Александр Горохов - Та сторона

Понурившись, поплёлся домой. Да что там делать? Картошку, как мать сказала, окучивать нельзя, потому что земля после грозы ещё не просохла. Взять удочку, накопать червей в навозной куче возле коровника и на рыбалку сходить? Там хоть никто не помешает переживать из-за того, что с Зулейкой поссорился…

– Куда это ты собрался? – перехватила меня мать, когда я возился с удочкой, снятой с крыши сарая.

– На рыбалку…

– А навоз уже убрал за коровой? А воды ей на вечер принёс? Нет? Так никакой тебе рыбалки! Сделаешь всё по хозяйству, тогда и пойдёшь. Только не сегодня, а завтра.

Назавтра тоже не до того было. В деревню вдруг на двух грузовиках нагрянули «баскаки». Видно, весть о том, как чужаки расправились с Седиковым, дошла аж до Исянгулово.

Первая машина почти сразу укатила дальше, по дороге на Юлдыбаево, а высадившиеся из кузова другой пошли по дворам, расспрашивать, как дело было. Меня тоже спрашивали, и я рассказал про неизвестную машину, похожую на ГАЗ-69, только пошире, покрашенную в серый цвет с синими и красными полосами, и с надписями «Полиция». Про каких-то людей с закрытыми лицами и в странной форме, про ругающегося по-татарски водителя, про то, как Валерку пинками к машине гнали. А чего мне скрывать-то? Это все видели.

– А куда Седикова увезли?

– Откуда приехали, туда и увезли: по дороге на Исянгулово…

– А машина, которую выслали за сломавшейся, куда уехала?

– Какая машина? Не приезжало больше никакой машины! – удивился я.

Примерно через час вернулся и укативший дальше грузовик, таща на сцепке сломавшуюся «эмку».

– А люди-то, которые машину караулили, пропали.

– Как сквозь землю провалились.

– Ни следочка…

– И продукты частью птицами поклёваны, частью зверьём поедены.

– Значит, этой ночью их уже точно в машине не было, – уже через четверть часа принялись судачить деревенские бабы.

А я прикусил язык: я же помню, кому рассказывал про сломавшуюся машину! И даже объяснил, где её искать. Неужто ЭТИ убили тех, кто машину караулил? Да нет, бабы судачили, что «баскаки» нигде ни кровинки не нашли. Просто испарились шофёр со своим напарником, как в воздухе растаяли.

«Баскаки», наверное, ещё час по деревне бродили, людей расспрашивали. А потом отцепили у сельсовета сломанную машину, погрузились в обе целые и укатили назад, наказав, что сдерут стоимость в троекратном размере, если кто-нибудь что-то с поломанного автомобиля скрутит.

– Фу! Уехали, слава богу, – перекрестилась старостиха.

Она, полу-башкирка, полу-русская, будучи школьной учительницей, называла себя неверующей, но когда случалось что-то серьёзное, и Аллаха поминала, и крестилась.

– Ахметовна, а про мой мотоцикл они ничего не говорили? Когда они его вернут-то? – перехватил старостиху старик Валеев.

– Ой, Хакимзян! Да какой там мотоцикл? У них не только караулившие сломанную машину, пропали. У них ещё одна машина, ехавшая к нам, где-то по дороге потерялась. Вместе с людьми. А ты со своим мотоциклом…

Неужели та самая, про которую меня «баскак» спрашивал?

В общем, было мне о чём думать, пока шёл до дома, возле которого попался на глаза матери.

– Да хватит переживать так! – по-своему поняла она то, почему я голову свесил. – Иди уж, иди на свою рыбалку! Я сама воду на поливку огурцов натаскаю.

Два раза меня просить не нужно, когда от какой-нибудь работы поблажку дают. Как тут не обрадоваться? Пять минут, и ржавая консервная банка полна червяков, удочка, сделанная из молодой сосёнки, на плече, а сам я уже топаю по улице в сторону плотины. На той стороне пруда, где с крутого склона в него впадает небольшой ручеёк, не только мелкие окуньки вертятся, но и чебака в полторы ладони, если повезёт, выудить можно! А пока за поплавком из гусиного пёрышка следишь, и подумать можно.

*

21 июня 1980 года, майор Веремеев

Первые сутки в пикет на утёсе над плотиной я отправил капитана Строкова с Мусой. Пусть мужики ещё чуток проникнутся тем, что тут происходит. А на вторые уже пошёл сам со Щукиным. И хотя Иван называл неверующим Рашида, больше это определение подходит именно к Щуке. То ли с рождения у мужика такой характер, то ли за два года на зоне доверчивость растерял. Он даже после прочтения краткой исторической справки об этом мире, специально подготовленной для тех, кого через Проход собираются отправлять, и рассказов мужиков, сходивших на ту сторону, продолжал ухмыляться.

Лечение от этого я придумал, ещё отправляясь на свою вторую операцию здесь: провезти через Зилаир нашего мира, а потом дать полюбоваться им же на той стороне. Пока действовало безотказно. В том числе, и со Щукой. Лёха, едва мы сменили Роки и Мусу, тут же вцепился в бинокль и с полчаса дотошно разглядывал окрестности.

Деревня жила своей жизнью: кто-то возился на огороде, кто-то шёл в лес или возвращался из него. Небольшая компания женщин и девушек пришла на пруд, чтобы на мостках прополоскать постиранное бельё. По дороге, ведущей в сторону деревни Павловка, где живёт с десяток человек, покатилась телега, запряжённая гнедой лошадкой. Ребятня носится по улице, изображая из себя кавалеристов, врубающихся бешеным галопом в несметные полчища врагов – зарослей крапивы. Солнышко припекает, в дремоту клонит. А Лёшка нашёл себе занятие: разглядывать баб, решивших искупаться после того, как дополоскали бельё. Какие-то в нижней рубашке в воду полезли, а парочки и их скинула…

– Сбегу я от тебя, Никитич, как стемнеет, к какой-нибудь из этих русалок! – захохотал Щука, не отрывая от глаз бинокля.

– Давно на «губу» за самоволку не попадал, – подхватил я шутку. – Сбежишь, сбежишь когда-нибудь. Но не сегодня. Я и сам бы сбежать не прочь, но…

А женщины, освежившись, понесли тяжёлые тазы с мокрым бельём по домам.

– Это не те, кого мы ждём? – оторвал майора от наблюдения за деревней Щукин, показывая рукой в сторону виднеющейся между деревьями дороги на Исянгулово.

– Сомневаюсь, что кто-то другой! – перевёл я взгляд в указанную сторону. – Инструкцию помнишь? Что бы ни происходило, сохранять скрытность. Впрочем, по любому «баскаки» сначала должны разобраться в том, что случилось.

Уезжали назад тоже двумя машинами, хотя «стуканувшую» «эмку» всё-таки приволокли на буксире.

– Значит, ещё куда-то заедут.

– С чего ты, Никитич, так решил?

– Машину с собой не потащили.

– Может, вообще решили её бросить?

– Тогда нафига нужно было корячиться и волочь за восемь километров от того места, где она стояла? Скатаются по окрестным деревням, а на обратном пути заберут. Ты смотри пока, а я свяжусь с Базой.

С полковником меня соединили сразу, и Евсеев, выслушав доклад, поинтересовался:

– Как думаешь, куда могли направиться?