И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

- Я... Да. - Кивает она и возвращает рюмку на стол. - А?...

- Благодарю вас. - Серьезно отвечает Баст фон Шаунбург и наливает ей еще. - У меня все благополучно.

- Жена, дети? - Острит Жаннет на автомате и вдруг спохватывается: "Черт! Что я несу?!" Но сказанного не воротишь. - Прости...те.

- Все в порядке, - делает отстраняющее движение он. - Вы верно голодны? Я взял на себя смелость заказать нам обоим айнтопф из говядины по-бельгийски... его здесь удивительно хорошо готовят... с пивом.

- О, это замечательно! - Через силу улыбается она, не в силах отвести взгляд от его глаз.

"Да, что это со мной?! Что?"

- А вот и наш суп!

Но, кроме торжественного появления супа, в это же время произошло и еще кое-что, что, скорее всего, куда важнее, 'простых радостей желудка'. Официант с подносом, уставленным тарелками, еще только показался в дверях кухни, когда открылась входная дверь и на пороге появился высокий молодой мужчина в пальто с меховым воротником - бородка, дымчатые очки... "Где я его?... " - коротко кивнул Басту и снова скрылся на улице.

- Ну вот, - улыбается фон Шаунбург, и сквозь чужое, пусть и чертовски привлекательное лицо, проступают знакомые по Москве черты Олега. И пусть это всего лишь плод ее воображения, но такой... такой Баст нравится ей куда больше.

- Ну вот, - улыбается Олег. - Хвост твой мы благополучно потеряли и можем, соответственно, спокойно поговорить. Но сначала еще по рюмочке и за суп! И делу время, и потехе час.

***

Было уже далеко заполночь, когда на такси подъехали к гостинице "Мозамбик". Причем здесь именно эта африканская колония, да еще и не бельгийская, как объяснил Олег, а португальская, - понять было невозможно. Но, с другой стороны, хозяин - барин: отель, мимо которого они проехали пятью минутами ранее, вообще назывался "Bloom". То ли "расцвет" по-английски - но почему тогда по-английски, не говоря уже о смысле? - то ли просто Блюм. Вполне приличная, надо сказать, еврейская фамилия... Но тогда и "Мозамбик" может быть, pourquoi[171]бы и нет?

Однако продолжить забивать голову глупостями Тане не дали. Олег не дал. То есть, разумеется, herr фон Шаунбург, dégueulasse[172] немецко-фашистский!

- В каком он номере? - Холодно спросил Баст, когда они оказались в фойе.

- В тридцать седьмом... - Она все делала так, как приказал ей сделать Штейнбрюк, возможность "отрыва" тоже рассматривалась. То, что Шаунбург подстраховался и не пошел на встречу сразу, а предварительно поговорил с ней tête à tête[173], выясняя обстоятельства, говорило только в его пользу. Серьезный человек, с которым можно вести дела.

- Тридцать седьмой, я вас правильно понял? - И взгляд холодных, ставших сейчас почти стальными глаз.

"Тридцать се... ох! Его же в тридцать седьмом, кажется... Совпадение?!"

- Да.

- Великолепно! Fine a l'eau[174]! - Бросил он коротко портье.

- Куда прикажете? - Ничуть не удивившись, спросил портье.

- В тридцать седьмой номер. - Ответ фон Шаунбурга прозвучал уже от лестницы.

- Изволите, что-нибудь еще?

- Да, пожалуй, - не оглядываясь, ответил Баст. - Две большие чашки cafe au lait[175]...

"Alboche[176]... - раздраженно подумала Жаннет, сразу оценившая жест Шаунбурга. - Что с колбасника взять? Si sabrer[177]... галантен до ужаса, а по большому счету, ну кто я такая, чтобы для меня кофе заказывать?"

- Представите меня своему der Chef[178] и идите... отдыхать, - сказал фон Шаунбург, словно подслушав ее мысли.

"Что и требовалось доказать..."

Первый этаж, второй... Немец шел, как заведенный. Казалось, случись оказия, он так и до неба будет шагать.

Третий этаж. Коридор. Потертая ковровая дорожка гасит звуки шагов. "? 37".

- Здесь.

- Я вижу, - кивнул Шаунбург и отошел чуть в сторону. - Прошу вас, фройлен.

Жаннет постучала, услышала голос Штейнбрюка - "Войдите!" - и толкнула дверь.

- Густав, - сказала она, переступив порог. - Я рада, что ты не спишь. Это Карл, - указала она на вошедшего вслед за ней Себастиана. - Думаю, вам есть о чем поговорить. А, я, пожалуй, пойду спать...

- Да, милая. - Улыбнулся товарищ корпусной комиссар, как если бы приходился Жаннет добрым дядюшкой, а не всесильным начальником. - Отдыхай, а мы пока с господином ...

- Ригг. - Чуть склонил голову Баст. - Карл Ригг, к вашим услугам.

- Густав Мейнерт, - протянул руку Штейнбрюк.

"Цирк... Шапито".

***

Разумеется, Штейнбрюк понимал, с кем имеет дело. Знал, ждал... почти всего ожидал от опасного и в меру таинственного человека по имени Себастиан Шаунбург, но реальность превзошла ожидания. И этот гребаный der germanische Mann[179] сумел удивить Штейнбрюка - жизнью битого, наждаком тертого и огнем пытанного разведчика-коммуниста. Семь человек "наружки", много это или мало? Вечером, в непогоду, на полупустых улицах чужого города - когда любой человек торчит, как мишень в тире - этого должно было хватить за глаза, но не хватило: фашист увел das kleine Luder[180], как вор бумажник. Ловкость рук, господа-товарищи, ловкость рук... и никакого мошенничества. Быстро, красиво, на глазах у обалдевшей от такой наглости публики.

"Твою мать!" - Выругался по-русски Отто Оттович и закурил очередную папиросу, но табак не помогал. Во рту было горько и сухо, а на дворе сырая холодная ночь, и совершенно непонятно, как ко всему этому относиться. То ли пора уже бить тревогу, то ли обождать до утра - авось, обойдется, как говорят русские Genossen...

В дверь стукнули. Коротко, нервно, поспешно - явно на бегу... Тревога? Вероятно, да, но такая, мать ее, тревога, когда поздно уже что-либо предпринимать. Бежать? А зачем, собственно? В кармане пиджака у Штейнбрюка лежали "подлинные" документы на имя Дмитрия Вольдемаровича Паля - русского немца, профессора московского университета, находящегося в Бельгии на вполне законных основаниях. Да, и в любом случае, не успел бы. В дверь постучали - он только и успел, что вернуться к столу, стоящему в глубине просторного номера, и сесть на стул. Даже папиросу новую - взамен измочаленной в зубах - закурил. Достал из портсигара, зажег спичку, прикурил, задул огонь... и в этот момент снова постучали в дверь номера. Стук, однако, был совсем другой: тихий, вежливый, как бы извиняющийся.

"Не он... но, может быть, она?" - Впрочем, если даже это и Жаннет, то пришла она к нему не одна, сомнений у Штейнбрюка на этот счет не было. Не стал бы наблюдатель такую "панику" изображать, в случае ...

- Войдите! - Громко сказал Отто Оттович, и дверь качнулась внутрь комнаты.

На пороге стояла Жаннет, а рядом с ней...

Ну, что ж, словесный портрет "садился" на фигуранта, как хорошо сшитый костюм. Да и фотография, единственная, оказалась подлинной.

- Густав, - сказала Жаннет, как-то не слишком уверенно переступая порог. - Я рада, что ты еще не спишь. Это Карл, - и она чуть повела подбородком в сторону вошедшего вслед за ней Шаунбурга. - Я думаю, вам есть о чем поговорить. А я, пожалуй, пойду спать...