Акким Драников - Инкубатор

Если кто-то полагает, что чувства, охватывающие человека, открывшего закон всемирного тяготения или Америку, принципиально отличаются от эмоций, которые испытывает преступник при виде убитого конкурента, то он глубоко ошибается. Счастье – оно и у киллера счастье. Только первооткрывателя одновременно грызут сомнения – а не ошибается ли он, в то время как счастье преступника лишено подобных изъянов. Он ведь точно знает, что мертвые не имеют дурной привычки оживать и вновь пакостить своим врагам.

Поэтому Железный Король напоминал безмерно счастливого деда, узнавшего, что у его невестки родился сын, а не злобного старикашку, радующегося трагической гибели молодого человека. На лице Арсения Викторовича сияла такая улыбка, что хотелось ему посоветовать немедленно съесть лимон и запить его уксусом. Прошло минут пять после известия об убийстве Юрия Хомутова, и, лишь тогда к Дьяконову вернулась способность логически мыслить. Он сел за стол, из-за которого совсем недавно выскочил с удивительной для его возраста прытью и торжествующим возгласом «Вот оно!», и принялся чертить на листе бумаги кружочки, черточки, загогулинки. Так ему легче думалось. Только для этого и лежали на столе ручка с бумагой.

Убийство Юрия прошло гладко. Котел вообще надеялся, что взятые со стороны ребята быстренько подскочат, шлепнут Юрия и мгновенно испарятся. Для того и операцию тщательно планировали, и человека из обслуги генеральской дачи, сообщившего об охоте, купили. Но одно дело – планы Котла, а другое – точный расчет Железного Короля. Люди, осмелившиеся поднять руку на наследного принца нефтяной империи, должны быть жестоко наказаны. А конкретно – ликвидированы во время бегства с места преступления. Пусть уважаемый Егор Афанасьевич лично убедится, кто именно стрелял в его сына. Типичные уголовные морды – как внешне, так и по жизни. Люди Хомутова, естественно, установят их личности, изучат биографии и выяснят, что некоторые из убийц когда-то сотрудничали с Насреддином и ни один – с Котлом. Хотелось надеяться, что Нефтяной Барон заглотит эту наживку: он оскорбил авторитета и тот, будучи не в состоянии добраться до отца, отыгрался на сыне. Но был в этих рассуждениях какой-то изъян. Дьяконов инстинктивно ощущал его, но не мог обнаружить. Радостное возбуждение, до сих пор не отпустившее Железного Короля, мешало серьезной умственной работе, и, как это часто бывает, в голову настойчиво полезли совсем другие мысли. Помимо воли Арсений Викторович погрузился в воспоминания.

С Хомутовым его познакомил Хозяин Горы. Лифшиц вообще умудрялся знать каждого, кто в своей жизни продал хотя бы ящик собачьих консервов. К тому времени все будущие члены «семерки» пришли к выводу о необходимости монополизации сырьевого экспорта. Это было бы выгоднее всем. И экспортерам, поскольку всегда находился субъект, ухвативший кусок не по зубам и норовивший избавиться от него по бросовой цене. И народу – ведь десяток крупных хищников прокормить легче, чем тысячу мелких. И государству, затерроризированному непрекращающимися бандитскими войнами. И только такие же экспортеры были не в восторге от новой идеи. Но их никто не спрашивал.

Представители самого мощного топливного бизнеса первыми взялись наводить порядок в своем хозяйстве. Одному человеку прибрать к рукам такую махину было не по силам и вскоре самым естественным образом родился альянс двух наиболее мощных хищников, промышляющих топливом – Крапивина и Хомутова, к которым примкнул лучший друг последнего – Бугров. Но и втроем им вряд ли удалось бы избавиться от всех конкурентов. Скорее те, объединившись, уничтожили зарвавшуюся троицу. Смутные очертания подобного союза начали медленно вырисовываться после успешной ликвидации четвертого или пятого торговца нефтью. Десятки мелких нефтебарыг дружно засуетились, пытаясь выяснить, кто же так методично пропалывает их ряды. Пока действия были хаотичны и больше всего напоминали известное броуновское движение, но, в отличие от молекул, люди умеют размышлять, сопоставлять факты, и в конце концов затея Хомутова и К обыла бы обречена. Да, в обычных условиях вся эта шушера свято чтила принцип «человек человеку – волк», но в ситуации, когда жизнь каждого из них висела на волоске, они, несомненно, объединят свои силы – иначе не выжить. Хомутов прикинул – против одного их бойца противник выставит десять, против одного милицейского начальника – пятерых своих, против одного высокопоставленного чиновника – трех. С таким соотношением и Наполеон не рискнул бы ввязываться в битву. Но они-то уже ввязались.

Идея о превращении нефтяной монополизации во всеобщую и привлечении к этому делу «смежников» пришла Бугрову. Он же вышел на Лифшица, который с быстротой новейшего компьютера подсчитал все плюсы и минусы, и затем подытожил:

– Я никогда не завидовал богатству Брунейского султана. Интересно, станет ли он завидовать моему?

Лифшиц же договорился с Дьяконовым, Сидоровым и Ахтубом. Вскоре состоялась первая историческая встреча «семерки». На ней будущие хозяева страны решили, что сначала они объединенными усилиями превратят многочисленные нефтяные удельные княжества в могучую топливную империю, а затем дружно монополизируют нелегальный экспорт металлов, леса, пушнины, драгоценных камней.

Договорились – и залегли на дно. А через неделю доблестные милиционеры арестовали шайку, убивавшую представителей нефтяного бизнеса. По словам бандитов, они хотели посеять панику среди нелегальных экспортеров нефти, чтобы потом брать с них деньги, якобы за «крышу». Каким образом «семерка» подставила абсолютно непричастных к убийствам людей, и как в милиции добились нужных показаний – об этом история стыдливо умалчивает. Да и стоит ли говорить о средствах, если цель достигнута. Броуновское движение прекратилось, конкуренты будущей «семерки» облегченно вздохнули.

Человечество хранит память о многих замечательных днях – Рождения Христа, Взятия Бастилии, Победы, а вот ночь в ряду исторических дат всего одна – Варфоломеевская. Видимо, она наиболее ярко иллюстрирует главный принцип уничтожения сильного противника – усыпить бдительность и всеми силами нанести внезапный, сокрушительный удар.

Свою Варфоломеевскую ночь «семерка» ужала до нескольких часов. Это добивали уцелевших долго, конкуренты прятались, ударялись в бега, даже шли в органы, чтобы покаяться в своих грехах и заодно обличить нечистоплотные делишки Хомутова, Бугрова и Крапивина, как будто без них об этом не знали. Короче, обреченные людишки всеми силами цеплялись за жизнь, не хотели понять, бестолковые, что у «семерки» есть дела поважнее, чем гоняться за ними по всей стране. Оттого и умирали жуткой, мучительной смертью. Уцелели немногие – в основном те, что успели перебраться в очень дальнее зарубежье. Их оставили в покое, предварительно обрубив все русские связи. Пусть себе тихо-мирно живут на проценты с того капитала, что успели вывезти из страны.