Коллектив авторов - Bright Future

***

Сегодня в центре мало народу – двадцать добровольцев, проживающих здесь, около десятка лаборантов и пятеро ученых. Остальные должны подтянуться попозже, как только приедут коллеги из комитета.

– Ты не понимаешь, это гениально! Это мировой прогресс! Новый уровень! Мы сделали это, слышишь?!

Результаты из лаборатории, пришедшие накануне, видела только Алондра, и теперь вокруг нее зайцем скакал Андре, дорвавшийся до документов раньше остальных.

Женщина усмехнулась. Порой Ришар был как ребёнок.

– Комитет сомневался в трансдифференциации, но мы выиграли. Спасибо, медуза, – Андре машет куда-то в стену, словно видя сквозь неё аквариум с бессмертным существом, – Теперь осталось дело за малым: дождаться комис…

«Внимание! Пожарная тревога…»

Ришар замирает посреди предложения, скользя взглядом по стене. Алондра взволнованно смотрит на мужчину.

– Когда последний раз сигналка срабатывала? На учениях? – они одновременно зашагали на выход, смешиваясь с толпой.

– Не каркай, – женщина отмахивается от него.

Ей не хочется думать о плохом, поэтому она успокаивает себя мыслями об очередной сгоревшей пробирке, которую неаккуратный аспирант уже выбросил в утиль. Женщина почти выходит на лестничный пролёт, но тут ее осеняет и она останавливается, – Я забыла документы! Я сейчас вернусь, иди на выход!

Ришар оборачивается, пытаясь схватить ее за руку, но та лишь убегает. Толпа затягивает его ниже по ступенькам, не давая мужчине последовать за Баргас.

***

Документы действительно оказываются в кабинете – но найти их среди прочей документации становится трудной задачей, – и теперь её от коллег отделяет около десяти этажей. Алондра, схватив бумаги, выбегает в коридор и ступает на лестницу. Сирена стихает.

Она спускается, слушая успокаивающую музыку – что-то из блюза, – и когда женщина, наконец, достигает первого этажа и открывает дверь, то моментально хмурится. В холле не было ни души, только листья монстеры едва заметно покачиваются на сквозняке. Но откуда здесь сквозняк?

Женщина останавливается посреди помещения, вслушиваясь в мрачную тишину. От привычного спокойствия не остается ни следа. В груди тугими узлами скручиваются нервы, опаляя жаром внутренности. На душе скребутся кошки, острыми когтями разрывая нежную ткань легких. Ей впервые так страшно.

Да, шумоподавление здесь на высшем уровне, но не может же быть абсолютной тишины! Ни шагов, ни мелодии с лестничного марша, ни загнанного дыхания работников, спускавшихся по лестнице, ни голосов с улицы. Раз сигнализация выключилась, то значит всё в порядке. Они должны были уже вернуться.

Алондра напрягается. Ей кажется, что за ней кто-то следит прямо сейчас, сидя по ту сторону камер наблюдения. Интуиция крайне редко ее подводила, а сейчас она вопит по все горло, что здесь что-то не так. Шумно выдохнув, женщина толкает дверь.

***

Баргас застывает на месте, не веря своим глазам. Перед ней изломанное тело, залитое пугающе темной на фоне белого халата кровью.

Женщина жалостливо скулит, в страхе закрывая рот дрожащими ладонями, прижимаясь к стене спиной, и сползает вниз. Раздается приглушенный вой. По лицу и пальцами текут слезы, оставляя широкие соленые полосы.

На холодной серой плитке лежит Андре, широко раскрыв зеленые глаза, в которых уже навечно застыл ужас. С приоткрытых губ на ворот халата тонкой ниточкой тянется кровь.

В груди тугими узлами скручиваются нервы, опаляя жаром внутренности. В ушах шумит сломанное радио, забивая линию эфира, голова словно набита толстой ватой.

Она не понимает. Почему, кто, когда. Вопросы, которые так и норовят сорваться с языка в пустоту комнаты, где слышны только её всхлипы, остаются внутри. Она проглатывает их, как ком в горле, стараясь восстановить дыхание. Вытирает слезы рукавом халата, комкая в руках документы.

Больно, душа рвется на части, будто пытаясь сделать парочку крестражей. Сжимает челюсть до острого напряжения, чтобы не сорваться снова.

Алондра встает на ноги, чуть не падая от резкой ломоты в коленях. Её скручивает пополам, превращая слёзы в ярость. Она кричит, словно раненый зверь, не заботясь о том, услышат ее или нет.

И внезапно затихает, услышав шаги. Баргас понимает, из-за чего случилась эта бойня, и падает на колени, шаря по карманам Андре в поисках зажигалки. Она старается не смотреть на искореженное лицо, но когда все-таки сталкивается с мертвым взглядом, то протягивает руку и закрывает веки.

– Спи спокойно, Ришар, – в полубреду шепчет женщина, касаясь пальцами еще не остывшей руки, осторожно гладя слипшиеся от крови волосы, – Они не узнают…

Алондра поджигает бумаги, откидывая их подальше от себя.

Лишь бы не знать, лишь бы не видеть причину гибели людей, лишь бы не чувствовать себя виновной в случившемся. Они предполагали, что сотрудники нарочно скрывают результаты исследований. И расстреляли их.

Женщина не обращает внимания на вновь сработавшую сигнализацию. Она выходит в коридор, натыкаясь на углы, тумбы, сшибая монстеру с подставки.

Она оборачивается, когда слышит крики. За ней выбегает мужчина в балаклаве, направляет на нее оружие. Он что-то спрашивает – или предупреждает?, – но женщина уже ничего не понимает. Ей хочется тишины, где нет чертового исследования, где Андре жив, где они через неделю отмечают пятилетнюю годовщину «одного рабочего места». Где она следует его советам и не дает добро на исследования, не идет на поводу у гордости.

Алондра не слышит ничего. И выстрелов в спину тоже.

Голубая медуза лениво перебирала щупальцами воду.

Каждый совершенный поступок, каждое сказанное слово можно исправить. Откатить время и пробовать столько раз, пока не получится идеальный исход. Изменять жизни и судьбы, не прилагая усилий.

Мечта?

Нет – это моя обыденность.

– Сегодня столько работы, сил никаких нет, – Лана устало плюхнулась на диван, спугнув кота.

– Сегодня… – хмыкнул Бейлан, взглянув на наручные часы с двенадцатью циферблатами, которые жили каждый по своему времени. – У меня вообще ещё позавчера.

– Позавчера? – удивился я. Отставив в сторону кружку кофе, я отклонился на кресле.

– Да-а, – протяжно вздохнул Бейлан, – у меня заказ за тот день не закрыт, так что я вообще сегодня появляться не должен. Если что – вы меня не видели.

Он подхватил со стола толстенную папку с документами, скептически оглядел её и произнёс:

– Живем в такое прогрессивное время, а все никак от бумаг не избавимся.

– Так мы же в государственной конторе работаем, – послышался с дивана усталый голос Ланы, – денег только на «прыгунки» хватило, и то не всем.