Стасс Бабицкий - Без пяти лет апокалипсис

Времена меняются.

Люди часто повторяют эту фразу, даже не задумываясь: а по какому курсу им однажды предложат совершить обмен. И будет ли эта сделка выгодной…

Войну Киф помнил смутно. Она началась, когда мальчику исполнилось шесть лет, и закончилась на следующий день. Кто первым запустил ракеты? Теперь-то какая разница… Европа, Азия и обе Америки сгорели в одночасье. Африку не бомбили, черный континент спустя месяц выкосила эпидемия. Немногочисленные беженцы устремились к зеленым берегам Австралии, однако спастись не сумели: приплывшие корабли напоминали «Летучего Голландца» – команда из одних скелетов, а судно движется только по воле ветра и волн.

Через год исчезли волны и ветер. Не стало приливов с отливами. Магнитные полюса Земли сместились к Экватору. Академики пытались объяснить это с научной точки зрения, да только их никто не слушал – оставшихся в живых охватила паника. Телевизоры и радиоприемники замолчали. Телефоны тоже. Карапузы могли бы спокойно совать пинцеты в розетки, электричества там не осталось. Но дети и не думали о подобных шалостях. Они пытались выжить. Любой ценой. Хотя непонятно – ради чего? Перспективы совершенно безрадостные. Планета умирает. Зеленые берега Австралии пожухли и высохли. Стерлись яркие краски. В небе и в душах людей преобладает серый цвет. Даже малыши догадывались: общество обречено. Надежды нет. Лучший выбор – лечь, зажмуриться и ждать смерти. Но инстинкт самосохранения выволакивал их за шкирку, как слепых щенков, из бункеров и подвалов. Заставлял бороться за жизнь, превозмогая боль и страх. Учил воровать еду и сбиваться в стаи.

В банде Западного берега собрались подростки, похожие на доберманов – резкие, злые, вечно голодные. Попробуй, тронь! Зарычат громко и страшно, давая понять, что с ними лучше не связываться. Но Киф был волчонком, свирепым хищником – нападал молча и не щадил соперников. Стоит ли удивляться, что, когда мальчишка подрос и раздался в плечах, его выбрали вожаком?! Юные головорезы грабили караваны с синтетической пищей, единственной ценностью, которая еще осталась у людей. Золото и бриллианты, бензин, патроны, ум, честь и совесть – все что угодно готовы отдать жители уцелевшего континента за сверкающую банку светло-серой питательной пасты. В конце двадцатого века бандиты сделали бы отличный бизнес, продавая награбленное и извлекая нехилую прибыль. Но их далекие потомки предпочитали набить брюхо до сытой икоты да отложить пару консервов про запас, чтобы нажраться еще и завтра. А в послезавтра они не заглядывали.

До восемнадцати лет Киф так и жил. Припеваючи. Потом начались проблемы. Караваны с едой перестали приходить из метрополии. Западный берег стремительно опустел: беженцы тонкими ручейками утекли к южным областям, где, если верить слухам, еще остались относительно чистая вода, лекарства и жестянки с синтетикой. А главное, там был эребус…

Вы ничего не слышали об эребусе? Ха! Ну вы даете. Всем известно, что во время войны одна из ядерных ракет сбилась с курса, пробила тысячелетние льды Земли королевы Виктории и взорвалась в дремлющем вулкане. А позднее на заломе тектонических плит, что тянется под океаном от Австралии до Антарктиды, нашли этот странный зеленый минерал. Кто нашел? И за каким чертом он нырял на эдакую глубину? Откуда мне знать. Фамилию первооткрывателя забыли записать в учебник истории. Да и не осталось школ, в которых такие учебники могли вдруг понадобиться. Газеты тоже давно перестали выходить – кому они сдались на сожженной планете. Благую весть про эребус передавали из уст в уста, опуская все эти неинтересные подробности. Людей волновало иное. Ведь в сером сумраке будней забрезжил луч надежды. Появился шанс увидеть солнце. Голубое небо. Зеленую траву… Правда, исключительно в прошлом. Эребус, разносила молва, давал возможность путешествовать во времени.

– Чушь собачья! – скривил губы Киф, услышав новость впервые. – Сказки беззубых старух.

– Надо бы съездить и проверить, – предложил один из старейшин шайки, двадцатилетний Пит по прозвищу Гадюка.

– На другой конец материка?! Уймись, придурок. Нам и здесь неплохо живется.

– Придурок? – обиделся бандит. – Да я твоя правая рука!

– А мне ближе и полезнее левая. Особенно по ночам.

Шипение Гадюки утонуло в дружном хохоте гнилозубых ртов.

Ватага еще год разоряла родные места. Изредка удавалось поживиться запасами какого-нибудь богатея, живущего в бункере, или перехватить обоз с переселенцами. Крохи. Для полного счастья уже не хватает. Однажды утром разбойники окружили Кифа.

– А-де-ла-и-да! А-де-ла-и-да!!! – скандировала толпа.

Вожак поразмышлял с минуту и, видя, как вокруг него сжимается кольцо голодных отморозков, приказал собираться в дорогу. Аделаида – благословенный город, который прямо-таки напрашивался, чтобы его захватили и разграбили. Путь туда не близкий, но колес на всех хватит – у их своры много транспорта, есть даже бронированный автобус.

– Я в арестантскую колымагу не полезу, – сплюнул сквозь зубы Пит, – и тебе не советую. Хреновая примета! В этой душегубке братков до тюрьмы возили. Накликаешь беду на наши головы.

– Кончай дрейфить, погнали!

Моторы взревели медвежьим басом. Дорога стонала под тяжестью железной армады два дня, на третий вокруг рассыпалась пустыня. Несколько машин тут же завязли в красном песке по самое брюхо. Забуксовал и мотоцикл Гадюки. Он начал отцеплять коляску, чтобы мчаться дальше налегке, но быстро одумался. Там же канистра с водой и консервные банки, а без провианта в этих поганых краях тяжко придется. Впрочем, и с провиантом тоже. Эх, провались все пропадом! Пока не поздно, надо выбрать другой маршрут и ехать вдоль побережья. Крюк, конечно, получится невдолбенный, но…

Оперенное древко вонзилось под ребра. Пит с удивлением глянул на прыщавого подростка, опустившего тяжелый арбалет.

– Ты, шкет, совсем охре…

На большее воздуха не хватило. Бездыханное тело сползло на песок, и мальчишка тут же стянул с него патронташ и кобуру. Потом свистнул двум приятелям и велел разворачивать мотоцикл, чтобы ехать обратно. Банду уже не догнать, а вожак вряд ли вернется за неудачниками.

– Не тормозить! – скомандовал Киф. – Кто выживет, тот догонит. А нам надо поскорее миновать гиблое место.

Глупцы. Мертвая пустошь раскинулась на две тысячи километров и каждый, вступивший сюда, заранее подписал свой смертный приговор. Вскоре двигатели перегрелись и начали взрываться. Водители бросали дымящиеся драндулеты, бежали к автобусу. Цеплялись за бампер. Лезли в разбитые окна.