Генри Олди - Механизм пространства

Как вы думаете, Дюма не обидится на «Мулата»?

Милый дядя Торбен, вы же знаете мой талант обижать всех, не замечая этого…»

С легким сожалением Торвен отложил письмо. Послания Длинного Носа всегда приводили его в веселое расположение духа. Второе письмо, подписанное Эрстедом-старшим, касалось более земных материй. Перечитав указания – к сожалению, запоздалые, – как вести себя при встрече с Карно, дабы снискать расположение последнего, Торвен в сотый раз обратился к размышлениям гере академика.

«Что же избрал Карно в качестве топлива для своего Механизма Пространства? – писал Эрстед. – Должно быть, что-то новое, оригинальное. Пары аммиака? Угольный порошок? По идее, его можно вдувать насосом. Но уголь при сгорании не даст нужной температуры. Фотоген? Впрыскивание фотогена грозит взрывом. Кто рискнет разъезжать на бомбе?

В своих «Размышлениях о движущей силе огня» Карно рассмотрел процессы в идеальном тепловом двигателе. Француз полагал коэффициент полезного действия равным 70–80 % – в максимуме. Увы, идеал недостижим. Польза от самой мощной паровой машины не превышает 13 %. Неужели Карно нашел способ перейти рубеж? Торвен, дорогой мой, вы должны уговорить этого упрямца поделиться своими выкладками.

Я стал плохо спать. Все время снится какая-то дрянь…»

Вздохнув, Торвен встал из-за стола. Дальше шли сетования гере академика на расстройство нервов. А Великий Зануда не хотел снова огорчаться. Его ждало патентное бюро, куда Торвен желал явиться в полном блеске самообладания.

– Лебон? – спросил архивариус. – Какой Лебон?

– Филипп Лебон.

– Врач? Инженер? Архитектор?

– Инженер.

– Светильный газ?

– Не знаю. Вполне возможно.

– Не знают они. Ходят, а не знают…

Ворча, старичок убрел в черные глубины патентного бюро – туда, где, должно быть, хранились патенты на сотворение мира, посох Моисея и иерихонскую трубу. Вернулся он не скоро. Торвен успел раз десять чихнуть в его отсутствие. Пыли в патентном бюро было море, если бы моря состояли из этой летучей субстанции.

Все казалось – это не пыль, а пудра, насыпавшаяся за годы с парика архивариуса.

«Почему Карно в разговоре со мной упомянул этого Лебона? А ведь не случайно… Подразумевалось, что я могу знать о Лебоне и понять намек. Как он сказал? „К армии надо обращаться вовремя, тогда тебе обеспечат защиту…“ Кто ты такой, Филипп Лебон?»

– Вот, смотрите…

На стойку шлепнулась пачка ветхих патентов.

– Получение светильного газа, – прочел Зануда вслух, осторожно беря верхний листок. – Посредством сухой перегонки древесины или угля. Филипп Лебон, профессор механики в Школе мостов и дорог.

– 1799-й годик, – мелко, словно рассыпая бисер, захихикал старичок. – Давненько, значит. Треть века минула. А у нас все на месте, в любую секундочку…

Торвен взял следующий патент.

– Термолампа состоит из печи, питаемой углем и подогревающей камеру, где происходит оная сухая перегонка. При помощи трубы можно удалять из камеры выделяющиеся газы и очищать их прежде, чем использовать, в частности, для освещения…

– 6-е вандемьера VIII года Революции. Иначе говоря, осень того же славного 1799-го. К патенту приложена заявка, – архивариус с ловкостью жонглера выхватил бумагу из середины пачки. – На получение свидетельства о дополнительных усовершенствованиях. Вот, извольте видеть: газовая лампа. Состоит из стеклянного колпака, куда по двум трубкам поступает газ и воздух. Имеются особые трубки для удаления сгоревших газов… Мсье желает ознакомиться подробней?

– Нет, мсье не желает.

Ниточек не было. Светильный газ, лампа… Вандемьер, фрюктидор и плювиоз. [55]

Бессмыслица.

– Не знаете, где я могу встретиться с господином Лебоном?

– Мсье торопится? – радости старичка не было предела. Он чирикал, перхал и трясся за стойкой. – Зря, зря. Все там будем. Сядем рядком на небесах, глянем вниз, как славно горят наши патентики. На жизнь, на здоровье, на достаток…

Архивариус вдруг перестал ликовать.

– Мсье интересует кончина мсье Лебона?

– В общих чертах.

– Обстоятельства? Трагические обстоятельства, мсье?

– Ну, если трагические…

Торвену сделалось неприятно. Старичок разглядывал его, как товар в лавке. Прикидывал цену, готовился к торгу, хотел не прогадать. Главное же, чувствовалось, что в этом торге архивариус – не новичок. Так опытный игрок ведет партию по накатанной, многажды хоженной дорожке.

Рассчитывая отвлечься, он взял очередную бумагу.

– 7-е фрюктидора IX года. Свидетельство о дополнительных усовершенствованиях. «Двигатели, аналогичные паровым машинам, приводимые в движение постоянными газами». Взрыв «воспламеняющегося воздуха» происходит в цилиндре под воздействием электрической искры…

Не веря глазам, Торвен прикипел взглядом к свидетельству. Нет, зрение не обманывало. Филипп Лебон зарегистрировал патент на поршневой газовый двигатель. Два компрессора, камера смешения; система электрозажигания… Скверный механик, Зануда тем не менее ясно видел, что он держит в руках. Жалкий, желтый, рыхлый огрызок от неудачливого гения. «Приветствую павшее величество!» – захотелось сказать ему, словно Торвен стоял рядом с утратившим трон, отрекшимся, готовящимся к казни монархом.

«Так вот что имел в виду Карно!..»

– Несчастный человек, мсье. Конечно, я помню его, нашего дорогого профессора Лебона! Вообще-то он – Лебон де Гамберсэн, но в те кровавые дни за приставку «де» платили головой. Мадам Гильотина не разбирала, принц ты или инженер!

– Его казнили?

– Что вы, мсье! С ним все вышло гораздо хуже…

Не понимая, что может быть хуже гильотины, Торвен молча смотрел на старичка. Тот платил ему ответным вниманием, сморкаясь и утирая глаза платочком. Слезы течь не хотели, архивариус тер изо всех сил, и наконец добился результата.

Одинокая и скупая, как ростовщик, слеза покатилась по щеке.

– Если мсье хочет узнать ужасную, леденящую душу историю, пусть обождет десять минут. Короткий день, мы скоро закрываемся. Рядом есть кабачок – «Крит», славное местечко. Скромный ужин, бутылочка винца, и мсье получит настоящее удовольствие.

– Отчего бы вам не рассказать мне историю прямо сейчас?

Торвен демонстративно потянулся за кошельком.

– Нет-нет! – рискуя рассыпаться в прах, старичок замахал руками на глупого мсье. – Я не буду рассказывать! Я буду кушать ужин! Рассказывать будет папаша Бюжо, кабатчик. Он все знает, мсье, он все подаст в лучшем виде…

– Бюжо! Накрой нам стол, Бюжо!

– В долг больше не дам! – отрезал кабатчик.

– Какой долг? Я привел клиента !

«Крит» был знаком Торвену. Сюда он заглядывал с капитаном Гарибальди; здесь познакомился со вспыльчивым Огюстом Шевалье. Заведение средней руки, тихое и неприметное. Сейчас кабачок пустовал – архивариус, торопясь не упустить добычу, закрыл патентное бюро раньше обычного. Часа через полтора в «Крит» нагрянут студенты, лавочники, шлюхи; проснется безногий инвалид, мирно дремлющий в углу, затянет «Старого капрала»…