Эстер Фриснер - Псалмы Ирода

— Вон оно как? — Тень былой улыбки тронула губы Пола. — А что будет тогда, когда в Миролюбии появится новый альф?

Бекка припомнила уроки Селены насчет того, что бывают времена, когда женщине, чтобы стать сильнее, необходимо прикинуться слабой. Она опустила к земле вызывающий взгляд и искоса поглядела на отца — трезво и с намеком.

— Но ведь тогда это дело будет уже в руках Тома, не так ли?

— В руках… — Пол откинул упавшую на лоб прядь волос. На лице его проступило выражение удивления, смешанного с восхищением. — Ну ты и хитрюга… Господь свидетель, вот будущее, о котором я не думал, хотя почему бы и нет… Ну ты и штучка же, Бекка! Я прихвачу с собой именно Тома, и когда все будет кончено, засвидетельствую, что это был честный бой по вызову, который был принят. Мой Том — альф Миролюбия! — воскликнул он восхищенно.

«Том, тот самый Том, который так обязан мне за помощь в деле с ребенком мисс Линн, — думала Бекка, вполне довольная ходом событий. — Он возьмет Дассу в жены, пощадит остальных, и все будет распрекрасно…»

— Бог даст, все получится именно так, — сказала она.

— И да будет благословен твой разум. А теперь с легкой душой отправляйся в лагерь, детка. Ты этой ночью отлично для женщины потрудилась; теперь переложи этот груз на более сильные плечи. Спи спокойно, и пусть ангел Господина нашего Царя хранит твой сон.

Пол показал ей нужную дорогу, и Бекка легко зашагала по ней. Ей с большим трудом удалось удержаться, чтоб не запеть во весь голос. Только суровое воспитание, полученное ею дома, помешало ей сделать это. Раз или два ее окликали незнакомцы, но тут же извинялись, увидев на ее лбу знак Варака. После таких встреч ей стало казаться, что она просто лопнет от счастья, как будто власть отправить любого мужчину восвояси с носом принадлежала ей, а не маленькому кусочку грязи.

В укромных уголках улиц, по которым она проходила, ей попадались парочки, притаившиеся в тени, но вежливость учила, что молчание прохожих — практически единственное убежище, которым можно воспользоваться для уединения. Бекке показалось, что однажды она видела Приску, а один раз она вроде бы услышала грубый голос Эпл, издающий какой-то странный стон, но Бекка была слишком хорошо воспитана, чтоб глядеть или прислушиваться к подобным вещам.

«А ведь тебе очень хотелось бы узнать? Если по правде, а?» — Бекка отогнала Червя и пошла еще быстрее.

«Но, кажется, я нигде не видела Заха с Дассой», — подумала она.

Срезая путь к палаточному лагерю, Бекка снова попала в дубовую рощу. Крепкий, чуть мускусный аромат деревьев радовал Бекку, которая провела столько часов на улицах, где царил лишь острый и неприятный запах облицовочного камня. Время от времени она задевала ногой шуршащие кучки опавших листьев. Ей казалось, что позади раздается еще чье-то шуршание, но хорошие манеры принуждали ее игнорировать этот шум, сколько бы парочек ни нашло себе убежища в рощице, через которую лежала ее тропа. Сейчас она думала об одном: о своем матрасике там, в девичьей палатке, и о том, как согреть замерзшие ноги.

Чьи-то крепкие руки схватили ее. Она даже не успела как следует испугаться. Слишком поздно пришла к ней мысль о той старухе, которая торопила ее поскорее уйти из рощи. Этой ночью тут не было места для порядочных хуторян. Сильные пальцы впились в предплечье, когда Бекку прижали к толстому древесному стволу. Ее нога неловко подвернулась, поскользнувшись на горсточке опавших желудей, прятавшихся под сухой листвой.

Прямо на нее смотрели бледно-зеленые глаза, встретившие ее испуганный взгляд с каким-то омерзительным ликованием.

— Будь благословенна, сестра. Сыта ли ты? — Голос Адонайи превратил традиционный вопрос в издевательское богохульство.

Адонайя грубо прижал Бекку к толстому стволу всем весом своего мощного тела. Она беспомощно трепыхалась, движениям мешал длинный подол бального платья. Когда она открыла рот, чтоб позвать на помощь, он закрыл его своим собственным. Ни один Поцелуй Благодарности, которые она раздавала этой ночью, не был ей так отвратителен, как этот обыкновенный поцелуй. Язык Адонайи казался мерзко горячим и кислым, а в его дыхании ощущался какой-то незнакомый странно неприятный запах. Бекка попыталась укусить его, но Адонайя откинулся назад, смеясь.

— Забыла нужные слова, Бекка? — Он ущипнул ее за щеку так грубо, что ее зубы до крови оцарапали внутреннюю поверхность рта. — Что ж, я помогу тебе. Не хочется, чтоб твой па узнал, что одна из его девочек оказалась столь дурно воспитанной. Ну-ка, повторяй за мной: «Ваша сила дарует мне защиту, ваша доброта…»

— Отпусти меня! — В ее ушах этот крик прозвучал достаточно громко, чтоб привлечь сюда десяток людей; никто, однако, не появился. В длинном доме, видном сквозь ветви деревьев, не светилось ни одного огонька. Окна были темны и холодны, как глазницы черепа. У матрон Добродетели, видно, были дела в других местах. Адонайя опять рассмеялся:

— Отпустить? Вот это вряд ли! Я тебя слишком долго искал — с тех самых пор, как нам сказали, что за вами уже пошли. А ты ведь-единственная, кто мне нужен сегодня ночью, Бекка. Чувствуешь, какая честь? Все, что у меня есть, я припас для тебя и не отпущу, пока ты не послужишь мне так же нежно и любовно, как служила Ева Адаму за подаренное яблоко. Ты и я, Бекка, сегодня будем единственными мужчиной и женщиной во всем мире.

Она снова закричала, еще громче. Она звала на помощь, но никто не откликнулся. Адонайя повторил оскорбление, нанесенное телу Бекки, пытаясь заставить ее открыть рот. Его язык скользнул по ее зубам. Странные видения проносились в ее голове, стараясь увести Бекку подальше от страшной реальности, навалившейся на нее. «Адам и Ева… яблоко, — думала она. — И змея…»

Желчь поднималась почти до самого горла. Тяжесть тела Адонайи и сила его рук придавливали ее руки к шершавой коре дерева. С неимоверным усилием Бекка высвободила одну руку и изо всех сил ударила его кулаком, но удар получился совсем слабый. Девушка Бабы Филы обучила ее слишком малому числу приемов, а в данной ситуации они вообще не годились. Как она жалела сейчас, что не взяла больше уроков, редко практиковалась, уделяла этому так мало времени! Все, чему она пока обучилась, были удары ногой. Но Адонайя так плотно прижимался к ней, что она не могла даже поднять вверх колено, чтоб дать ему то, чего он, безусловно, заслуживал. Да, то что говорила ей ма, было правдой: «Разве может женщина совладать со взрослым мужчиной?» Когда он наконец оторвал свой рот от ее губ, Бекка задыхалась.