Николай Захаров - Авантюристы. Книга 3

– Да ты что? Они же всю армию Наполеонову в капусту покрошат,– всполошился Михаил.

– Сейчас «покрошат». Во-первых, там тоже не пацаны сопливые и рубятся, будь здоров, а во-вторых парни не из железа. Вспомни.– «Рука бойца колоть устала…» . Это тебе «не крестиком вышивать». Так намахаешся… Пуля дурра, опять же. А инфантерия французская знаешь как «ломит» в штыки? Тут сабелькой хрен остановишь. Они же еще и стреляют супостаты, прежде чем «ломить». Сколько наших положат парней, пока до сабельной схватки дойдет? Сабля хороша, когда конно, а пеше она не столь эффективна. В «Завесах» если бы были,– вздохнул Сергей с сожалением.

– Тебе волю дай так ты бы им еще и «Рапиры» выдал,– Михаил скосил на Сергея глаза.– Жалко конечно ребят, но раз решение приняли не вмешиваться в исторический процесс, значит, будем его выполнять. Ты уже условия нарушил, как будешь потом сабли обратно изымать? По полю скакать с детектором? Сколько их уйдет с французами в виде трофеев? Хорошая вещь долго не залежится. Еще аукнется нам твоя жалость,– проворчал он, приподнимаясь и стряхивая голову Сергея со своего живота.– Ишь, разлегся, как на подушке. Как дам больно! Поехали к Наполеону в гости. Здесь за своих сойдем, а для французишек за ихних, как– нибудь проканаем.

Деревушка Бородино осталась позади и никому казалось особенно-то и дела не было до двух монахов, проехавших через нее и направившихся в сторону французов.

Русский авангард сдерживал подходящие французские корпуса, закрепившись в деревне Шевардино. На скорую руку редуты возвели и защищали гренадеры генерала Горчакова А.И. Двенадцать тысяч человек, встали на пути Великой армии и торчали костью в горле, позволяя главным силам организовать оборону у дер. Семеновское. Корпус маршала Даву попытался сходу выбить русских из Шевардинских редутов, но получив встречную контратаку, в которой русские в штыковой рукопашной, перекололи несколько полков Понятовского, заставив маршала отнестись к редутам серьезно и попытаться обойти их с флангов. Русские дрались практически окруженные с трех сторон и, пока их спасало только мужество и растянувшиеся обозы французов с артиллерией и боеприпасами. Бросив против 12-ти тысяч 35-ть маршал Даву с удивлением наблюдал, как русские батальоны, сверкая штыками, вламываются в его конницу и опрокидывают ее, неся страшные потери, но не уступая ни пяди. Под треск барабанов, с развевающимися знаменами, русские шли умирать и этот «молох» казался неуязвим, когда смыкая ряды, перешагивал через убитых.

Подтянувшаяся артиллерия французов спешно открыла огонь по обнаглевшим русским, заставив их откатиться в Шевардино, но выбить их оттуда так и не удалось. Они ушли, когда солнце упало за верхушки деревьев, унося с собой убитых и раненых.

Бонапарт разместил штаб своей Армии в деревушке Фимкино, и выехал в сторону Бородино, в сопровождении Старой гвардии. Император, не любивший ездить верхом, вынужден был пересесть в седло, русские дороги и пушки, гремящие в районе деревни Шевардино, не располагали к езде с удобствами. Проведенная рекогносцировка вполне удовлетворила Наполеона-I-го. Он увидел то, что хотел. Понял ход мысли обороняющегося неприятеля и боялся теперь только одного, как бы Кутузов опять не сорвался отступать, уводя армию от баталии. План предстоящей битвы уже выстроился в голове у Бонапарта и в разные стороны поскакали вестовые с его письменными приказами, поспешно зашифрованными писарями. Наполеон стягивал армию в центр, собираясь нанести удар всей армией там и опрокинув русских, уничтожить, прижав к Москве реке у деревушки со смешным названием Бородино.

В Фимкино Михаил с Сергеем въехали в два часа после полудня и, расспросив довольно бесцеремонно пару встречных офицеров-гвардейцев, спешащих неизвестно куда и пытающихся отмахнуться от назойливых монахов с их расспросами, все же определились с местом где «засел» Генштаб Императора. Начальник его Маршал Бертье выбрал избу подобротнее и повместительнее, впрочем, по снующим туда-сюда вестовым, можно было уже и без посторонней подсказке определиться с местом расположения штаба. Суета была изрядной. По единственной улочке, сворачивая корявые плетни, двигалась артиллерия Великой армии. Лошади хрипели, нещадно погоняемые ездовыми, а прислуга артиллерийская, шагала рядом, глотая пыль и помогая на колдобинах, и подъемах взмыленным лошадям. Стоял гвалт на всех языках Европы и эскадрон жандармов метался вдоль дороги, наводя порядок. Однако суета эта была правильно организованной и, пересекая деревушку, каждый полк и батальон уже знал четко свою задачу на ближайшие сутки, растекаясь в нужных направлениях. Шевардинские редуты, огрызались и мешали выполнять приказы Императора о занятии назначенных рубежей. Поэтому артиллерия срочно распрягалась, разворачивалась и палила картечью по деревне, наращивая плотность огня. Русские пушки отвечали вяло. Их на редутах было установлено всего штук тридцать и, боезапас у них был ограничен ввиду временной задачи и намерения командования оставить рубеж, когда возможности далее его удерживать более не будет, в связи с превосходящими силами противника.

– Голубчик, задержи Бонапартия сколь сможешь,– попросил Горчакова Кутузов.– Нам каждый час нынче кровью солдатиков оплатится. Редуты Семеновские вишь ли, совсем не готовы. Уж и ополчение брошено на земляные рвы, а не поспеваем. Навалится француз и все впустую. Не дай им выйти на оперативный простор, князь.

– Стоять насмерть будем,– вытянулся генерал-лейтенант Горчаков и Кутузов досадливо сморщившись, вытер платочком выбежавшую из-под повязки слезу.

– Эко ты братец! Да пошто насмерть-то? Стой пока сможешь, да уведи полки. Наполеону тоже время, голубчик, надобно, чтобы армию из походного порядка перестроить. Вот перестроению и помешай. Воспрепятствуй. Пока они поймут, что бой Арьергадный, оно глядишь время и выиграем. Им ведь еще пушчонки пристрелять надобно, а наши уже по местам стоят и канониры шагами все вымеряли.

Шевардинский редут, перегородил проход и оперативное развертывание французов замедлилось. Лесные речушки и овраги не позволяли обойти редут коннице маршала Даву и французы вынуждены были наступать в лоб, неся потери от залпов и штыковых встречных ударов дивизий Горчакова. Инфантерия французская, утомленная маршем, медленно просачивалась с флангов редута, накапливаясь в редколесье и готовясь ударить, но умирать не спешила. Маршал Даву, пустил на редуты два конных полка польских уланов, которым удалось вломиться в оборону русских и даже вырубить артиллерийскую прислугу у орудий. Пушки со шляхетской лихостью, попытались скинуть с брустверов, но тут подоспевшее к русским подкрепление в виде полка пехотного, с какой-то легкостью невероятной вырубила поляков, нашинковав их, вместе с лошадьми за пять минут, в кровавую кашу. Московский полк ополчения, занял места у орудий и методично начал выбивать конницу маршала картечной пальбой.