Алексей Ивакин - Меня нашли в воронке

Наконец они, собирая по дороге взвод, добрались до края траншеи, откуда до церкви было шагом сто.

Вблизи она оказалась не такой уж и маленькой. Могучая древняя громадина, уцелевшая в огне и разрывах снарядов, избитая, но устоявшая, когда все дома села были снесены.

Откуда-то сверху зло бил пулеметчик, не давая ротам подняться из траншей.

— Где ротный-то?

— Кончился ротный, — кто-то подал голос из темноты. — В рукопашной его фриц свалил.

— Даже запоминать не успеваю… — сказал Прощин. — И чего сейчас?

— Командуй сержант, тебя тут все уважают.

— Кто это там такой уважительный, в темноте не вижу!

— Ефрейтор Русских…

— Дуй-ка, ефрейтор до комбата, доложи, как и чего. Скажи командиров нету.

— Ага…

Русских бросился было по траншее обратно, но натолкнулся на запыхавшегося связного от комбата:

— У вас ротного убило?

— Ну!

— Баранки гну… Кто старший по званию?

— Вроде я… Сержанты! Кто живой есть?

— Коновалов! Заборских!

— Все что ли? Слышь, боец… Одни сержанты.

— Вот и выбирайте себе командира.

Дед хмыкнул.

— Чего, Кирьян Василич? — спросил Еж, держащийся деда в неразберихе.

— Да ничего… Семнадцатый год вспомнил. Как офицеров себе выбирали и приказы обсуждали. Известно чем дело кончилось…

— Прощин, командуй!

— Мужики, бойцов посчитайте, — попросил сержант. По окопам пошла перекличка: — Богатырев!

— Я…

— Возьми-ка мой взвод, ты боец грамотный, как погляжу.

— Так точно!

— Ну, дед ты растешь. Дня не прошло, а ты уже комвзвода, — уважительно сказал Вини.

— На войне бывает…

Связной потоптался…

— Это… Значит ты комроты? Комбат тебе приказал церковь взять.

— Знаю уже. Когда атаковать?

— Сейчас прямо. Лупят оттуда — не подняться из траншеи.

— Понятно. Сейчас так сейчас. Посчитались?

— Третий взвод — двенадцать! Второй — тринадцать! Четвертый — одиннадцать!

— Богатырев, у тебя сколько?

— Десять, извини ротный, я их еще по лицам не знаю…

— Сорок шесть штыков… Негусто… Рота! Слушай мою команду! Третий взвод, Русских ты там за старшего?

— Ага!

— Весь огонь по окнам и особенно по пулеметчику. Четвертый — ползком в обход церкви и гранаты во все дырки. Первый, второй… Приготовились… За мной!

Удобно же немцы придумали — ступенечки, чтобы из траншеи выбегать! Правда проход узкий. Потому сначала Еж подсадил Вини, а потом Леха подал ему руку. И побежали к церкви. Та ощетинилась огнем. Кто-то рядом ойкнул и упал. Дед подскочил к ним:

— Меня держитесь. В церкву позади заскочите. И не высовываться, ироды!

Потеряв на броске подстреленными пятерых, добежали до паперти и прижались к стене. Железная дверь в храм была закрыта.

— Вот гадство… И на окнах решетки!

— Без паники… Бинт есть у кого?

Несколько рук протянули деду бинты.

— Одного хватит… Гранаты есть у кого? Эти, с ручками, которые…

— Ргдэшки…

— Во-во. Штук пять дайте, Сейчас я германцам связку замастырю.

Сноровисто открутив ручки у четырех гранат и сняв рубашки, он примотал бинтом цилиндры друг к другу. Связка получилась увесистой.

— Эй, Богатырев, чего там ждешь! — раздался голос Прощина.

— Погодь, сержант… А ну-ка, бойцы… К земельке прижались!

Кирьян Василич размахнулся, примерился и метнул связку.

Взрыв прогрохотал такой силы, что стены вздрогнули. Дед высунулся из-за паперти. Двери выбило вместе с кусками стены.

— Гранатами! И вперед!

Еще несколько гранат влетели в церковь.

— За мной!

Дед побежал первым. Как-то по звериному он почуял неладное, извернулся и упал, в самих дверях. А, может быть, просто споткнулся. Потому очередь из алтаря прошла мимо. Кто-то из наших рухнул, захрипев. Автоматчик же в алтаре получил винтовочный залп и очередь из «Дегтяря». С хоров и окон попрыгали немцы. Завязалась рукопашная.

Еж перехватил винтовку как дубину и махал ей, словно великан деревом, матюгаясь на каждом вздохе.

За его спиной присел Вини, стреляя по скачущим теням и молясь про себя:

«Только бы не в своего, только бы не в своего!»

Увлекся. И, получив по каске автоматом, рухнул на каменный пол.

Еж краем глаза успел заметить эсэсовца за спиной. Винтовка с размаха так треснула немца по арийской голове, что приклад треснул. А голова фрица лопнула как арбуз.

Он бросил винтовку, сорвал лопатку с пояса, огляделся. На какого-то нашего бойца навалились сразу два ганса. Первому Еж саданул по шее, перерубив позвоночник. Второй успел отскочить, поднырнул под размах и прыгнул на Ежа, свалив его на пол.

И стал душить, ломая кадык.

Еж захрипел, забил ганса по спине кулаками. В глазах помутнело, Еж потерял сознание…

— Андрюх, вставай. Все! Все! — кто-то бил его по щекам.

Он помотал головой, приходя в себя. Невыносимо болело горло.

— Ну, ты зверюга! — Дед с уважением разглядывал убитого. — Нос ему откусил и глаза выдавил.

— Фу… — Ежа передернуло.

— Молодец, молодец. А теперь собрались все. Бой еще не закончен. Сейчас пулеметчика выкурим — и отдыхаем. Раненых перевязать. Двое со мной. Вини, ты как?

Тот сидел на полу, обхватив голову и покачиваясь из стороны в сторону.

— Порядок, в танковых частях… Только шатает и тошнит.

— Контузия… Сиди пока. Отдыхай. Еж, зверюга, ты со мной. В колокола позвоним… Кто еще. Вот ты, ага. Фамилия?

— Рядовой Кашин. Цел?

— Целее не бывает, товарищ командир.

— Тогда вперед! — дед подобрал брошенный автомат.

Пулеметчик все еще лупил с площадки колокольни.

Осторожно ступая по крутым, изношенным временем и избитым войной ступеням они подымались наверх.

Дед, шедший впереди, за очередным поворотом остановился.

— Стоять! Германцев там двое, как минимум. Так, что на шару их взять не получится. Стойте тут. Один пойду… Ежели что, Еж, кидай гранату туда и дело с концом.

— Может сейчас гранату?

— Пулемет хочу ихний целиком…

— У нас есть.

— Этот вроде помощнее. Немцам хочу радость устроить. Ночную и неожиданную.

Дед осторожно пошел дальше, заглядывая за повороты. Вот и люк…

А немцев и впрямь было двое. Один лихорадочно набивал ленты, второй выцеливал по траншее красноармейцев.

Дед прицелился… Второй номер поднял голову и лихорадочно заорал:

— ПЕТЕЕР!!!

И получил очередь грудь.

Первый номер оглянуться не успел.

Дед вылез на площадку, высунулся из окна и заорал:

— Братцы! Все!

Батальон тут же поднялся в атаку — сметая на своем пути гитлеровцев, зажатых между двух огней — с фронта и тыла.

— Еж, подь-ка сюды!

Еж вместе с Кашиным вылез на колокольню:

— Ленты подавай. А ты помоги пулемет перетащить. Они переставили МГ в другой проем:

— Ну, чудо немецкой техники… — Кирьян Василич дал длинную очередь по траншее, хорошо видимой по вспышкам выстрелов. — Хорошо… А вот еще!