Александр Черенов - ЗАГОВОР ПРОТИВ ЗАГОВОРА: ГКЧП-3. КНИГА ПЕРВАЯ

– Товарищи, у меня сегодня ещё много дел…

Это было неправдой, но иного способа прекратить дискуссию, уже вовсю принимавшую опасный характер, Горбачёв попросту не нашёл.

– … А завтра я всех жду в Шереметьево.

Под общий минорный выдох народ загремел стульями.

– Владимир Александрович!

Оклик – больше окрик – Президента «застал» Крючкова уже у двери. Председатель КГБ обернулся.

– Задержись!

Горбачёв многозначительно постучал пальцем по крючковской папке.

– Есть вопросы…

…Насчёт сегодняшнего «обилия дел» Горбачёв соврал: дела были вчера. Вернее: одно дело. Зато – какое: Михаил Сергеевич конфиденциально встречался с Ельциным. Встреча, конфиденциальная и даже нелегальная, состоялась в «легальном» Кремле. Ничего предосудительного в этом не было: встречались два президента. Для обсуждения «актуальных проблем современности». Формально – никаких претензий.

Но – лишь формально. Настоящим поводом для встречи, инициатором которой выступил Горбачёв, явилась записка Крючкова, переданная Михаила Сергеевичу главой КГБ из рук в руки, без свидетелей и «сдал-принял». Лейтмотивом записки, грамотно составленной и «железно» обоснованной, был убойный: «Заговор демократов готов. Выступление запланировано на сентябрь текущего года».

Записка была вручена Горбачёву третьего дня – но реагировать сразу он не стал. Прежде всего, Михаилу Сергеевичу нужно было посоветоваться с Раисой Максимовной: последнее слово всегда оставалось за ней. Впрочем, как и первое. Как она решила бы – так бы он и поступил.

Ознакомившись с запиской, Раиса Максимовна приняла решение сразу же: Мише нужно безотлагательно встретиться с Ельциным. Встретиться – и объяснить ему, что эта демократическая затея – чистой воды авантюра. И не только потому, что «самостийным вождём» и «народным трибуном» Ельцин может быть лишь при ненавистном Горбачёве. Не менее важным обстоятельством было и то, что Горбачёв сам «балансировал на грани»: консервативный элемент в руководстве страны уже не считал нужным таить свои коварные планы. Поэтому Ельцину следовало не умышлять против Горбачёва, а действовать сообща. Против общего врага.

– Всё это ты ему и расскажешь, – совсем даже не попросила Раиса Максимовна. – Записку можешь показать – если он спросит, откуда тебе известно о планах демократов. Хотя, вряд ли он спросит: не такой, уж, он и дурак.

Раиса Максимовна ещё раз пробежала глазами записку – и задумалась.

– Ну, этой бумаге, я полагаю, можно доверять… А, вот – Крючкову?

Резко контрастируя с озабоченностью супруги, Михаил Сергеевич улыбнулся, как на плакате.

– Всё – под контролем, Раиса Максимовна. Можешь мне верить. Все члены руководства старательно информируют меня друг о друге – и Крючков не исключение. Причём, делают они это не из корыстных побуждений – а считая меня своим единомышленником и вождём.

– Ты говоришь об этом… как его… Чрезвычайном Комитете?

– О Государственном комитете по чрезвычайному положению. Сокращённо – ГКЧП. Создан ещё в марте. Всё моё окружение – его члены.

А возглавляет это дело Янаев.

– Правильно, что не ты, – одобрила Раиса Максимовна. – И что – ГКЧП?

Михаил Сергеевич ухмыльнулся.

– Они «душили» меня уже тогда. Ну – в марте.

– На предмет?

– Ну, чтобы я согласился на введение чрезвычайного положения. Но мне удалось вывернуться – и превратить это безотлагательное мероприятие в заготовку впрок. Тогда же, в марте, Совет Обороны – не я лично! – поручил Янаеву подготовить варианты и перечень мероприятий. Всё уже готово. Готовы и сами члены ГКЧП… Вернее: думают, что готовы.

Ухмылки на лице Горбачёва прибыло – как того «нашего полку».

– Ведь их готовность – производная от моей. Даже больше: прелюдия к моей готовности…

– А ты не переоцениваешь себя?

Только супруга могла «приложить» Генсека-президента так беспардонно и так эффективно, чтобы он «погас» в одно мгновение. Как следствие, ухмылкой на его лице уже и «не пахло».

– Да, всё, как будто – под контролем…

Заверения мужа не успокоили Раису Максимовну.

– Они хотят тебя скинуть?

Михаил Сергеевич нахмурился ещё больше: номер с успокоением не прошёл. С самоуспокоением – тоже.

– Они хотят моим именем объявить ЧП.

– Для чего?

– В том числе – и для того, чтобы не допустить подписания нового Союзного договора.

Злость «воскресила» президента – и голос его зазвенел. Михаил Сергеевич не выдержал – и, «нарушая устав», нервно зашагал по комнате.

– Если не подписать этот договор сейчас, уже в сентябре-октябре Союз развалится сам! И мне, в таком случае, «светит» один с ним конец! А в новом Союзе у меня есть шанс сохранить руководящее кресло! Конечно, и объём полномочий, и объём реальной власти будет уже не тот, что даже сейчас – но и что-то всегда лучше, чем ничего! А ведь эти…. ГКЧП… они не исключают возможности исключить меня…

– В самом деле?! – побледнела Раиса Максимовна.

– Да, – печально оборонил голову Михаил Сергеевич. – «Соратники» хреновы!.. А тут ещё этот Ельцин со своими нападками!

– Погоди, погоди!

Ладонь Раисы Максимовны нервно пробежалась по подбородку.

– А эти… ну, которые ГКЧП – что они планируют делать в рамках этого чрезвычайного положения?

– Всё, что предусмотрено законом.

Поскольку от заявления «несло трибуной», Михаил Сергеевич – для иллюстрации и «популяризируя» текст – сверх норматива задержался глазами на лице Раисы Максимовны.

– И даже – много больше.

– Ты хочешь сказать, что…

Раиса Максимовна скосила глаза на записку.

– Да, – махнул головой Горбачёв. – Конечно, в первую очередь речь может идти только о пресечении антигосударственной деятельности и изоляции отдельных лиц. Но дальше – по обстановке… А ты сама понимаешь: в таком деле не бывает полумер и разумной достаточности. Так, что, головы будут лететь налево и направо…

– А твоя?

Михаил Сергеевич не слишком уверенно двинул плечом.

– Вначале рубить должен я. Так думает ГКЧП. Ну, а потом…

Совсем даже не театральный вздох из груди президента разорвал предложение надвое.

…всё может быть. Пока они рассчитывают на то, что я примкну и даже возглавлю этот ГКЧП. Пока эти деятели только обрабатывают меня. Так сказать, «доводят до готовности».

– А, если ты «не дозреешь»?

– Ну, тогда они обойдутся без меня.

С последней нотой обречённости в голосе супруга Раиса Максимовна не смогла усидеть на месте. Около минуты она медленно ходила по комнате: не женщина – «Сталин в юбке». Наконец, взгляд её умных и безжалостных глаз прояснился.

– Миша, а какой тебе видится, как сказал бы Станиславский, твоя сверхзадача?