Александр Брежнев - Изгой

Вот Лилит и считала, что она теперь должна быть главной, как в матриархальной деревне, хранительницей очага и т.п.. Для игр в фемдом такая ее философия вполне подходила и у нас с ней были незабываемые сессии. Но, когда не знаешь, в каком облаке, с каких сайтов она черпает вдохновения – это возбуждает, но и пугает. Каждый раз кажется, что она сейчас задушит насмерть или резанет ножом веселее и глубже…

Да, сейчас начнется вопль, мол, так мы и знали, что все джедаи – извращенцы. Просто, когда ты годами без секса, редкие возможности хочется использовать так, чтоб уж точно торкнуло, чтоб до самого озверения… Женщина на борту у космического странника – это запредельно дорого, особенно с учетом оплаты для нее обратной дороги. Вообще, в космосе, в том числе на станциях, женщин почти нет. Те бабы, которые сами летают – не в счет, точней на любителя. Специфика летной работы такова, что эти пилотки превращаются в стокилограммовые бесформенные мешки с прелым салом. Редко у кого они вызывают влечение…

Вероятность встретить красавицу в космосе не выше, чем столкнуться лоб в лоб с метеоритом. А значит естественный процесс приводит космонавта в бордель, а уж там то надо попробовать все. Или к экспериментальным образцам вроде Лилит.

Она не брала денег за свои часы, но надо было заряжать ей аккумуляторы, покупать одежду, оплачивать трафик. Она предлагала мне продать корабль и все имущество, отдать ей деньги, а самому убираться куда угодно – подыхать. Если я на это не готов, значит я не люблю ее по-настоящему, не готов раствориться и исчезнуть в ее жизни. Сейчас, на пятые сутки полета я ее любил всем сердцем. Вспоминал, почему-то ее ухо, и пустоту за ухом, между кожей и пышными волосами. Казалось, там пульсирующее пространство, в котором меняется давление, и оно всасывает всего тебя в эту темную глубь, как в пещеру. Вспоминал ступни ее ног, которые вылизывал, пятки, которые аккуратно чесал зубами. На ступнях были, как карты, маленькие морщинки – густой сетью таинственных знаков и обозначений. В голове у меня сейчас давило, рот сжимался, я вспоминал узор этих линий и в них тонул.

А потом ясно перед собой увидел ее глаза – как смерть, как конец всему. Я стоял на четвереньках в ванной, впившись зубами в деревянный обод умывальника, задрав левую ногу коленом на бортик ванной, трясясь и выгибая спину в кольцо, правой рукой, как подстреленный, скользя рукой по кафелю на стене, казалось, что глаза сейчас вывалятся из глазниц и упадут на полотенце, лежавшее на полу.

Видя перед глазами трясущуюся серую хмарь с быстрыми искрами, слыша звенящий хаос в ушах, пополз боком по стене и, наконец уселся в ванной и успокоился. Тупо и отрешенно сидел и направлял струю душа на испачканную стену, пока не отмыл. Колотило от холода, и я лег на спину в глубину, включив на полную поток горячей воды с пеной. Согреваясь, смотрел теперь в потолок над собой, вслушивался в тишину, доносившуюся из салона, нет ли сигналов какой тревоги.

В эти секунды казался себе слабым, никчемным, раздавленным, беззащитным перед любым летящим навстречу метеоритом, коварным пиратом. Пылинкой, которая «Бах!» – и нету, и все.

Вода грела, шампунь-пена пахла и искрилась, синева отливалась отблесками в запотевших кафеле и в зеркале. Лежал и старался почувствовать воду и тепло разными клетками тела, прислушивался, как ее чувствуют ноги, как руки и как живот и спина…

Согревшись, встал и вытерся большим махровым полотенцем. Не одеваясь, пошел босиком в салон.

Все это вокруг – вся эта железная махина, хитрое и умное оборудование, комфортная мебель, – все это я создавал для Нее. Для Той, с которой думал вместе лететь во вселенную, до края… Она была той самой, я это точно знал. Когда мы шли вместе – каждый куст на дороге, каждая птица на дереве, все звезды хором говорили, кричали мне, что это она. А машины, проезжавшие мимо, подмигивали фарами, кивали капотами на ухабах, подтверждали. Воздух рядом с нами становился торжественным и венчал нас, объявлял созданными друг для друга.

Когда она не захотела лететь со мной, я был готов, был согласен, и я тогда мог это, не покупать корабль, а купить дом на какой-нибудь планете. Мы жили бы там вместе, пусть одну и совсем короткую жизнь, без всяких временных петель, искривлений пространства, без джедайских штучек с «сохранялками» и «неубивашками». Неужели я так много хотел? Неужели это было невозможно? Она отказывалась не от полетов, а от меня. Не хотела быть со мной.

Все эти молчаливые ледяные звезды, вся эта пустота, весь этот космос – они вместо нее. Все это бесконечное метание между постылыми планетами и станциями, между разными жизнями и мирами – вместо того домика, где нас с ней ждало счастье. Мне все это время казалось, что она где-то рядом, совсем близко, хотя бы одному какому-то из известных измерений. Но по остальным измерениям она недосягаема навсегда – в другом времени, в другом кольце пространства, в другом варианте возможностей, уже исчезнувшем, и больше не возможном.

Я чувствовал лицом вплотную прижавшуюся ко мне пустоту и бесконечность. Джедай лежал на полу в салоне корабля, головой к экрану плазмы, боком к чудо-креслу-трансформеру. Бровью, скулой и носом давя, что было сил, в пол. Вдавливая до синяков ребра в серые плиты. И колотил кулаками пол. Надеялся сквозь обшивку достучаться до пустоты, чтоб она услышала, как он ее ненавидит. За то, что она вместо Нее. У звездного волка мутнели глаза, подернувшись влажной пленкой, дергались плечи, он приподнялся на локтях и коленях и выл. Протяжно, громко во всю силу легких и спины. Выл, от того, что впереди еще больше недели перелета, еще много лет перелетов, еще целая бесконечность бессмысленных перелетов из пустоты в пустоту. Вой мерно наполнял салон корабля, как орган в костеле.

Звезды смотрели в «окна» безразличными прохожими в большом городе. Чернота космоса как будто даже гармонировала с этой звуковой волной и гасила ее в своем вечном тихом вое. И на невидных планетах, разбросанных вокруг, миллиарды живых существ не слышали, как воет над ними одинокое нечто, проносясь мимо их миров камнем отчаяния и тоски.

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Сидел и смотрел на свои ноги. Сколько-то времени назад отжался от пола, подтянулся на перекладине, прокачал ноги, задницу, пресс на тренажере, пробежал 5 км на дорожке. Съел пару белковых брикетов. Не знаю, как долго сидел и смотрел на пальцы ног – внимательно, без мыслей и эмоций, пока не блюмкнуло в динамике и на экране не показался зеленый значок. Меня засек диспетчерский центр 45-й, я уже в их зоне.

Диспетчер просил меня подключить к нему свой блок управления. Я нажал ОК, вошел в личный кабинет на сайте 45-й, ввел логин и пароль и разрешил своему кораблю выполнять указания диспетчера для стыковки. Сейчас 45-я своим магнитным лучом стащит меня с моей траектории, и будет подтягивать к себе. Сближение и стыковка займут несколько часов, я пошел приводить себя в порядок.