата. К бою готовы!

Затем – затяжной двухчасовый подъем к заставе «Ведучи». Для солдат, привыкших к службе в горах – это «семечки».

Когда проходили село Ведучи, безлюдное и пустынное, чувствовали какое-то враждебное молчаливое предупреждение. Очевидно, нас незаметно «пасли».

Вздохнули только тогда, когда проскочили затаившееся безлюдное Ведучи. Потом – дорога вниз, к реке. Начиналось ущелье.

Часткин приказал залечь и занять круговую оборону. Еще раз уточнил задачу, порядок движения к развалинам Омечу, систему связи.

Ущелье было глубоким. По обе стороны поднимались крутые скалы: левый склон – совершенно голый, правый кое-где покрыт чахлым кустарником. Для нападающих это плохо, не спрячешься. И для разведчиков – плохо, не укрыться в случае обстрела.

По дну ущелья громыхала неглубокая, но бурная речушка Хачарой. Вдоль ее берегов, по обе стороны ущелья, мы и пошли. Прикрывал нас боевой дозор забайкальцев.

Шли очень осторожно, прислушиваясь и приглядываясь.

В густых зарослях кустарника обнаружили мастерски замаскированную «автостоянку». Причем машины были новехонькие – и «Волга», и «Жигули», и «УАЗики», и пара «Мерседесов», и даже пожарная «шишига» (ГАЗ-66). Госномеров не было. Только «Волга» имела желтый номер 37-го региона.

Хозяев всего этого богатства поблизости, естественно, не оказалось. Но земля вокруг была сильно истоптана. Следы вели к реке, через которую чья-то заботливая рука перебросила бревно с насечками. Возле одной машины в землю уходил узкий лаз.

В него и бросили гранату. Тишина! Но дым указал направление выхода – к ручью. А там чернело большое кострище двухдневной давности.

Все это сильно насторожило Часткина, помнящего войну в Афганистане. Поэтому, приблизившись на расстояние километра к развалинам Омечу, группы разведчиков залегли и заняли оборону.

Долго наблюдали в бинокли. В районе развалин Омечу – все спокойно! И голодные разведчики, что называется, взроптали.

Какого, мол, хрена туда тащиться, ноги бить? И так все ясно. Лучше пообедать – вместо пропущенного в отряде завтрака!

Часткин наморщил было лоб. Но принял соломоново решение. Да, обедать. Но одновременно – осмотреть развлины:

– Капитан Усачев! Бери двенадцать бойцов! Осмотреть развалины!

И вопросительно посмотрел на меня:

– Тринадцатым пойдешь?

– Конечно, пойду! Ведь поселок тот, Омечу, был репрессирован Сталиным ровно сегодня, 23 февраля. Лет пятдесят назад. Операция эНКаВэДэ называлась «Чечевица». В 1944 году чеченцев депортировали. За один день всех собрали, погрузили в эшелоны, да угнали в Сибирь и Казахстан.

– 56 лет назад это было! – уточнил Часткин. – Да, интересно! И у нас тут – операция, только не «Чечевица»! Ты-то не боишься таких совпадений, да еще с числом «13»?

– Нет, не боюсь! Меня дед мой, Петро, заговорил от всяческих бед. Он и сам был заговоренный! Когда брали в 1943 году Ростов-на-Дону, снаряд попал прямо в их группу. И что? Всех убило, у моего же деда – ни царапины!

Часткин улыбнулся:

– Может, из Афгана тебя выперли тоже для того, чтоб не убило?

Я тоже улыбнулся. Тогда, в 1987 году, меня направили в Афган командиром саперного взвода ММГ (мотоманевренной группы). И надо такому случиться, солдаты мои передрались, открыли огонь. Всех отправили в Ашхабад, в стройбат, на перевоспитание. И меня – туда же!

Часткин это знал. Тогда он был на соседней заставе.

Поэтому сейчас и улыбался.

Поднявшись на пригорок, мы увидели развалины строений.

Стоп! Над развалинами струился дымок! Может, чабаны?