Василий Князев - Цицерон – мастер публичных выступлений. Или роман об истинном римлянине. Том II

После последнего предложения Цицерона раздался неудержимый смех толпы, видимо мысленно представившей Нигра в роли курицы.

– Наивная женщина пошла и пожаловалась Верресу. Глупая! Знала бы, кому она жалуется! Что тут началось! Претор Сицилии исполнился благородного негодования, нахмурил брови и начал метать громы и молнии прямо, как Зевс-громовержец.

Цицерон встал на цыпочки, надул щеки и сделал комичный грозный вид, чем вызвал гомерический хохот всех собравшихся (создание визуального образа с помощью актерских приемов) .

– Веррес грозно потребовал, чтобы квестор вернул все, все до последнего асса! И тут произошло чудо – «вдруг он, как будто выпив кубок Цирцеи, из человека становится… Верресом» 1 . А возвращенное добро Веррес тут же присвоил… ( пауза ) Нигр оскорбился, узнав об этом. Но дальновидный Веррес в качестве компенсации, так как ему все-таки нужны были союзники на Сицилии, предоставил затем возможность и Нигру поживиться, но только в другом деле, и неприязнь между ними навсегда была забыта. Что было потом? Они стали закадычными друзьями. Наместники ходили друг к другу в гости, пили вино, тискали сицилийских женщин, одним словом, приятно проводили время в совместных увеселениях. У меня есть свидетельства сицилийцев, подтверждающих это. И вдруг Квинт Нигр, спустя некоторое время после этой дружбы, решает мстить своему благодетелю! Зачем? Или ты такой неблагодарный человек и вероломный друг? Или ты – преварикатор 2 ?

При этих словах Цицерон грозно приблизился к трясущемуся от страха Нигру, который с содроганием посмотрел на Цицерона.

– Помните, в начале своего выступления я затронул тему центуриона и мальчика? Это была аллегория. Скажи, Квинт, есть ли у тебя подобный опыт ведения уголовных дел, как у меня? Учился ли ты риторскому мастерству? Сможешь ли ты предоставить полную картину всего дела и доказать виновность Верреса? Умеешь ли ты сделать так, чтобы тебя интересно было слушать? А? Что молчишь? Если ты спросишь меня, имею ли я эти качества, я тебе отвечу так: чему-то я научился, что-то еще не умею, пусть за меня говорят мои дела, но я честно стремлюсь своим трудом и прилежанием заработать все вышеназванные качества. Обладаешь ли ты необходимыми навыками, знаниями, чтобы сокрушить лучшего адвоката Рима Квинта Гортензия? Или ты думал, что достаточно будет все по бумажке прочитать и после этого выиграть дело? Я заранее представляю, как будет насмехаться над тобой Гортензий, сколько мучений ты вынесешь, каким посмешищем ты станешь для всех граждан Рима! Думал ли ты об этом?

– Да, я уверен, Гортензий – достойный соперник, – и Цицерон отвесил поклон в сторону лучшего адвоката, чем вызвал насмешку последнего. – Но я не боюсь его, и меня не пленят его сладкие речи. Я смогу собрать материал и доказательства в кратчайшие сроки и доказать виновность Верреса, несмотря на его столь именитого адвоката. Ответь мне, Квинт, сможешь ли ты работать по двадцать часов в день, недосыпать, недоедать? А для меня такой режим обычен.

– Уважаемые судьи, – Цицерон резко развернулся в сторону присяжных заседателей и пристально посмотрел на тех, – чем рискует Квинт? Может, репутацией? Да нет же! Он ее еще не заработал, да и не заслужил. Чем рискует Цицерон? Всем! Своей репутацией, профессионализмом и доверием бедных сицилийцев.

– Мне доверяют сицилийцы, тебе, Квинт, нет. Посмотри им в глаза! – приблизился к тому опять Цицерон. – Если ты найдешь хоть у одного из этих достойнейших представителей сицилийских общин в глазах непреодолимое желание, чтобы ты стал обвинителем, я умою руки и откажусь от этого дела. Но я не вижу этого!

Цицерон, приблизившись к сицилийцам, посмотрел тем в глаза:

– На мой взгляд, выбор очевиден. И он явно говорит в мою пользу. А теперь, судьи, вам решать, кого из нас вы сочтете более способным и достойным вынести на своих плечах это сложное и непростое дело. …«Но знайте одно: если вы предпочтете мне Квинта Цецилия, то я не сочту это поражением для своей честности, а вам придется беспокоиться при мысли о римском народе, который из вашего вердикта выведет заключение, что слишком честное… обвинение показалось неудобным вам» 3 …

Закончив свое блестящее выступление, Цицерон гордо посмотрел на присяжных заседателей взглядом уверенного в своей победе сенатора и сел на свое место. В воцарившейся тишине присяжные приступили к голосованию. Каждому из десяти судей раздали восковые таблички, на которых они должны были написать имя того, кому они доверяют быть обвинителем. Наступило ожидание, долгое, жуткое и противное ожидание участи для всего сицилийского народа. Сицилийцы сидели ни живы ни мертвы, глядя с надеждой на Цицерона. А тот им в ответ улыбнулся, обнадеживая взглядом.

Наконец председатель суда Маний Глабрион собрал таблички и начал объявлять голоса, демонстрируя табличку каждого члена присяжных заседателей всем присутствующим на форуме:

– Нигр. Нигр. Нигр. Нигр.

Когда четыре раза прозвучало это имя, у сицилийцев потух взгляд, они стали обреченно смотреть в землю, ожидая теперь мести со стороны Верреса. Даже Цицерон удивленно посмотрел на присяжных, но, встретив насмешливый взгляд братьев Метеллов, понял, кто голосовал против него…. Но затем все оставшиеся шесть голосов судей были отданы ему – Цицерону!

– Итак, уважаемые граждане Рима, большинством голосов государственным обвинителем по делу Гая Верреса назначается Марк Туллий Цицерон! – важно произнес председательствующий судья Маний Глабрион.

– Сколько дней тебе требуется на подготовку? – обратился Маний к Цицерону.

Цицерон молниеносно прикинул в голове, что лучше бы слушание дела провести до лета, до того как пройдут выборы новых консулов, так как, если на соискании должности будущего консула победит Гортензий, ему, Цицерону, будет сложнее выиграть это дело.

– Сто десять дней прошу, судья, – поклонившись, ответил Цицерон.

– Хорошо. Значит, слушание дела назначается на четвертый день до майских нон, то есть четвертого мая. Цицерон, ты должен явиться ко мне с отчетом, как идет предварительное следствие, на двадцатый и шестидесятый день согласно закону Ацилия 4 . Завтра получишь преторский мандат на ведение расследования.

После оглашения всех этих указаний судья вместе с присяжными заседателями с достоинством удалились. Веррес в бешенстве вскочил на ноги и, отшвырнув скамью, бросился с форума, сметая все на своем пути. К Цицерону подошел Гортензий и, улыбаясь своей мерзкой и липкой улыбкой, произнес:

– Цицерон, в этом году я обязательно стану консулом. Я раздавлю тебя, как мелкую букашку. У тебя на всю жизнь отпадет охота вставать у меня на пути.