Андрей Посняков - Перстень Тамерлана

– Не туда, Иван, – слабо улыбнулась девушка. – Во двор, за чинару…

Вокруг старой чинары густо росли кусты с клейкими листьями. В кустах сладко пели птицы, пахло свежей травой, зеленью, густым синим небом и еще чем-то таким, чем пахнет весной.

– Любимая…

Иван сбросил с плеч девушки легкий халат, поцеловал обнажившуюся грудь. Полупрозрачные шальвары Евдокся сбросила сама…

– Я так ждала тебя, любый…

Юлнуз чего-то не спалось под утро. Сны какие-то нехорошие снились. То дэвы, то джинны, то вообще не поймешь какая погань. Ворочалась в узких покоях, стонала, хоть бы мужик какой приснился… тот красивый урусут, который… Юлнуз сладострастно застонала. Провела ладонью по животу, груди… Сбросив халат, распростерлась на ложе, принялась ласкать себя, вздыхая томно и нежно, пока не выгнулась вдруг дугою со стоном и замерла, тихо вытянувшись… Потом вдруг захотела есть. Накинув халат, вышла во двор, к тандыру… И услыхала вдруг стоны в кустах у старой чинары. Прислушалась, любопытствуя… Кто бы это мог быть? Толстяк Таврис? Вряд ли, тот бы сразу уволок девку на ложе. А может… Юлнуз прыснула. Может, мальчишка Хасан охаживает старого ишака? Да, наверное, и в самом деле он, больше некому. А ну-ка испугать его! Девушка быстро набрала в кувшин воды и, таясь у дувала, на цыпочках подобралась к чинаре. Выглянула из кустов… И увидела двоих, сплетенных в единое целое. Девчонку Едокс и… и того самого красивого урусута. Юлнуз сразу узнала его, вспомнив сильные стальные объятия, и страшная ревность проникла вдруг глубоко в ее сердце…

Она проследила, как, закончив с любовью, парочка еще полежала, обнявшись и лаская друг друга, затем мужчина – урусут – встал, помог подняться девчонке… Ух, коварная урусутка…

Юлнуз вдруг осознала, что тот урусут – Иван – он где-то здесь, рядом, в Самарканде, и что ее от него отделяет лишь только одно – девка Едокс. Которую можно бы… Да нет, пожалуй, будет достаточно просто убрать подальше. Но ведь они, наверное, часто встречаются… И кто-то из майхоны об этом знает, передает любовные просьбы и прочее. Кто? Скорее всего – Хасан, мальчишка… Ладно…

Приняв решение, Юлнуз повеселела и даже проводила перелезавшего через дувал Ивана спокойным взглядом.

– Скоро… – тихо прошептала она. – Скоро ты будешь моим… Что б такое придумать? Ага… Поискать, для начала, Хасана. Вон, кажется, он, у ворот.

– Хасан, эй, Хасан!

– Тебе что не спится-то?

– Иди-ка сюда, Хасан, дело есть, – оглянувшись по сторонам, тихо позвала Юлнуз.

– Ну? – Подойдя ближе, парень выпятил нижнюю губу: чего, мол?

– Думаешь, не знаю… – понизив голос, прошептала Юлнуз, – чем ты занимаешься со старым ишаком на заднем дворе. Вот, все расскажу Таврису…

– Что ты! – Смущенное лицо Хасана покрылось крупными красными пятнами.

– А, не хочешь? Тогда послушай-ка меня, парень…

Раничев возвратился от Омара-хаджи веселым. Старик был один и оказался весьма приятным собеседником – снизошел даже до невольника, чувствуя в том родственную душу – душу меломана и ценителя музыки. Это ощущал и Энвер, у которого хватало ума не завидовать славе раба, а пользоваться ею в своих целях. И надо сказать, пользовался он ею вполне умело. Неглуп был турок, совсем неглуп и, наверное, благодарил теперь Аллаха за то, что не казнил тогда пленников, а… Ну утонули в болоте доходяги, и шайтан с ними, и так бы не дошли. Зато остальные… Тайгай и впрямь оказался чрезвычайно знатного рода – дальний родич чингизидов, знатнее самого Тимура! – знать не простила бы Энвер-беку его смерти. Ибан – хоть и соврал про свою знатность, да зато… про него и говорить нечего, музыкант, каких мало, к тому ж еще и предсказатель… надо будет обязательно показать его эмиру, когда речь зайдет о походе против султана. Скорей бы…

– Э, Ибан! – Энвер-бек сразу заметил возвратившегося невольника и нетерпеливо позвал к себе. – Ну как?

– Все путем, бек. – Раничев утер на лбу пот. – Посоветовавшись с великими эмиром, достопочтенный мирзо Омар-хаджи решил именно тебе доверить командование городской стражей. Эмир не против.

Энвер-бек и не скрывал довольной улыбки.

– Иди, отдыхай, Ибан, – милостиво кивнул он. – Когда надумаешь принять истинную веру – я знаю, кто будет твоим духовным отцом.

– Большая честь для скромного музыканта, – приложив руку к сердцу, низко поклонился Иван.

Придя к себе – его покои теперь можно было б назвать даже вполне шикарными, – Раничев завалился было спать, но почти сразу был разбужен верным Халидом, вовсе не оставлявшим надежды занять место домоправителя.

– Тебя там опять спрашивает мальчишка, – поклонился фарраш.

– Какой еще мальчишка? – недовольно буркнул Иван.

– Да Хасан, с майхоны.

– Хасан? Ну так что же ты стоишь, зови!

Переговорив с Хасаном, Раничев начал одеваться. Как удачно все складывается – вот только что он сам подумывал о попутном караване, как то же самое ему, через мальчишку Хасана, предложил хозяин майхоны Таврис, порядочный человек, как отзывались о нем Тайгай… и Евдокся. Караван отправлялся уже сегодня, и Ивану следовало спешить, коли он хотел успеть попрощаться с любимой. Молодец Таврис, догадался послать Хасана.

– Быстрей, быстрей, уважаемый, – торопил парень. Отпроситься у хозяина Раничеву труда не составило, его давно уже не неволили, как убедились, что никуда не сбежит.

Вот и Хазрати Хизр, рынок Сиаб, площадь, еще не вполне застроенная, впоследствии известная во всем мире как великолепнейший архитектурный ансамбль Регистан. Улочки, ныряющие в тень глинобитных дувалов, еще один рынок, поменьше, большой караван-сарай…

– Сюда. – Хасан кивнул на ворота. – Жди здесь, я позову караванщика…

Раньше чем он исчез, к нему подбежала Евдокся. В красивом халате, накидке на голове – Раничев едва узнал ее. Хотел было поцеловать, сняв накидку, да постеснялся – так уж слишком здесь было не принято, не поняли б открытых чувств, побили б камнями.

– Довольна? – Иван крепко сжал руку любимой.

Та, зардевшись, кивнула.

– Только… – прошептала она. – Только мне будет не хватать тебя, милый.

Подошел хозяин – сумрачного вида араб в развевающейся черной джелаббе – накидке из верблюжьей шерсти.

– Абузир ибн Файзиль, – оглянувшись по сторонам, представил его Хасан. – Его караван идет в Сарай, затем в Булгар и земли урусутов.

– Якши! – улыбнулся Иван. – Не обижайте девушку, она знатного рода и сможет оказать вам покровительство.

Араб кивнул – тощий, смуглый до чрезвычайности, он чем-то напоминал питающегося гнилью грифа.

Слуги купца помогли Евдоксе взобраться на горб верблюда. Ибн Файзиль повелительно взмахнул рукой… Поехали.

На обратном пути Раничев тяжко вздыхал. Хоть и сделал-таки наконец благое дело, а что-то не очень-то хорошо было на его сердце…