Валерий Елманов - Красные курганы

Ну а где гадание, там и приметы. Первая – самая простая. Кто одолел, у того и войско победит. Вторая поясняла, что если оба друг дружку поразили, то тут верх за тем, кто с коня не свалился. А если оба упали? Тут третья примета в силу вступала – в какую сторону у поединщиков направлены головы. Если богатырь, даже будучи мертвым, все равно тянется в сторону вражеского строя, то быть победе, но тяжкой и кровопролитной. Если к своему строю головой – нехорошо, быть беде.

А если оба вперед головами устремлены или, наоборот, к своим направлены? Тут тоже приметы имеются, но говорить о них долго, да и ни к чему. Монгола, выехавшего на поединок, звали Сецедомох. Был он из племени хугиратов, которое гордилось тем, что именно из него вышла знаменитая Борте – жена самого Чингисхана. Потому каждый из хугиратов считал, что он великому воителю немножечко сродни. Мысленно, конечно. Вслух о таком не говорят. Такую крамолу произнести – самого себя укоротить. Немного. Ровно на голову. В самом деле, ну какие могут быть родственники у бога, особенно если он еще на земле?

Сеце-домох прославился задолго до похода на Русь. В год Желтой Мыши [169]он в битве с меркитами совершил свой первый подвиг. Тогда Сеце-домох с такой силой нанизал на копье вражеского поединщика, что даже вырвал его из седла. В таком виде он и привез к своим беспомощно болтающееся в воздухе тело врага, а потом бросил труп к копытам коня, на котором восседал Субудай-багатур.

Страшная смерть богатыря так потрясла все войско меркитов, что в начавшемся потом сражении монголы разбили их в пух и прах и гоняли по степи, как степные волки молодого пугливого джейрана.

С тех самых пор он еще девять раз выходил биться, и равных ему так и не нашлось. Последним от его рук пал аланский поединщик, который внешне выглядел даже покрепче коротконогого, косолапого Сеце-домоха.

Монгол и сейчас рассчитывал закончить бой одним ударом при первой же сшибке, но не вышло. Русич сумел увернуться, но и его копье тоже прошло мимо. Съехались еще раз.

«Ну, теперь-то точно убью», – решил Сеце-домох, направляя копье прямо в грудь Кокоре. Щит свой он изготовил так, чтобы вражеский удар, скользнув по наклонной поверхности, ушел в сторону Он даже на стременах слегка приподнялся, чтоб наверняка.

Здесь-то и вышла промашка у кривоногого степняка. Кокора ударил с такой силой, что щит в руках Сеце-домоха дрогнул и, вместо того чтобы отвести в сторону копье русича, дал крен немного книзу.

И тут же воины Субудая разом вздрогнули от истошного рева своего непобедимого доселе поединщика, который не просто свалился с коня и валялся на земле. Он еще и орал, засунув обе руки между ног и корчась от непереносимой боли.

Вот так. Был Сеце-домох – мужчина, а теперь Сеце-домох – не пойми кто.

Кокора даже не стал его добивать, подъехал поближе, задумчиво поглядел на противника, склонив голову, смачно сплюнул в его сторону и подался обратно к своим. Но было заметно, что и он сидит в седле не совсем уверенно. Когда подъехал – стало ясно, отчего это его так покачивает. Он ведь тоже, как и Сеце-домох, главное внимание сосредоточил на своем ударе, не думая о защите, и потому монгольское копье все-таки вспороло бедро русича.

Рану перетянули мигом, но утерянной руды не вернешь. Теперь только в обоз, к телегам поближе.

А воины Субудая между тем пошли в атаку. Первая волна называлась у монголов бескровной, но это в насмешку. На самом деле бескровной она оказывалась лишь для них самих, потому что проходила без боевого столкновения, да и вооружены всадники были плохо. Ни доспехов на теле, ни копья в руке – один только лук в руках.

Зато каждый из них владел им в совершенстве. Первая стрела только летит в цель, а уж за ней вторая вдогон, и тут же третья, четвертая, а вот и пятая устремилась в полет. И валятся враги один за другим под градом стрел, а сами монголы целехоньки, потому что под таким смертоносным ливнем о достойном ответе не думается. Тут одна мысль – как бы самому от него укрыться, да понадежнее.

А он тем временем уже разворачивается и обратно. Но ливень остается, потому что сзади тоже всадники скачут. Вот такая получалась адская карусель.

А уж когда такой плотный строй перед степняками, им и вовсе раздолье. Не одна из пяти или десяти стрел – каждая вторая свою добычу найдет, только знай себе спускай тетиву.

Но вот беда, не успели они в этот раз выйти на свою коронную дистанцию в триста шагов. Оказывается, у русских арбалетчиков убойное расстояние было иным. Если противник в доспехах, то его надо подпускать шагов на пятьсот, а этих, ничем не защищенных, у которых даже одежка деревянными пластинами не подбита, не говоря уж о железных, можно завалить и с тысячи.

Плохо только, что очень уж мало было арбалетчиков. Не успели ожские и рязанские, а чуть позже владимирские, муромские, ростовские, суздальские и иные кузнецы понаделать в нужном количестве этих арбалетов. Всего-то две тысячи их и имелось. К тому же те вои, что отправились в Константинополь, добрую половину увезли с собой.

Могли и все забрать – никто не препятствовал, но не захотели – непривычно с ним, да и скорострельность с добрым луком ни в какое сравнение. Пока оттянешь рычаг ворота, взводя пружину, пока примостишь каленый болт на ложе, пока прищуришься, подгоняя мушку точно в середину прицела, – хороший лучник и пять, и даже больше стрел за это время выпустит.

Если разбираться, арбалет кроме силы выстрела имеет еще только одно преимущество перед луком – из него не столь долго обучаться стрелять. Чтоб хорошим лучником стать – годы нужны. Для арбалетчика же и две недели за глаза. Самые бестолковые за месяц осваивали. Эх, если бы их еще и побольше было.

Но хватило и тысячи, чтоб внести в монгольскую лаву изрядную сумятицу. Эта атака и нынче оправдала свое название – бескровная. Только теперь она оказалась такой не для степняков, а для русичей.

Монгольские всадники управляли своими скакунами куда лучше, чем немецкие и датские рыцари. Однако даже им, легким, тоже нужно было время на то, чтобы повернуть коней. Да и не сразу они сообразили, что происходит. В каждом из них накрепко сидел условный рефлекс, а он приказывал обязательно выйти на свою дистанцию. Пока его переломишь – вот и упущены эти драгоценные мгновения.

Хотя чего греха таить – действовали они все равно быстро. Вот только получилось еще хуже, потому что второй залп русских арбалетчиков ударил уже по остановившимся степнякам. И третий они сделать тоже успели – били в спины.

Вот и не верь после этого в приметы, связанные с поединщиками. Ведь и нескольких минут не прошло, как взвыл Сеце-домох, катаясь от боли по земле, а теперь уже снова над полем разносится жалобный визг, и вновь верещат не русичи – монголы. По два лука у каждого из них было за спиной, [170]но мало кто воспользовался и одним.