Алексей Ивакин - Меня нашли в воронке

— Согласен. Ровно в одиннадцать выходите. Если до ноля часов — тишина. Мы выходим. Сигнал для выхода — стук саперных лопаток. Без ракет и свистков. Бойцам передать — никаких разговоров, перекуров и бряцаний. Понятно? Свободны. А с комиссаром я поговорю, Кирьян Васильевич.

— Ну, пошли, дед к нам. Сходим сейчас в первую линию. Покажешь на местности — как вы шли… Кстати, комбат, есть идейка…

…- Где, интересно, дед застрял? — размышлял вслух Еж.

— Черт его знает… Давай у взводного спросим?

— Товарищ сержант?

— Ну?

— А куда нашего деда дели?

— Какого деда? Аааа… Ротный сказал, дед с разведчиками чаи гонять остался.

— Ничего себе? — удивился Еж. — Он там чаи, а мы?

— А мы сидим и бамбук курим.

— Мне вот еще интересно, как там Леонидыч. Докладывает, наверное, уже в штабе дивизии, как думаешь, Вини?

— Наверное… Ой, закапало, епметь… — Вини поднял голову. На ночном небе ни звезд, ни месяца.

— Хорошо… Немцы летать не будут.

— Они и так особо не летают. Не видел, что ли?

— Все равно хорошо. О, гитара где-то играет? В землянке вон той. Вини, пойдем, сыграешь что-нибудь! «Мальчишек зеленых» давай!

— Обалдел, что ли? Какие еще «Мальчишки зеленые»?

— Ну это… «Мы жили под бомбами, мы плыли в понтонах, мальчишки зеленые в рубашках зеленых. Мы просто зарыты в земле изувеченной, спасенной земле и придумывать нечего…» Чего, не помнишь, что ли?

— Еж, ты совсем обалдел?

— Не понял…

Вини оглянулся по сторонам, никого вроде близко не было:

— Сейчас нам и этим мальчишкам в атаку идти, я им чего петь буду, как в землю зароют?

— Тогда спой… «Бьется в тесной печурке огонь».

— Позже. Чего-то потрясывает…

— Заболел, что ли?

— Взвод! Приготовиться! — раздался голос комвзвода Прощина.

Гитара тут же замолчала. Бойцы разбежались по своим местам.

— Тишину соблюдать!

Лежали долго. Минут десять. Но они почему-то показались часом. Вини уже в который раз пожалел, что тогда оставил «Командирские» часы — подарок отца в палатке. Боже, как давно это было… В другой жизни…

Где-то в дали раздались три удара саперных лопаток друг о друга.

— Вперед!

— А почему лопатками сигнал был? — спросил Еж у Вини после очередной перебежки.

— Не знаю. У взводного спроси! — шепнул Вини в ответ.

Еж подполз к комвзвода:

— Товарищ сержант, а товарищ сержант… — И получил легкий тычок кулаком под каску!

Еж спешно отполз обратно.

Казалось, что темнота вот-вот взорвется огнем.

И темнота взорвалась.

Музыкой.

Где-то в тылу несколько баянов вдруг заиграли «Катюшу». А потом грянул нестройный хор.

— Это еще чего? — обернулся Еж.

— Это чтобы враг не догадался… Вперед!

Немцы, вернее датчане, на высотке никак не отреагировали. Только пустили пару ракет в сторону певцов.

После «Катюши» баянисты исполнили «Трех танкистов», «Лизавету», а на «Синем платочке» рота уже была в лесу.

А вот тут отсутствие луны дало о себе знать. То и дело то кто-нибудь падал, споткнувшись о торчащие корни, то шипел, натыкаясь на сучки.

Взводные и ротные матерились сквозь зубы. Словно стадо лосей батальон перся через лес, хотя и прореженый артобстрелами.

Эсэсовцы, впрочем, никак не реагировали. Непонятно почему…

Тем не менее, к точке сбора подошли аккурат по назначенному времени.

Новоиспеченный комбат Игорь Костяев и командир взвода разведки Николай Гырдымов лежали, тихо обсуждая дальнейший план действий:

— Сняли мы две пары. Шатаются немцы по леску время от времени. Ветками закидали, но когда смена пойдет — они шум подымут.

— Надеюсь успеем. Ровно через пять минут после начала атаки полка твой взвод вперед идет. За ним батальон. Ровно через пять минуты после вашего броска. Тут метров триста, примерно. Постарайтесь броском — без криков и пальбы — ворваться на позиции минометчиков.

— Богатырев говорил, что прошлой ночью минометчиков, вроде как, наши ночники достали.

— За день могли новые подтащить. На позиции врываетесь, а тут и мы пойдем. Держитесь там. Минут за пять мы проскочим поле.

— Удержимся, комбат…

— Я по ротам.

— Давай. Игорь, а ты чего послал бы ординарца, ротных собрал бы…

— Самому надо посмотреть. И себя бойцам показать. Комиссара уже послал моральный дух подымать.

— Он наподнимает…

— Да перестань ты, нормальный мужик. Правильный только.

— Слишком правильный. Богатырев — мужик что надо. Оставишь у меня в разведке?

— Старый же он. Куда ему с твоими бугаями бегать? Я его вообще хотел в ездовые отправить после боя.

— Старый, старый, а по лесу ходит — веточка не хрустнет. И первую пару немцев он заметил. Сюда дошли — мои бугаи взопрели как слоны, а он хоть бы что!

— Посмотрим. Ездовым и от комиссара подальше будет.

— Тоже верно…

— Я ушел…

Как выяснилось, отставших и потерявшихся не было. Зато были первые потери. В первой роте боец наткнулся ногой на острый сучок и теперь еле шел. Ротный выделил двух бойцов ему в помощь. Отправлять обратно не стали. Короче через высотку добираться. Поэтому решили, что боец идет со всеми позади. Как раз доберется к концу атаки.

Костяев посмотрел на часы. Пять минут до атаки полка по фронту.

Подошел комиссар:

— Ну что, готовы бойцы, Костяев? — комиссар по привычке разговаривал с бывшим командиром роты начальственно. Да и звание батальонного комиссара соответствовало армейскому майору.

— Готовы, товарищ батальонный комиссар.

— Да ладно тебе, не обижайся. Я ведь, Костяев, за порядок. Без порядка это уже не армия, а банда Махно. Боец должен выглядеть согласно уставу!

— Согласен, товарищ батальонный комиссар.

— Как там этот… Богатырев? — себя показал?

— Гырдымов хвалит его.

— Ну раз Гырдымов хвалит… Посмотрим после боя. Поговорю еще с ним.

— Боец он опытный сразу видно. Да и «Георгиев» так просто не давали. Семен Михайлович, между прочим, четырежды им награжден. Полный кавалер.

— Какой Семен Михайлович?

— Буденный.

— Тьфу ты… Совсем голова не думает. Знаю. Но ведь он их не носит на показ?

— Не носит.

— Ну и говорю, посмотрим после боя. Если хорошо себя покажет — пусть носит, так сказать, «явочным порядком».

В этот момент небо по другую сторону холма осветилось красными разрывами. Батальоны пошли в атаку.

Высотка сразу ожила ответным огнем, как будто немцы дожидались атаки.

— Гырдымов! Вперед!

Разведчики понеслись вперед.

Костяев смотрел на часы.

Секундная стрелочка отсчитывала кому-то последние минуты жизни.

— Пить хочу! — шепнул Еж. — Чего медлим?

— Жди! Не твое дело, чего медлим, — ответил Прощин.

Снова застучали лопатки.

Бойцы поднялись и ринулись вперед. Спотыкаясь, падая в воронки. Но вперед!