Игорь Пресняков - Банда Гимназиста

Он вспомнил их прощание на вокзале в Ленинграде. Паровоз уже разводил пары, пассажиры вошли в вагоны, и проводник несколько раз напоминал Андрею об отправлении, а они стояли на перроне, глядя друг другу в глаза. «Пора!» – первой решилась Полина и крепко поцеловала его в губы, не так, мимоходом, в угоду правилам и порядку, а страстно, горячо. Казалось, он до сих пор чувствовал тот поцелуй, вкус губ Полины и запах только ее «Коти».

Андрей вдруг понял, что стал по-другому относиться к Полине. Она уже не представлялась недосягаемым, воздушным созданием, которым он мог лишь робко любоваться. Теперь Андрей ощущал ее своей, родной и безмерно близкой, неразделимой с ним самим. Он впервые почувствовал любовь женщины. Было уже нелепо упрекать себя в порочности сладострастных мыслей и несовместимости их с этим прелестным существом. Там, на вокзале, Андрей осознал, что Полину влечет к нему так же, как и его к ней.

Он стал размышлять о том, что бы сделать для Полины приятное. «Подарить ей цветы? Украшение на память?.. Впрочем, это обычный знак внимания, само собой разумеющийся атрибут. Полина любит смысл и романтику…»

Его мысли прервал стук в дверь.

– Да-да, входите! – Андрей вскочил с дивана.

В комнату неторопливо вошел Георгий.

– Отдыхаешь? – широко улыбнувшись, справился он. – О-о, знатно, брат, тебя солнышком прихватило, прямо-таки бронзовый Персей!

Старицкий остановился перед другом и театрально развел руки в стороны:

– Не хочешь спросить, отчего я таким пижоном вырядился?

Рябинин оглядел новенький бежевый костюм, жесткий накрахмаленный воротничок и блестящие штиблеты:

– У тебя праздник или просто удачно справил дела?

– К черту дела! А праздник – у нас с тобой. Собирайтесь, monsenior, едем, шикарно отпразднуем нашу встречу. Повезу тебя в «Ампир»:

– Э-э, дружок, да ты, я вижу, настроен романтически! – рассмеялся Андрей.

– Точнее – ностальгически. А как иначе, если видишь тебя? Ну, подымайся, доставай лучшее из твоего гардероба. Я познакомлю тебя с самой превосходной кухней в городе; нас будет веселить довольно пикантный дамский оркестр, короче – все заботы в сторону, сегодня предадимся безудержному кутежу.

Во время обеденного перерыва Рябинину позвонили с проходной и сообщили, что его ожидают.

За воротами завода лениво прогуливался Змей.

– Товарищу начальнику – пламенный привет! – кивнул он и пожал ладонь Андрея.

– Вижу, уличный телеграф работает четко, – улыбнулся Рябинин.

– А как же! Мои пацаны шустрят быстрее твоего Морзе, натурально, – фыркнул Мишка. – Че искали-то?

– Поговорить надо.

– Ну, так говори! – Змей засунул руки в карманы и приготовился слушать.

– Один хороший человек желал бы расспросить тебя о беспризорной жизни. Ему хочется написать на эту тему статью. Как известно, ты – первый человек среди «Вольной братии», кому как не тебе лучше других знать улицу.

Змей топтался на месте, легонько разбрасывая носком ботинка дорожную пыль.

– Встреча ни к чему тебя не обяжет, – уговаривал Андрей. – В обмен на разговор предлагаем тебе чай с бутербродами! Пойми, многие люди ничего доподлинно не знают о трудностях беспризорников, считают вас бродягами и ворами, отбросами общества. А мой приятель донесет до граждан правду.

– Коли писака этот не легаш, можно и поболтать, – Змей пожал плечами. – Я готов хоть сейчас, делать все одно нечего.

– Ну, до семи, положим, я занят: у нас на заводе после работы общее собрание намечается, а вот вечерком – пожалуй. Предлагаю встретиться в половине восьмого на улице Воровского, у дома номер девятнадцать. Знаешь, где это?

– Найдем, – махнул рукой Змей. – Там рядом – керосиновая лавка, так, что ли?

– Верно. Жду тебя у парадного. Договорились?

– Лады.

Меллер начал готовиться к встрече с королем беспризорников загодя. Он навел порядок в комнате, запасся пирожными и колбасой, вскипятил чайник. Перебрав свой небогатый гардероб, Наум решил одеться для рандеву в старенькую демократичную блузу, освежив ее шейным бантом черного цвета.

Ровно в половине восьмого в дверь позвонили. Меллер глянул в осколок зеркала, придал лицу серьезное выражение и побежал встречать гостей.

Андрей пропустил своего юного спутника вперед, представил Наума и Мишку друг другу. Меллер с нескрываемым интересом рассматривал знаменитого беспризорника. Он представлял Змея несколько иным – угрюмым и замкнутым подростком, влияние которого опиралось лишь на грубую силу и лихость. А перед ним стоял весьма симпатичный паренек, в живых глазах которого светился ум и практическая сметка.

– Однако ж, прошу к столу! – опомнился наконец Меллер.

Он усадил гостей, налил чаю, подвинул поближе к Змею тарелку с бутербродами.

Нисколько не стесняясь, Мишка быстренько опорожнил блюдо, проглотил чай и вопросительно посмотрел на Андрея. Переполненный радушием Меллер предложил Змею эклеры и приступил к делу:

– Видите ли, Миша, с недавних пор я служу в редакции газеты «Юный коммунар». Наше издание занимается проблемами детей, в том числе и беспризорных. Посему у меня есть к вам ряд вопросов.

– Валяйте, – Змей развалился на стуле и достал из-за уха папироску. – Гарочку засмолить разрешите? [21]

– Определенно, – поспешно откликнулся Меллер и продолжал: – Самый важный вопрос: почему вы противитесь политике партии в борьбе с беспризорщиной, не идете в детдома и школы?

Змей смерил Наума оценивающим взглядом и выпустил в потолок тонкую струйку дыма:

– Никакой «политике» мы не противимся, тут вы либо врете, гражданин, либо вам просто невдомек. На политику нам начхать, а не идем мы в детдома потому, что не хотим. Непонятно? Не хотим, и все тут! Че там, в детдоме, повидлом, что ли, намазано? Сами ж сказали – борьба! Мы для вас – лашлы, натурально…

– Лаш… что-что? – нахмурился Меллер.

– Враги! Потому и травите нас, как хорьков, минтонами погаными, жить покойно не даете. Птаху бестолковую и ту посади в клетку – враз подохнет, а мы – люди, хоть и маленькие.

– Минуточку, Миша, – остановил Змея Меллер. – Разве в детских домах беспризорным не создают нормальных человеческих условий? Там – врачи, регулярное питание, уход. Неужто прозябание в подвалах лучше? Ко всему прочему, в детдомах учат грамоте, затем вы можете поступить в фабзавуч, получить профессию, быть полезными обществу.

Змей недоверчиво покачал головой:

– Насчет жрачки – не согласен. В детдомах и колониях харч хуже, чем на кичмане [22], натурально. А учиться нам и вовсе ни к чему. На бирже вон сколько взрослых мастеровых болтается, работы ищут. Ну, получу я профессию, и что? Выделят на бирже протекцию [23]в восемь целковиков – и гуляй, зубами щелкай, снова иди воровать.