Алекс Динго - Контуженый

– Ну… Что там Коля? – спросил Кондрат.

– Глухо дело. Немцы там… Уже заняли наши позиции… Теперь отбивать придётся… Сволочи…, – ответил Николай.

– Отобьём…

– А что ещё. Загорать тут не будем. Да и солнца не предвидится. Давай сюда нашего пушкаря Афанасия… Ему надо быстро всё растолковать.

– Аха… Афанасий… Сюда… Давай…

Повеял лёгкий ветерок. Боец Афанасий живо двинулся вперёд. Он пошёл чуть ли не гуськом. За его широкой спиной диагонально висел карабин. Руки грубые и сильные облюбовали битые камни. Под сапогами перебирался и сыпался песок и камешки. Он, выдохнув, прижался к каменной груде. И навалился на неё своим развитым торсом. И тут же глянул на лицо командира. Старшина был несколько взволнован. Он всё напряжённо и зорко смотрел в бинокль. Глаза сильно прищурились. Николай сжал суховатые губы. И тут же передал бинокль своему боевому приятелю Афанасию. Тот принял и прижал к лицу.

– Смотри Афанасий. Лучше смотри… Задача вам такая. Ближняя к тебе стена на первом этаже конторы. Там есть уже пролом. Но там засада. Чую я. Я всегда чую… Вам нужно пробить ещё один вход ближе к углу здания. Бей бронебойным снарядом. И сразу мы заходим. Потом по команде. По верхним этажам бейте фугасными и осколочными снарядами. Только по сигналу. А то в нас попадёте ещё… Задача ясна…, – твёрдо заявил старшина Николай.

Повеял лёгкий ветерок. Пушкарь Афанасий зорко смотрел в бинокль прямо на здание разбитой заводской конторы. Он прищурил своё меткое око. На красно-бело-сером трёхэтажном здании заметно обрушилась крыша. Но не вся. Виднелся внутренний чердак. Там имелись обугленные ломаные доски и брусья. Некоторые разбитые окна имели теперь округлое отверстие. На стенах оголялась кирпичная кладка. За зданием тянулся дымок из глубокой расщелины в земле. Казалось, она вела в коллектор – канализацию. Большое дерево давно сломилось. И имело вид абсолютно безжизненный. Как и вся улица и все переулки города. Здесь давно поселилась пустынность. На дорожке и тротуарах имелись глубокие выбоины и сломы. Возле обугленного входа в здание лежала расстрелянная из автоматов деревянная дверь и обугленные доски. Образовывался небольшой завал. Вокруг рисовалась жуткая панорама из разбитых зданий и гаражных цехов и боксов. Виднелись воронки кругом и большие груды из камней. Чуть поодаль стоял, словно на пригорке подбитый советский тяжёлый танк КВ – 1. Бронетехника уже вросла в песок и грунт. И, казалось, он здесь стоял всегда. Он заметно косился. И, как будто, мчался с горы. Пушка смотрела в землю. На баше рисовались круглые люки в открытом положении. А рядом с танком имелась большая, глубокая воронка. Где – то неподалёку дымился немецкий самолёт «Хе – 111». И торчал из разбитой земли только его хвост. Внутри заводской конторы на всех этажах расположилась часть 51 немецкого стрелкового корпуса. Здесь находились солдаты вермахта. Среди прочих и немцы, и венгры, и итальянцы и даже румыны. Ими командовал штурмбаннфюрер СС – командир бригады Франс Рихтер. Ему недавно исполнилось тридцать девять лет. Он имел сухожильное, но развитое тело. На овальной голове плотно сидела квадратная тёмная каска, где красовалась свастика. Лицо загорелое. Глаза узкие лютые цвета шипящей соды. Губы тонкие широкие с оттенком белого пепла. Чем – то его фейс напоминал мордочку жуткого ягуара, когда он улыбался. А улыбался он редко. На нём плотно сидел китель и маскхалат, который отлично сливался с местными реалиями. Франц значился кавалером рыцарского Железного креста. И держал свою награду на кителе. К ремню пристёгивалась гладкая кобура. Там сидел личный пистолет – парабеллум. На запястья он надевал трофейные часы. Их насчитывалось по пять на каждую руку. Он выбирал самые красивые механические часы и слыл эстетом. Сейчас он восседал на деревянном ящике и проверял на боеготовность свой табельный автомат МП – 40. На поясе висели запасные обоймы в кожаном патронташе. За спиной находился противогаз, уложенный в металлический тубус – комплект. Внешне он походил на цилиндр, как термос. Франц бегло осмотрелся. Рядом с ним стоял ящик, в котором лежали трассирующие патроны. Он взялся набивать обойму. Тут же рядом с ним находился его соратник немецкий фельдфебель Отто Боано. Тот имел довольно приятные черты загорелого лица. Глаза прямые тёмные, как у варана. И внешне он чуток походил на хищную рептилию. Нос чуть витой и с горбинкой. Губы полные цвета томно багряного. Он часто показывал свою белую улыбку. И умело играл на губной серебристой гармошке. И сейчас взялся за свой музыкальный инструмент. И слегка засвистел мотив чудной песенки.

– А ну брось это… Хватит. Ты мне действуешь на нервы Отто. Хватить дуть в свою дудку. Лучше делом займись…, – резко сказал командир Франс.

– Франс расслабься старина. Все под контролем… Русских здесь пока нет…, – вальяжно ответил Отто.

– Я сказал не отчётливо. Отто. Ты не понял. Брось это. Пока я не выброси твою гармошку в окно… Вместе с тобой…, – нервно выразился Франс.

– Франс. Да что с тобой. Ты какой – то нервный в последнее время. Всё же классно. Мы взяли контору. И всех перебили, кто не убежал. Теперь у нас отличная позиция. Русским здесь ничего не светит, пока мы здесь… Скоро подойдёт тяжёлая техника. Тогда им и вовсе придётся прыгнуть в реку… Хаахааа. Давая я ещё немного поиграю… Смотри нашим солдатам нравиться… Они улыбаются… Ну, кое – то…, – смело заявил Отто.

– Отто. Мы потеряли Карло и Людвига. Ты уже забыл об этом… Так я тебе напомню… Это были наши отличные солдаты. Я тебе всё сказал. Убери свою погремушку… Хватить играть и скалиться. А то на ней скоро будут играть русские…, – хмуро заявил Франц.

– Ну… Вот ты всё – таки испортил мне настроение…, – ответил приятель Отто Боано.

– Отлично. Может, теперь будешь умело сражаться и займёшься настоящим делом…, – сказал командир.

– Хаахаааа… Отлично сказано…

Фельдфебель Отто Боано слегка улыбнулся. Он, взирая на боевого приятеля, живо убрал в карман свой музыкальный инструмент. И тут же взялся за автомат МП – 40. Он быстро проверил боезаряд. Глаза округлились. Он живо осмотрелся. Внутри помещения витал затхлый, влажный запах. Хотя все окна уже давно не закрывались. Бетонный пол был усыпан гильзами всяких орудий. Тут же лежали окурки цигарок и самокруток, битые стёкла, грязная жжёная бумага. Виднелись и пятна крови на бетонных стенах, на полу и даже на потолке. Всюду лежали коробки, кирпичи и мешки, набитые речным песком. Они образовывали амбразуры и перекрытия для безопасного ведения огня. На них тоже имелись следы крови. Два больших длинных помещения на втором этаже перекрывались лишь пробитой тонкой межкомнатной стеной. Здесь находилось около десяти солдат вермахта. Кто – то курил, кто – то перебирал свои фотографии, а кто – то просто дремал.