Алексей Попов - Семь срочных дней. Служить бы рад…

Внутри железный каркас по периметру обшили плитами ЦСП, и всё, даже железный потолок, окрасили в жёлтый цвет. Едва приоткрыв дверь, старший прапорщик начал говорить, словно проверяя самого себя.

– Давайте, станцию опробуем. Вторые двери настежь открыть. Аккумулятор. Похоже, снимали, всё должно быть надёжно закреплено. Так, бойцы, давайте-ка её ближе к выходу подтащим. Темновато здесь. Масло есть. Заземление проверить, вас мамки ждут.

– И подруги!

Матвеев, подмигнув Василию, посмотрел на Гарайшина, ожидая ответной реакции.

– Подруги – не супруги! А мамкам вы живые нужны. Вот паспорт, в субботу приеду, технику безопасности заучить, чтоб как от зубов отскакивало.

После нескольких обходов вокруг агрегата, Гарайшин медленно опустил большой палец правой руки на кнопку стартера. Станция затарабанила, выдав порцию дыма. Оглушённый Соболев направился ближе к выходу, Просвиркин крикнул, глядя на Матвеева.

– Ну, и грохот! Тут не белки, тут все вокруг сбегутся!

Матвеев, прикрыв ладонями уши, просто заорал.

– Или разбегутся.

Гарайшин, застыв над генератором, всматривался в приборы, разворачиваясь то правым, то левым ухом к аппарату, словно доктор с фонендоскопом над телом пациента. Когда уже все четверо вышли из пристроенного бокса, зампотех наконец-то заговорил.

– После шести вечера не включайте, а, вообще, кто рано встаёт, тому бог подаёт. Рассвело, поработали до сумерек и отключайте. Пошли вовнутрь, осмотрим фронт работ.

Массивная широкая железная дверь снаружи была заперта на, вполне подходящий для такой двери, амбарный замочище. После снятия увесистого запора, и кряхтящего Соболева нажима, дверь со скрипом подалась вовнутрь. Дневного, но уже сумеречного декабрьского освещения, хватило лишь на несколько метров после распахнутой настежь двери.

– Просвиркин, автоматы в щитке проверь!

– Да будет свет, сказал электрик!

Полутораметровый по ширине коридор метров через десять-двенадцать упирался в точно такую же дверь, обе двери внутри запирались при вращении колеса, похожего на штурвал. Бункер был не что иное, как ЗКП с узлом связи: спецобъект – запасной командный пункт на случай укрытия высших офицеров штаба дивизии во время военных действий. Коридор осветило и сразу стало понятно, что на улице изрядно потемнело. Одно помещение осталось открытым, в нём располагалась дюжина кроватей, на ближайшей к выходу тумбочке стоял телефон, провода от которого вдоль стены уходили в соседнее помещение. В дальнем углу, обитым железом, находилась миниатюрная пузатая буржуйка, похожая на кабанчика, возле неё, навалившись на железную стену, стояли совок с кочергой. Труба от буржуйки в метре над потолком поворачивала в стену, соединяясь с дымоходом водогрейного котла. За стеной находилась кочегарка. «Дверь для проветривания открытой оставили, банок нет – значит, прибрались маненько. А спать здесь будем?! Не жарко, однако. Подтопим!», – в голове Василия понемногу собиралась картинка места предстоящей службы.

– Просвиркин, проверь свет везде. Соболев, эта дверь опечатана, вам туда доступа нет. В остальных навести порядок, стены помыть, одеяла в кубрике выхлопать. Завтра машина с углём прибудет, протопить, где плесень – подбелить. Известь взяли. Воды надо.

Услышав от Василия, что все люминесцентные лампы горят, глаза Гарайшина в очередной раз на мгновение округлились, а наморщенный лоб приобрел сходство с тетрадью в линеечку.

– Хорошо. Пользоваться умеете? Сообщим о приезде.

Зампотех по хозяйски, как будто занимался этим каждый день, да не по разу, прокрутив ручку индуктора, поднял трубку и нажал вызов.

– Никифоров?! Опять баб голых смотришь?!… Ладно. Всё по чести, сейчас обратно уже собираться будем. В парке всё ладно?!… Ну, будь здоров, жди… Передам.

Положив трубку, резко выпрямившись, зампотех остановил взгляд на Просвиркине.

– В восемь утра и в восемь вечера – доклад. Любое, какое событие, если что, звоните немедленно. Вас мамки ждут – ясно!

Темнело также быстро, как собирались в обратный путь зампотех с Матвеевым. Проводив взглядом растворившийся за поворотом «ЗИЛ», и уже привыкшая к работе электростанции, новоиспечённая охрана спецобъекта, направилась к летней кухне. Особое внимание привлекала левая сторона: на толстых деревянных столбах свисала когда-то новая хорошо натянутая, а сейчас выцветшая, местами порванная, маскировочная сеть.

– Темно. Вась, может, глушим это громыхало?! Спать пойдём, фонариком подсветим, а сюда принесём аккумулятор, раз здесь лампа висит, значит, подключали её?!

– Согласен! Тащи аккумулятор, а я печкой займусь, жрать охота!

Звон в ушах после останова электрогенератора, сменился на шум от порывов ветра и шуршание веток в кронах деревьев. Декабрьская, но круглосуточная плюсовая температура позволяла долгое время находиться на улице, а отсутствие снега придавало местности сходство с любимой Васиной осенью. Кустарник и поросль лиственных деревьев вокруг импровизированной кухни давно имели осенний окрас, но для первого зимнего месяца, в Васином понимании, явно не соответствовали. 18 декабря на центральной площади его города обычно уже стояла ёлка, сооружали горки, лепили ледовый городок с башенками, иногда с подсветкой. Надвинувшие воспоминания сменились реальными очертаниями. Запасной командный пункт, по сути – холм на поляне среди леса, относительно кухни располагался на незначительной возвышенности, между ними проходила грунтовая дорога. «Горка есть с башенкой для дымохода и вентиляции – сооружение, ёлок вокруг хватает, на худой конец можно антенну банками из-под консервов украсить – чем не ёлка! Ещё бы Новый год здесь встретить!», – приподняв ворот бушлата, Василий прикинул, где могут лежать спички.

Прямо на входе, обозначая периметр кухни, стоял крашенный в жёлтый цвет деревянный стол с, видавшей дождливую погоду столешницей из ламинированной фанеры. Стоял он на скрещенных ножках, словно бедный родственник, не вписываясь в общий кухонный антураж. Вдоль стола с обеих сторон приставлены были, узкие деревянные скамейки в цвет стола. Центр кухни занимала длинная плита, состоящая из двух совершенно разных плит. Ближе к входу стояла старая электрическая четырёхконфорочная, с закрывающейся почти белой крышкой, плита эта уже сама забыла, когда её последний раз подключали, к ней встык примыкала широкая закопченная печь с двумя варочными отверстиями, посередине прикрытыми тяжёлой самодельной решёткой, с недостающими прутьями. Конструкция оригинальной варочной панели заканчивалась искривлённой трубой и, стоящим на чёрной печи такого же цвета, тяжёлым чайником с крышкой и дугообразной, не опускающейся ручкой с деревянной накладкой. В отличие от цвета чайника, его ручка отполировалась, обнажая структуру изделия. Чай хозяева пили часто. Слева от печи, напротив топки, вплотную, к маскировочной сетке располагался коричневый не жесткий дерматиновый диванчик с высокой спинкой. Выглядел он весьма добротно, хотя и покрылся трещинками, но явных признаков насилия над собой не имел. С правой стороны, в полутора метрах от плит стоял стол с надстройкой из двух открытых полок и тремя выдвигающимися справа шкафчиками, больше похожий на школьный стол.