Николай Захаров - Авантюристы. Книга 3

– Каких парней положили,– простонал он и смахнул набежавшую слезу.

– Дали зато мусьям по сопатке,– возразил ему кто-то из раненых с телеги, проезжающей мимо. Голос был слабый, но прозвучавшая в нем гордость, наполняла его силой и уверенностью, что нет «Не зря».

Когда Бонапарту доложили, с какими потерями удалось взять Шевардино, то он даже сначала подумал, что ослышался и переспросил: – Сколько составила убыль личного состава корпуса?– и услышав число потерь вторично, спросил: – Пленные есть?

– Нет, Ваше Величество. Взять не удалось. Они даже убитых своих постарались унести. Всего несколько трупов осталось.

– Непонятный фанатизм! Ведь рабы! Мы свободные, а они рабы. Откуда такая сила Духа? Зачем?– свита промолчала, каждый думал о том же. Вот именно «зачем»? Зачем они приперлись за тысячи верст в эту лапотную Россию и прутся дальше с настойчивостью одержимых?

Всю следующую ночь Бонапарт не спал, планируя дальнейшие действия Армии с начальником штаба маршалом Бертье. Герцог Валанженский, Князь Невштательский, Князь Ваграмский – Бертье Луи Александр – ученый и педант привычно сыпал номерами корпусов, докладывая Императору их численность, боеготовность и месторасположение.

– Как думаешь, Луи, чего нам будет стоить это сражение?– спросил Наполеон под утро, склонившись над картой, разложенной на раскладных столах. Несколько массивных подсвечников, прижимали ее края, освещая колеблющимся пламенем свечей.

– Если командующий русской армией соизволит дать бой и не отступит далее к Москве, то это будет стоить нам половины личного состава, Ваше Величество. Луи Александр Бертье привык говорить, то, что думает, когда дело касалось Армии.

– Сомнительные перспективы, Бертье,– Наполеон снял треуголку и швырнул ее на стол. – Все идет не так, как я задумал. Если русские будут драться так, как они это продемонстрировали сегодня, то ваш прогноз может оказаться весьма оптимистичным. Пиррова победа – вот что нас ждет. За спиной у русских Москва, а до Парижа, Бертье…

– Вы бы прилегли и вздремнули несколько часов, Ваше Величество. Сегодня будет очень суетный день,– набрался смелости дать совет Бертье.

– Непременно,– Наполеон потер подбородок, взял треуголку и, нахлобучив ее на голову, вышел не попрощавшись. Следом за ним выскочил Франсуа Жозеф Лефевр – начальник Старой гвардии, отвечающий за личную безопасность Императора. Почетный маршал Франции и как положено Герцог и Граф Данцингский был малограмотен и из разговора начальника штаба и Бонапарта понял только одно, что ему следует усилить бдительность.

А рядом с Фомкино – в деревушке Валуево заночевали два монаха, приведенные сюда сигналом металлодетектора. Сомнений не было – «эпицентр» был здесь. Временно дислоцирующаяся рядом с деревней дивизия карабиниеров, растащив несколько избенок, готовила себе ужин и, расположившись у костров, с шумом и гамом делилась впечатлениями прошедшего дня, запивая солдатский паек трофейным вином, вытащенным из подвала местного помещика-барина. Черпали из бочек, чем придется, пользуясь тем, что офицерам сегодня было плевать на дисциплину и субординацию. Какой-то кавалерист предприимчивый, тащил деревянную бадью литров на двадцать, полную халявного вина, мимо монахов. Видимо к своему лежбищу, чтобы порадовать товарищей по оружию.

– Вот оно боевое братство в действии,– кивнул Сергей на француза-кавалериста.– Мог бы сам нажраться втихаря и залечь в кустах свиньей, нет, прет на всех. Молодец. Интересно кто у них тут главный? Кстати, сигнал пропал. Дырка что ли аномальная?

– Сейчас узнаем, кто тут главный,– Михаил схватил за рукав пробегающего мимо с котелком в руке артиллериста.– Эй, Жан, стой. Скажи-ка, дядя, чья тут дивизия гадит в лесу?

– Француз попытался выдернуть рукав, но это у него не получилось и он, повернув в сторону монаха любопытного усатое лицо, рявкнул возмущенно:

– Отцепись, пока шею не свернул, как куренку. Шляетесь тут,– и схватился рукой за рукоять табельного палаша, болтающегося сбоку.

– Ты, что, Жан, белены русской объелся?– Михаил слегка потрепал артиллериста, приводя его в чувство.– Скажи, кто командир вашей банды и вали себе дальше.

– Мишель Ней, слыхал?– француз оглянулся по сторонам, вцепившись в котелок и оставив попытку к сопротивлению. Рука монаха оказалась цепкой и сильной.

– Это который Герцог Эльхингенский?– Михаил снова потряс артиллериста, заставляя его подпрыгивать на месте и тот ответил, зло лязгая зубами:

– Он самый. Наш парень. Таскал свой жезл маршальский в ранце, пока Император не скомандовал достать его оттуда.

– И где сидит этот парень? Нам он нужен дозарезу,– потряс Михаил опять француза.

– Там его шатер,– махнул артиллерист рукой с котелком в западном направлении, вываливая содержимое себе под ноги и свирепея не на шутку.

– Извини, Жан. Мы возместим ущерб. Хочешь жареную курицу и бутыль русского пойла, которое они называют водкой?– Михаил трясти француза перестал и тот рявкнул:

– Хочу, святой отец, чтоб мне картечью подавиться, если откажусь, черт бы меня тогда подрал со всеми моими потрохами.

– Серж, дай ему курицу,– Михаил сунул в руки рассерженному артиллеристу бутыль пятилитровую, зеленого стекла и тот радостно охнув, вцепился в нее обеими руками, отбросив котелок в кусты.

– Смотри осторожнее с этим питьем, Жан. Очень крепкая. С ног валит не хуже картечи, – предупредил Михаил артиллериста, но тот уже мчался в сторону костра, сжимая в объятьях бутыль и сверток бумажный с курицей, которая по размерам своим оказалась с хорошего гуся. У костра его встретили радостными криками, и водка потекла по солдатским кружкам, а курица мгновенно была разорвана в клочья. На костре жарилась трофейная свинья, на импровизированном вертеле и повар-доброволец вертел тушу, подбрасывая в нужные места веток. Именно он первый и хлебнул из кружки, протянутой ему заботливыми товарищами. Думая, что это опять кислятина из бочки, которую здесь почему то называют ошибочно вином, он маханул, не понюхав содержимое и замер, вытаращив глаза. Следом за ним выпили и остальные и гогот у костра смолк. Французы сидели, открыв рты и таращась друг на друга.

– Это, что ты припер, Жан?– простонал, наконец, «повар», сумев вдохнуть воздух.

– Водка, монахи угостили. Сказали, что русский любимый напиток,– Жан понюхал содержимое своей кружки, которую сжимал в руке.

– На змеиный яд похоже, вон уже и в желудке припекло,– простонал «повар».

– Успокойся, Николя, приходилось мне уже пробовать этот напиток. Нормально когда печет,– один из артиллеристов, принялся срезать поджарившуюся бочину, у оставшегося без присмотра поросенка и жир закапал, шипя на горящие поленья.