Владимир Ступишин - Моя миссия в Армении. 1992-1994

Новоиспеченным послам пришлось буквально давить на руководство МИДа, чтобы побудить его начать всерьез заниматься странами СНГ: кое-кто мечтал вообще спихнуть с плеч МИДа эту ношу на что-то вроде министерства по делам бывших колоний по образу и подобию британского министерства Содружества. В числе спихотехников был и министр иностранных дел, который после провала этой идеи изобразил дело таким образом, что он-то, оказывается, всегда был против, а вот кто-то… Этот кто-то и был сам Козырев, предпочитавший американское направление всем другим и долго уклонявшийся от личных встреч с послами в странах СНГ, переложив контакты с ними на заместителей, а те тоже первое время чурались нас, как черт ладана. Зато нередко импровизировали.

21 мая совершенно неожиданно я оказался в составе делегации, срочно вылетевшей в Ереван, узнав об этом буквально накануне. Состав делегации – госсекретарь Геннадий Бурбулис, только что назначенный министром обороны Павел Грачев, председатель Госкомитета по делам сотрудничества со странами СНГ Владимир Мащиц, первый замминистра иностранных дел Федор Шелов-Коведяев, народный депутат Виктор Шейнис и аз грешный. Летели из Чкаловского на самолете военного министра и вели всякие интересные разговоры, в которых Козыреву досталось по первое число и возразить было нечего. Я воспользовался возможностью и высказал пожелание, чтобы Бурбулис поспособствовал встрече послов в странах СНГ с президентом. Он нашел эту идею разумной и осуществимой. К сожалению, такая встреча не состоялась. Сам я с Борисом Николаевичем увиделся накоротке во время встречи глав государств СНГ 6 июля в «Президент-отеле». Мы вспомнили о его визите в Милан в марте 1990 года и пожелали друг другу успехов в работе. Он долго жал мне руку на глазах удивленного Козырева, который не преминул поставить себе в заслугу мое назначение послом: «Вот какие хорошие кадры, Борис Николаевич, мы подбираем в страны СНГ.» А для меня было важно это рукопожатие в присутствии высших руководителей стран СНГ как символическое подтверждение того, что записано в верительных грамотах: посол – доверенное лицо главы представляемого им государства. К протоколу я всегда относился очень серьезно и думаю, что это правильно. С протокола я начинал свою дипломатическую карьеру в Камбодже в 1956 году. Уважению к протоколу я учил и своих подчиненных в Ереване. И не только их.

Но вернемся к майской поездке в Армению, где я оказался впервые.

Прилетели. По дороге из аэропорта Звартноц присматриваюсь к стране. Скоро здесь придется жить и работать. Вид довольно грустный. Приехали в Дом приемов на главном проспекте столицы, носящем имя великого Месропа Маштоца, создателя армянского алфавита. Еще совсем недавно это был Ленинский проспект, а в Доме приемов жил руководитель местной «ячейки» КПСС. Встречал нас Левон Акопович Тер-Петросян. С ним я познакомился в январе 1991 года в Милане. Он туда приезжал по приглашению армянской общины. Я ходил с ним к префекту и другим миланским властям, которые под мою гарантию разблокировали средства, собранные для Армении после Спитакского землетрясения, и договорились с президентом тогда еще союзной республики СССР (правда, уже провозгласившей – 23 августа 1990 года – свою независимость) о том, каким образом эти средства порядка четырех миллиардов лир будут переданы Армении. Мы тогда долго беседовали с ним о судьбах Армении, Карабаха, России и без труда нашли общий язык. Увидев меня выходящим из машины, Левон Акопович пошутил:

– Ну что, Владимир Петрович, поменяли Милан на Ереван?

– Выходит так, Левон Акопович, теперь будем общаться чаще, что меня очень даже устраивает.

– Меня тоже.

Во время этого первого визита президент познакомил меня со всеми руководителями Армении – вице-президентом и премьер-министром Гагиком Арутюняном, председателем Верховного Совета Бабкеном Араркцяном, военным министром Вазгеном Саркисяном, первым заместителем министра иностранных дел Арманом Киракосяном и другими. Побывали мы всей делегацией в Эчмиадзине у католикоса всех армян, патриарха Армянской апостольской церкви Вазгена Первого. Но это уже после переговоров. Сами переговоры велись в новой российской манере – без дипломатов: мы с Федором Шеловым-Коведяевым обсуждали наши мидовские дела с Арманом Киракосяном, известным ученым, сыном еще более известного ученого и министра иностранных дел Армянской ССР в уже далеком прошлом, очень умным и деликатным человеком, с которым я буду иметь большое удовольствие общаться чуть ли не ежедневно и тогда, когда он окажется в положении и.о. министра после отставки Рафи Ованисяна и до назначения Вагана Папазяна, и тогда, когда он начнет готовиться к отъезду в Афины, куда его назначат послом вместо Москвы, а жаль, ибо именно в Москву и надо было посылать такого человека, как Арман Киракосян, во всяком случае, мне так казалось, но начальству, как всегда, виднее.

По репликам во время застолья, увенчавшего деловые беседы, можно было судить, что президент обсуждал с Бурбулисом и Грачевым карабахскую проблему: армяне только-только освободили свой старинный город Шуши, из которого азербайджанцы нещадно палили по Степанакерту, и Лачинский коридор, соединивший теперь НКР с Арменией, и эту ситуацию надо было осмыслить. Стоял вопрос и о расформировании 7-й армии, расквартированной в Армении. Командиры этой армии участвовали в застолье. А командарм Федор Реут, видимо, участвовал и в переговорах. Летом 1992 года две наши дивизии отбыли из Армении, передав свое оружие или то, что от него оставалось, армянам. В количественном и качественном отношении это был мизер по сравнению с тем, что получили или попросту захватили азербайджанцы у 4-й армии, ушедшей из Азербайджана, где на российском военном присутствии, в том числе на границе с Ираном, была поставлена жирная точка. В Армении наше военное присутствие сохранилось в соответствии с ясно выраженной волей ее правительства, да я уверен, и народа, который видел и видит в этом присутствии одну из важнейших гарантий своей безопасности, каким бы символичным оно ни было. Да впрочем не так уж символична была боеспособная мотострелковая дивизия в Гюмри (бывшем Ленинакане), один полк которой стоял в ереванском предместье Канакер. Командующий армией генерал Федор Реут, прослужив в Ереване несколько месяцев, возглавил Группу российских войск в Закавказье и передислоцировался со своим новым штабом в Тбилиси. Начальником Группы боевого управления в Ереване был назначен полковник Алексей Третьяков. С ним мое знакомство состоялось позже, во время визита Гайдара в Ереван.

Бурбулис и Грачев договорились с президентом Армении юридически оформить статус российских войск на территории Армении.