Сергей Эс - Солнечная Сторона

— Нет! — неожиданно раздалось из толщи небытия.

Я вздрогнул. Это был, действительно, ответ, и это был голос Николы! Я прихожу в замешательство, однако я уже неподвластен самому себе. Я продолжаю разговор. Я тороплюсь это делать. Ведь я именно этого и хотел.

— Ну почему нет?! Забрали! И ты сам прекрасно это понимаешь…

— Не забрали!

И все-таки я порядком озадачен. Никола явно отвечает мне. Но ведь это абсолютная пустота. Здесь я наедине со своими мыслями…

— Забрали! — нажимая, говорю я.

В ответ снова молчание. Я теряюсь еще больше, однако тут же вдруг ощущаю, что за молчанием кроется только то, что мой собеседник просто набычился.

Ну что ж! Николу тоже можно понять. Однако, как ни тяжело выслушивать эту правду, но она такова. Ну, бог с тобой, — пусть не забрали! Но все-таки жизнь — это борьба…

— Нет!…

Оп па! Он еще продолжает спорить?!

— Никола!…

Я вслушиваюсь в «ничто».

Молчание.

— Ни-ко-ла!… Что «нет»?

Молчание.

— Ни-ко-ла!… Жизнь — борьба! — я опять его провоцирую на ответ.

— Нет!…

— Что «нет», Никола?

Молчание.

— Никола, не молчи! Что «нет»?…

— Не борьба!…

— Не борьба?!… - я, насколько можно, напрягаю слух. — А что же такое жизнь?

— Это жизнь !…

«Не понял!»

— Жизнь — это жизнь! — услышал я.

Ах, вот оно что! Ну, тогда понятно!… Ты, Никола, просто жил. Ты просто жил, работал, растил сына, а тут пришли они…

— Ты понимаешь, Никола? — говорю я в пустоту. — Ты просто жил. Для тебя жизнь — это жизнь, а для них жизнь — это борьба! Они — другие, Никола! Они, Никола, слеплены из другого теста.

Я на какое-то время замолкаю.

— Они потому и победили, — продолжил я после потяжелевшей паузы, — что они боролись, а ты просто жил. В их руках было оружие, а в твоих — ничего.

И снова пауза. Тяжелая пауза.

— Никола! — продолжаю я. — Если для тебя жизнь — это просто жизнь, то, значит, надо было просто жить… Ну зачем кидаться приемниками?

— Никола! — говорю я, чувствуя, что он опять набычился. — Ты по натуре — созидатель, ты — не боец! Ты не одолеешь их взрывами. В этом они сильнее тебя. Это их стихия, в силовых приемах они изобретательнее. Но у них нет того, что есть у тебя. Твоя сила в созидании.

— Твоя сила — продолжаю я, — в терпении. Твое оружие — время. Они могут только прожигать и разрушать, но вечно разрушать нельзя. Рано или поздно понадобится строить, а в этом тебе нет равных.

— Никола, твое время еще придет! Ты — строитель будущего…

— Будущего?…

— Да, Никола, будущего!

— А что делать сейчас? Подставлять для удара щеку?…

— Ну, зачем? Хотя…

Я смешался в поисках ответа.

— Вспомни, — наконец нашелся я, — ты еще в школе учил Кодекс строителя нового общества. Ты не можешь не знать, что десять пунктов этого Кодекса повторяют десять заповедей Христа. А одна из заповедей действительно гласит: если тебя ударили по одной щеке, подставь другую!

— Неправда! — вдруг резко ответил Никола.

— Что неправда? — я слегка опешил от его взрыва.

— В Кодексе как раз этого пункта нет!

Да, действительно, нет! — я снова смешался.

— Но, однако, — возразил я, быстро придя в себя, — если там его нет, надо добавить! Ведь Заповеди Христа — это кладезь высшей жизненной мудрости…

— Высшей?… — спросил Никола и замолчал.

Я уловил в его голосе ноту сомнения.

Ого, Никола! Замахнуться на такое! Да ты, оказывается, еще тот бунтарь!

— Да, Никола! Это мудрость тех, чье оружие — Время.

— Десять заповедей, — сказал Никола каким-то тихим голосом, — были написаны небольшим народом, затерянным в степях Ближнего Востока. Если бы маленький еврейский народ, зажатый с разных сторон воинствующими империями, не подставлял каждому новому завоевателю после удара щеку, если бы он сопротивлялся, он был бы просто уничтожен, полностью вырезан. Покорность — главное условие его выживания. Это — его высшая жизненная мудрость — жизненная мудрость маленького народа. Но для больших народов она губительна, так же, как и для… — Никола вдруг резко замолчал, оборвав свою фразу.

Он покосился на меня. Именно покосился. Не знаю, как это возможно — в абсолютном «ничто», но я ощутил на себе именно такой его взгляд.

«Твой пример некорректен!» — наконец будто выговорил этот взгляд.

И все! Абсолютная пустота вдруг схлопнулась. Я потерял Николу. Нет, конечно, он не исчез. Никола (другой Никола) продолжает где-то жить в светлой параллели, но с этим у меня разговор как-то не склеился…

Чем же он хотел закончить свою фразу?

«Для больших народов она губительна, так же, как и для…» — прокрутилось в моей голове.

«…как и для больших целей» — постарался я закончить его мысль.

Может быть — может быть!

Но все же хватит отвлекаться! Я оглянулся. Никакой черной пустоты вокруг не было. Исчезла ли она, или я ее сам выдумал? Впрочем (я останавливаюсь долгим взглядом на мониторе)… сейчас это уже не имеет значения.

На мониторе застыли строчки моей повести. Я сижу у компьютера, гляжу на развернутый текст, но мыслями далеко, очень далеко от него.

Что-то грустная получается у меня фантастика…

Действительно, грустная получается у меня фантастика.

Я мотаю головой, сбрасывая с себя оцепенение, возникшее после разговора с Николой, и снова обращаюсь к своему тексту.

Где-то за неосязаемой перегородкой небытия бежит светлая параллель, а мои герои один за другим покидают этот мир.

…Скучная, наверное, выходит фантастика.

Еще не так давно главной «фишкой» романов были погони, а последние десять лет — драки. Здесь же ни того, ни другого нет.

Впрочем, постойте! Я окончательно прихожу в себя.

Какие здесь могут быть погони и драки? Ведь и то, и другое — из разряда животных страстей. Это их фантастика — в их фильмах дерутся даже ангелы. Это их эволюция — вслед за приевшимися погонями — драки, все более и более жестокие. А вслед за приевшимися драками… А что, действительно, за ними? За ними по их звериной логике следует рваное мясо. Собственно говоря, в иных романах и фильмах оно уже есть. Писать об этом? Войти в их струю? Или все-таки вспомнить, что мы — люди ? А что отличает людей?

…Ох, Никола-Никола! Как же крепко ты меня зацепил! Я уже говорю твоими словами. И чего я спорил с тобой? Ведь мы же с тобой единомышленники!… Твоя история до определенного момента для меня почти автобиографична…

Я опять мотаю головой. Погоди, Никола, дай мне самому выразить свою мысль — моими словами. Ведь ты — всего лишь мой герой. Повесть пишу я. К тебе я еще вернусь.

Итак…

… Что же все-таки отличает людей?

Как вы думаете, мечтают ли животные о далеком будущем?

Животные, которые созданы таковыми волею природы, — безусловно, нет. Впрочем, так же, как и «животные» в человеческом обличии?