Андрей Бондаренко - Аляска золотая

– Ладно, заночуем здесь! – объявил он. – Пока смастерим шалаш, пока приготовим ужин, уже и темнота навалится.

Иван занялся возведением шалаша, используя для этого сосновые жерди и еловый лапник. Егор развёл костёр, и приступил к приготовлению ужина: ощипал и насадил на толстый прут куропатку, пристроил её над костром, напёк ржаных блинов, разогрел куски вчерашней барсучатины. Айна же – тем временем – с помощью охотничьего ножа изготовила несколько тщательно заострённых сосновых дротиков и ушла на берег безымянного ручья.

К костру она вернулась минут через сорок, когда Егор уже закончил возиться с блинами. В правой руке девушка несла кукан из осиновой коры, на котором висели три полукилограммовых форели.

– У нас намечается королевский обед, он же – ужин! – заявил Ухов. – Жаль только, что воды не в чем вскипятить. Придётся обходиться речной…

Ночь выдалась беспокойной: вокруг стоянки постоянно что-то ухало и рычало, Вупи – время от времени – принималась тоскливо выть, а иногда срывалась с места и с угрожающим рыком убегала в кромешную темень.

«Вот же, мать его, забрались в первозданную глухомань!», – неуютно вздыхал внутренний голос. – «Даже и не поспать толком. Какой тут сон, когда даже огнестрельного оружия нет под рукой?».

Утром, наскоро перекусив, нетерпеливый Ухов взял промывочный лоток и ушёл к ручью. Айна и Вупи, вооружённые пращой и острыми зубами, решили немного поохотиться в прибрежных зарослях. По словам индианки, здесь было много зайцев и рябчиков, а выше по течению ручья могли располагаться поселения бобров.

А Егор, впечатлённый ночной звериной какофонией, занялся изготовлением оружия. Первым делом, он смастерил надёжное копьё, тщательно примотав бечёвкой к толстой сосновой жерди острый обломок кремнистой породы. Хотел ещё сделать лук, используя вместо тетивы собственные волосы – предварительно отрезанные и переплетённые особым образом. Учили когда-то в двадцать первом веке, в школе военных телохранителей – в рамках курса «выживания в условиях дикой природы». Но потом, посчитав «волосяной» лук откровенным перебором, он отказался от этой, внешне-эффектной идеи.

«Для мелкой добычи у Айны имеется опробованная праща», – рассудил внутренний голос. – «А медведя или волка – с помощью лука – всё равно не отогнать…».

Послышались торопливые шаги и азартное пыхтение. Это Ухов, держа в руках промывочный лоток, поднимался по склону от берега ручья.

– Александр Данилович, полюбуйся! – взволнованно проговорил Ванька. – Знатный улов!

На горизонтальной поверхности лотка располагался маленький серо-жёлтый холмик, образованный невзрачными крупинками и чешуйками, рядом с холмиком лежали два самородка-горошины.

– Золото! – подтвердил Егор. – Общий вес – грамм двадцать-тридцать. Неплохо, конечно же. Но, не более…. Давай, Ваня, посчитаем вместе. Сколько времени ты потратил на промывку?

– Наверное, минут сорок пять.

– Руки сильно замёрзли?

– Прилично. Вода в ручье – ледяная.

– Следовательно, за световой день можно сделать девять-десять промывок, добыв при этом около двухсот грамм золотосодержащего песка и самородков, – резюмировал Егор. – А за месяц – пять-шесть килограмм…

– Разве этого мало? – непонимающе нахмурился Ванька.

– Это – нормально. Только когда я говорю: – «Пять-шесть килограмм в месяц на человека», то имею в виду тёплое время года. Поздней же осенью и зимой этот показатель сократится в два-три раза…. Поэтому надо поискать и более перспективные места.

– А мне и тут нравится! – заупрямился Ухов-Безухов. – Может, в верховьях этого ручья золота ещё больше?

– Может, и так! – покладисто согласился Егор. – Поэтому вы с Айной здесь работайте, а я дальше прогуляюсь – по берегу Клондайка. Вечером вернусь.

Егор забросил за спину тощий вещмешок, в котором находился промывочный лоток, стандартный офицерский плащ – на случай дождя, и два куска барсучатины, переложенные ржаными блинами и обёрнутые листьями лопуха. На всякий случай он прихватил с собой и допотопное копьё.

– Александр Данилович! – окликнул его Ванька. – А куда складывать золотой песок и самородки? Специальные мешочки, пошитые Александрой Ивановной и Гертрудой Лаудруп, торнадо украло…

– От рубахи оторви рукава, – посоветовал Егор. – На одном конце каждого завяжешь по узлу, вот и получится – два длинных мешочка.

Первый встреченный им ручей – бурный и звонкий – оказался абсолютно пустым. В том смысле, что по окончанию промывки на дне лотка не обнаружилось ни единой золотой чешуйки.

– Бывает! – высказался Егор, запихал промывочный лоток в вещмешок и зашагал дальше.

Подойти к следующему ручью оказалось непросто: его устье находилось в болотистой низине, густо усеянной корягами и корневищами упавших деревьев. Сапоги противно чавкали в вязкой грязи, каждый шаг давался с трудом. Егор был вынужден использовать грозное копьё в качестве обычного шеста-щупа, предназначенного для хождения по топким болотам.

«Так и ноги можно сломать!», – недовольно пыхтел внутренний голос. – «Чёрт, надо было с Ванькой оставаться. А всё жадность твоя, мол, пять-шесть килограмм золота в месяц на человека – маловато будет…».

Только через два часа он выбрался на твёрдый песок, по которому струилась неторопливая прозрачная вода.

«Ручеёк-то – ерунда полная! Глубина – чуть выше щиколотки. Ширина – метра два с половиной. Вот же, блин горелый!» – начал ругаться внутренний голос и тут же потрясённо замолчал…

Донный песок – под прозрачной водой – был повсеместно покрыт золотистым налётом.

Егор нагнулся, погрузил ладонь в воду, зачерпнув песка с камушками, вытащил из воды, поднёс к глазам.

«Ёлы-палы! Вот это да!», – восторженно ахнул внутренний голос. – «Самородки! Да, какие…. Вот он – ручей Бонанза-Крик! Кстати, слово «бонанза» означает – в переносном смысле – «золотое дно». Ёмкое и правильное определение…

За трое суток они набрали в устье Бонанзы около пуда золотых самородков. Причём, промывочные лотки использовались сугубо в качестве совковых лопат: песок и галька вычерпывались из ручья и укладывались на берега ровными полосами, из которых самородки извлекались вручную.

– В грунте, поднятом со дна, конечно же, есть и золотосодержащий песок. Может, его даже много, – объяснил Егор. – Но этим мы займёмся позже, осенью и даже зимой. К тому времени извлечённого грунта здесь скопится много. Будем его – во время морозов – оттаивать около костров, или возле натопленной печи, и промывать.

Добытое золото они спрятали в просторной пещере, обнаруженной Айной неподалёку: толстыми брёвнышками отгородили в подземном зале угол, и по-простому засыпали его самородками.