Леонид Гурунц - Наедине с собой или как докричаться до вас, потомки! Дневниковые записи 1975-1982

– По-моему, – заключил свой рассказ Иван Степанович, – мнительность и подозрительность Сталина к людям были вне всякой меры. Не трудно было догадаться, что и ослепительный свет в коридоре тоже имел свое назначение, был вызван его подозрительностью.

– Что касается его “особой любви” ко мне или Кузнецову, – продолжал адмирал, – это заблуждение. Любой из нас мог стать жертвой, допусти в обращении с ним хотя бы малейшую оплошность. Мы с Кузнецовым были крайне осторожны и предупредительны.

И немного подумав, добавил:

– А может быть, обжегшись на многих просчетах, на ощутимых потерях, поредевших рядах военачальников, он берег нас как военных специалистов?

Я спросил у адмирала о Берии.

– Что представлял он из себя? Почему он так многое позволял при Сталине?

Иван Степанович пожал плечами:

– Это одна из загадок, которую Сталин унес с собою в могилу. Мало сказать, многое позволял себе, – продолжал адмирал. – Он бывал то хозяином над Сталиным, то его слугой. Как я уже говорил, он умирал от скуки на наших заседаниях, которые его мало интересовали. Он мог в это время не только шататься по кабинету из конца в конец, запросто переговариваться со Сталиным на грузинском языке, но и допускать любую скабрезность, отчего Сталин смущенно отводил глаза или мягко обрывал его: “Иди, иди, Лаврентий, погуляй себе, если тебе с нами скучно”.

– Но бывало и так, что Берия от одного взгляда Сталина, обращался в мышонка, искавшего щель, куда бы юркнуть… Для нас, близко знавших Берия, – продолжал адмирал, – осталось загадкой, чем он мог привлечь Сталина, даже иметь на него влияние, этот никчемный человек, у которого если что и было, то одна похоть.

Горько улыбнувшись, Иван Степанович добавил:

– А знаете, как он поскудно сдох? Приговоренный к смерти, в ожидании казни, он только и делал, что дубасил в дверь камеры, причитая: “Мне бабу!.. Бабу!..”

Летом 1957 года в Нагорном Карабахе произошло событие. В село Большой Таглар приехала русская женщина Варвара Петровна Худякова, вдова маршала авиации, с четырнадцатилетним сыном Сережей, чтобы познакомить его с родным селом отца.

Семью прославленного героя Великой Отечественной войны вышли встречать не только жители Большого Таглара, но и вся область. От Варвары Петровны тагларцы впервые узнали, что Сергей Александрович Худяков – их односельчанин Арменак Артемович Ханферянц, которого многие жители села знали еще мальчишкой. И вот этот деревенский мальчуган стал маршалом авиации Советского Союза, народным героем. Разве это не радостно? Но всем было горько оттого, что его уже нет в живых, что он погиб по ложному доносу после войны. Это его Никита Сергеевич Хрущев назвал в числе замечательных людей Армении.

Когда-нибудь я напишу подробно о жизни этого военачальника. Пока же расскажу о нем коротко. Он родился и рос в Большом Тагларе. Когда началась борьба за Советскую власть, ушел сражаться в отряд Красной гвардии.

Сергей Александрович Худяков не псевдоним, не произвольно присвоенные Арменаком Ханферянцем имя и фамилия. Так звали командира красногвардейского полка, который защищал Бакинскую коммуну.

После поражения коммуны, отступая, отряд Худякова погрузился на рыбацкую шхуну и попытался перебраться через Каспий в Среднюю Азию. Но англичане пустили шхуну ко дну. Не многим из отряда Худякова удалось спастись. Среди них был и шестнадцатилетний Арменак Ханферянц.

Худяков был отличным пловцом: он не только сам добрался до берега, но и помог спастись юному бойцу. В то время за Каспием шла ожесточенная борьба. Худяков, собрав остатки своего отряда, ринулся в бой с басмачами. За короткое время боевая слава отряда прогремела по всей Средней Азии. В прославленном отряде Худякова сражался и политрук Арменак Ханферянц. В одном из боев Худяков был смертельно ранен. Когда Ханферянц подбежал к нему, умирающий командир передал ему свою шашку и сказал: “Худяков жив. Ты теперь Худяков!”

Так юный Ханферянц в память о своем погибшем друге и бесстрашном командире пронес его имя через всю свою жизнь, прославив его на полях сражений Великой Отечественной войны. Фамилию славного героя гражданской войны носит и сын маршала Сергей, чье совершеннолетие позапрошлым летом справляли в Большом Тагларе.

Eго допрашивал сам Берия.

– Почему вы скрыли свое происхождение, богатых родственников? Разве в нашей стране это имеет какое-либо значение? Или все это нужно было, чтобы получше спрятать от нас, прикрыть свою шпионскую деятельность?

Допрашиваемый молчал, стараясь не выдавать гнева, не терять самообладания, будто эти слова относились не к нему. Только густые брови на смуглом красивом лице чуть сдвинулись, образовав на мелко иссеченном морщинами лбу резкую бороздку.

Наконец он спросил:

– Скажите, Берия, вам очень хочется, чтобы я был шпионом? И знает ли Сталин, как вы со мною разговариваете?

– Допрашиваемый не я, а вы, бывший маршал. Извольте отвечать на вопросы! – гаркнул Берия, сверкнув из-за стекол пенсне холодными глазами.

– Ну, тогда на ваши вопросы я отвечать не буду,- как можно спокойнее сказал допрашиваемый и отвернулся.

Берия усмешливо оглядел бугристую сильную спину, круглые плечи со следами сорванных погон на гимнастерке.

– Будешь, будешь, маршал. Заговоришь у меня, как миленький, – вкрадчиво произнес Берия. – Все вначале присягают не нарушать обета молчания, но потом очень быстро забывают о присяге. До следующей встречи!

“Бывший маршал”. Такие твои дела, маршал авиации Арменак Артемович Ханферянц!

Я беседовал с Варварой Петровной, женой маршала, после того, как она вернулась из ссылки. Не удивляйтесь. Жена бывшего маршала, объявленного шпионом, не могла отсидеться дома. Впрочем, в ссылку ушла добровольно, по собственному выбору. Вот как это было.

Когда Худякова посадили, пришли к ней из органов, предложили отречься от мужа, от человека, оказавшегося, по их словам, врагом народа. Варвара Петровна не знала, с каким зверьем имеет дело. Принялась рассказывать о Сергее Александровиче, каким он был хорошим, внимательным мужем, отличным отцом для ее сына от первого брака, тоже Сергея. “А что касается шпионажа – это выдумка, – говорила она. – Вся его жизнь на моих глазах прошла”.

Такой разговор с работниками органов был, конечно, ни к чему. Не для этого они пришли. Зря только Варвара Петровна отняла своим ненужным разговором драгоценное время у очень занятых людей.

Тогда ночные гости – а все это происходило ночью – без обиняков предложили:

– Выбирайте. Ссылка или отречение.

– Ссылка, – коротко ответила Варвара Петровна.

Такой же разговор велся и с ее сыном, Сергеем, прошедшим с отцом-отчимом всю войну. От него тоже требовалось отречение, наговор, любая ложь. Ночные визитеры просчитались и здесь. Летчик, награжденный десятками боевых орденов и медалей в войне с фашистами и японскими самураями, тоже избрал ссылку.