ГЕОРГИЙ ЛОРТКИПАНИДЗЕ - СТАНЦИЯ МОРТУИС

- Продолжай, продолжай. Я догадываюсь почему тебе удалось так высоко залететь. До личной охраны и всяческих льгот. Ты умеешь быть жестоким.

- Не обижайся, прошу тебя. Извини за откровенность. Я ведь не хочу тебя обидеть... Столько лет прошло. Жестока правда, а не я. Но я вовсе не уверен в своей правоте. Я... Просто мне так кажется. А прав я или нет, о том тебе судить.

- А помнишь, потом ты все-таки сказал мне: "Ты лучше всех", и я не забываю об этом. Но я уже тогда почувствовала, что ты говоришь неправду. Как могла я быть "лучше всех", если все одинаковы?

- Видишь ли, была еще одна, глубинная, причина по которой я солгал. Ревность слепила мне глаза. Я хотел дать тебе понять, что ни во что не ставлю всех твоих поклонников, а впридачу и всех тех, о которых ты, может быть, тогда мечтала. Даже если они принадлежали к высшему сословию. Невинная ложь. Это был вещий знак.

- Ах, вещий знак?

- Да, вещий знак. Это уже потом, когда у тебя с Антоном зашло слишком далеко, и я увидел, что земля уходит у меня из под ног, я написал тебе... Впрочем, я и раньше писал. Не мог сдержаться. Лучше не будем об этом.

- Давай, не будем.

- Еще шампанского?

- Еще немножко.

-Тебе нравится вид, который открывается отсюда?

- Для того, чтобы оценить его по настоящему, надо выйти на балкон.

- Если хочешь выйдем и прогуляемся.

- Нет, нет, потом. Отсюда тоже кое-что видно. Сказочная картинка. Эти плакучие ивы, и березки, и озеро там вдали... Похоже на усадьбу князей Болконских.

- А здесь на самом деле бывшая княжеская усадьба. Но, кажется не Болконских. Да и вообще, не Болконские, а Волконские. Болконских выдумал граф Толстой. Лев Николаевич.

- Было бы гораздо лучше, если бы ты не любил поправлять чужих ошибок. И почем я знаю, может быть ошибаешься именно ты.

- Возможно и ошибаюсь. А вот и наше второе. Сейчас ты поймешь что значит настоящее филе. А какой гарнир!

- Да, очень впечатляюще. А что ты заказал на десерт?

- Очаровательный торт.

- Как? Целый торт?

- Целый торт.

- И эти люди толкуют о необходимости экономить и о мелких буржуа. О боже, где на свете справедливость? Ты не боишься, что я не стану его есть?

- Не боюсь. Ведь фигурные букеты из гвоздик и тюльпанов приходились тебе по душе. Почему же ты должна отказываться от фигурного торта?

- Ладно, не буду. Только смотри: целиком мы его не одолеем, остаток я заберу с собой. Должна же я думать о детях.

- А как ты объяснишь им, откуда взялся торт? Кстати, где ты оставила своих мальчиков, в гостиничном номере?

- Я скажу им, что купила торт в галантерейной лавке, а по дороге половину съела, потому что не удержалась. И мной, широко раскрыв рот, любовалась вся улица Горького. Уж чего нибудь придумаю, не волнуйся. И что им делать в душном номере, вспомни себя в этой возрасте. Шатаются сейчас по Москве, сорванцы. Ну они уже взрослые, смогут за себя постоять, я почти не боюсь за них. Скажи, война будет?

- А-а, и ты туда же! Позволь, я закурю.

- Ты не против если, я тоже? Что за вопрос, ты же знаешь, что я курю. Изредка.

- Не знаю. Раньше ты покуривала, это я помню. А как нынче - не знаю.

- Ого, какие сигареты! Да, ты себя не обижаешь, друг мой. И зажигалка у тебя, как у заведующего продуктовой базой.

- Зачем ты хочешь меня уколоть? Поверь, это лишнее. Кстати, это вполне стандартные американские сигареты. Просто стандарт высокий. Пожалуйста.

- Спасибо. Что-то ты не отвечаешь мне про войну.

- А что я могу ответить? Зачем гадать на кофейной гуще. Я могу отвечать только за настоящее. За сегодняшний день. Пока войны не будет. Потому что выиграть ее нельзя. Силы практически равны.

- То есть я могу быть спокойна за своих детей?

- Пока да. Лет десять я тебе, пожалуй, могу гарантировать. А дальше - неизвестность. Покрыто мраком и мглой.

- А мне кажется, что войны никогда не будет. Сколько себя не помню, нам все время обещали войну. Все время говорили: вот это и это может привести к мировой войне. Я жду ее всю жизнь, а ее все нет и нет. По-моему, война - просто выдумка. Для того, чтобы держать нас в узде. Я всегда пугала моих малышей Бабой Ягой, когда они не хотели слушаться, и они пугались и начинали вести себя смирно. Они верили в Бабу Ягу. А я точно знала, что никакой Бабы Яги нет на свете. Вот и война, точь в точь как моя Баба Яга.

- К сожалению, это только поверхностное сходство, первое впечатление. Военная опасность куда реальнее Бабы Яги. Сегодня на Земле накоплены горы оружия. И если оно начнет взрываться и стрелять - добра не жди. Но я же обещал тебе десять спокойных лет. Еще поплаваешь по морям-окианам.

- Это намек, да?

- На что намек?

- Не считай меня дурачком. Я хитрая и умная. Это намек на наше путешествие по морям-окианам. Столько времени прошло, а ты никак не можешь забыть.

- Наше путешествие?

- Ну да, наше. Мое и Антона. Антон мне все рассказал. Я знаю, что ту путевку мы получили благодаря тебе.

- А вот ты о чем. Ни на что подобное я не намекал. Клянусь. Как ты могла подумать, что я стану попрекать тебя за это? Я могу быть полезным для тебя и сегодня, и завтра. Всегда. Тебе стоит только слово сказать. Тебе или Антону, ему я тоже не откажу. Поздно сводить старые счеты.

- Налей мне еще шампанского. А скажи... Антон больше ни о чем таком тебя не просил?

- Когда просил? О чем?

- О чем нибудь еще.

- Ну... Вообще-то нет, не просил.

- Что значит "вообще-то"? Ты темнишь, большой начальник. Скажи мне правду.

- Зачем я? Спроси у своего мужа сама.

- И спрошу. Тебе же хуже. Он подумает, что ты его предал. А ты ведь не хочешь, чтобы он думал о тебе, как о предателе, верно?

- Ну не хочу.

- Тогда тебе придется сказать мне правду. Зато я обещаю хранить тайну. Свято. Я еще никогда не нарушала честного слова. Даю тебе честное слово, что буду молчаливой паинькой.

- Но ты никогда не была паинькой. Да и потом: знаю я ваши женские штучки. Наобещаете с три короба, а после...

- Нет, нет, сейчас не тот случай. А ты правда не хочешь, чтобы он думал о тебе, как о предателе?

- Твоя правда. Я хотел бы этого избежать.

- Фи, какой скользкий, какой дипломатический ответ. Он, видите ли, хотел бы избежать. Чего улыбаешься? Ты не предал бы его даже ради меня?

- Ради тебя? Я... Я... Я... Не знаю. Говоря откровенно, только это одно и заставило бы меня послать твоего муженька куда подальше.

- Вот видишь. А теперь представь, что ты предаешь его ради меня. Итак, просил он тебя о чем-то еще, или нет? Неужели ты мне не веришь, - я ему ни о чем не скажу, даже не дам понять. Но мне, необходимо знать об этом. Слушай, не серди же меня!

- Ну ладно. Шут с вами! Попал как кур в ощип... В общем-то да, просил. А как ты думала, занять кресло замдиректора такого знаменитого института, как ваш Институт национальной истории, так уж и легко? Вот уж о чем никак нельзя говорить вслух. Огласка подорвет мой авторитет, а от его авторитета и вообще ничего не останется. Не то чтобы это имело какие-то серьезные последствия, но все же... Это повредило бы нам. Всем нам. И тебе тоже. Ну да, он просил помочь. И я не смог ему отказать. Если хочешь знать, не столько ради него, сколько ради тебя.