Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

А Аграфена работала и работала. И работала неплохо. С помощью её женских чар удалось заполучить «в тёмную» источник информации – в лице оберста Ригеля. Он состоял при интендантском управлении в Смоленске. Но был, что называется, под прикрытием. Справки, которые были незамедлительно наведены, показали – этот многолетний сотрудник ведомства Николаи, а затем Канариса. К слову, абверовские резиденты (как внутренней, так и наружной агентурной разведки) проявили нешуточную прыть в здешних местах. Способствовала этому разветвлённая сеть нелегальной резидентуры, что существовала в России ещё до революции, на случай войны этой империи против кайзера. Многие из них, «спящие» до поры до времени, получив условный сигнал-сообщение «Дортмунд I», немедленно активизировали свою деятельность. Кое-кто, ещё до оставления Смоленска частями Красной армии, уже шушукался с соседями по лестничной клетке, смущал народ на перронах поездах, в колоннах беженцев что немцы – культурная нация. Не чета, дескать, большевикам. Несут они для России исключительно освобождение от иудейских комиссаров и их прислужников, что надругались над вековой православной культурой, умертвили в 30-е тысячи крестьян, расстреляли или сгноили в лагерях «соль нации». В большинстве своём эти говоруны попались. Они не смогли дотерпеть. Их, видите ли, распирало при мысли… Дораспирало! С тех пор, как в результате столь эффективного к о н т р о л я-ч и с т к и, остались наиболее стойкие и приспособленные, они занялись вербовкой наружной агентуры. Именно их протеже, попадая в пухлые списки майора Винфред-Штахова, заполнили многие отделы городской управы, биржи труда, городской почты. Стали уборщицами и сторожами при комендатурах, железнодорожных станциях, получили право вести частную торговлю, открыть ресторанчики, кафе, комиссионные магазины, торгующие всяким раритетным барахлом. Но «золотой фонд» Абвера оставался в тени.

К Винфред-Штахову на помощь из «Абвершталле-I», от самого Гелена, прибыл некто Штрикфельд. В чине капитана инженерных войск. Сухой и прямой, носивший никелевые очки, он сильно смахивал на барона Вейхса. В каблуках сапог у него были скрытые колокольчики, как у представителя прусской военной аристократии. При ходьбе шагом или маршировки они издавали приятный, мелодичный звон. Но – Александр Францович Штрикфельд тоже… был выходцем из царской России. Коренным петербуржцем. Служил в старой императорской армии. В 1915 году был награждён крестом Святого Георгия 1-й степени. Командовал ротой в ходе февральских боёв 1916 года за Ригу. Этот внешне меланхоличный господин сразу принялся за дело. Он завёз из Берлина полный комплект типографского оборудования. Открыл при городской управе, в подвале, типографию. В городе тут же запестрели и запорхали листовки, буклеты, где доходчивым, а не тупым языком объяснялось по русски, что сулит «соотечественникам» освобождение от большевизма. А именно: свободу частного предпринимательства, свободу вероисповедания, возможность работать и жить в Европе. Особенно в радужных красках были составлены обращения к «чуткому русскому крестьянству». Взывая к патриотическим чувствам, капитан следующим образом обрисовал картину. Русский народ, по его мнению, надо вернуть к исконным ценностям. А именно: к крестьянскому труду. Плюс ко всему: к вере в Бога. По деревням и сёлам Смоленской области тут же принялись выносить мусор из бывших церквей и часовен, что использовались при Советах как склады сельхозпродукции. Ко всему Штрикфкльд привёз с собой эксперта из «Абвершталле III» без звания. По фамилии Борман. Тот по началу, всеми принимаемый за родственника шефа рейхсканцелярии, сумел сделать много пакостей. Прежде всего ведомству Науммана и самому бригаденфюреру лично. А именно: выпустил ряд заключённых, что представляли интерес для «гехаймефилдполизай». Их тут же задействовали в агентурной работе Абвера.

Но главным делом Карла Бормана была контрпропаганда. Он был специалистом по информационной войне. С его подачи была создана газета «Вести Смоленска», что выходила с заставкой «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» Он привлёк в её штат многих, кто «претерпел» от большевиков. Кроме того, коньком этого специалиста был метод «перекрёстной пропаганды». Выходили листовки, до боли напоминающие советские. «Не болтай!», «Соблюдай светомаскировку – не помогай врагу!», «Ты записался добровольцем?» Но в их контекст был вплетён новый смысл. Так, последняя призывала записываться в ряды отрядов самообороны против партизан, а также в восточные батальоны. Становиться «добровольными помощниками» (Hilliswiggen). На «светомаскировке» изображалась всё та же женщина в платочке, сурово смотревшая на зажжённое окно. Но в небе барражировал советский бомбардировщик. Болтать не следовало для «жидовских комиссаров», что с характерными зловещими лицами, формой ушей и носа, напряжённо всматривались в лицо женщины-славянки, что прижимала к сжатым губам палец. Эффект данного воздействия по началу оправдал себя. К тому же, в своих устных обращениях или беседах «тет-а-тет», Штрикфельд убеждал русских крестьян, что именно в вермахте их «надёжа и опора». Проходящие германские части действительно не делали ничего дурного. А въезжавшие тыловые комендатуры даже заигрывали с мужиками. Им непременно хотелось получить продовольствие для армии, а также посылки в фатерлянд. За блоки спичек, сигареты с переводными картинками, бензин или керосин этого добра можно было заиметь вдоволь. Это также действовало безотказно.

RSHA терпело такое нахальство недолго. Тем более, что русские в оккупированных областях очень скоро заметили разницу между обычно дружелюбными солдатами и офицерами вермахта, и чванливыми и высокомерными чиновниками NSDAP. Облачённые в полувоенную форму, украшенные оливковыми ветвями в петлицах, с кинжалами, значками и повязками со свастикой, эти бонзы показали себя на местах «во всей красе». Заполонившие викомендатуры, трудовые батальоны, команды по вызову ценностей и оборудования для ведомств Гиммлера, Розенберга и Геринга, они занялись откровенным грабежом. За малейшее проявление недовольства эти негодяи отдавали в лапы GFP и SD. Эти два по виду разных учреждения, объединённых эмблемой рунических молний, тут же невзлюбило население. А когда начались облавы да аресты с расстрелами, их вовсе возненавидели. Особенно по деревням, где, в прифронтовой полосе были открыты «наружные оделения» (Aussenshtelle). Их личный состав в значительной степени был представлен чинами полевой жандармерии, носившей нагрудные бляхи и нарукавный шеврон в виде орла в веночке. Но начальствовали над ними комиссары (!) из криминальной полиции. Облачённые в гражданские плащи и шляпы, они неизменно носили золотые партийные значки со свастикой.