И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

И руки Олега, Баста, - или кто он теперь такой, - снова ложатся на клавиши, и сразу же вступает давешний голос:

- Целуй меня, целуй меня крепко, - а вот у Виктора голос выше, и, возможно, от этого еще слаще его призыв.

Целуй меня, целуй меня крепко,

как если бы эта ночь была последней.

Целуй меня, целуй меня крепко,

ибо боюсь я тебя навсегда потерять.

Я хочу, чтобы ты была близко,

(хочу) видеть себя в твоих глазах,

видеть тебя рядом со мной.

Подумай, что может завтра

я буду уже далеко,

очень далеко от тебя.

- Bésame, bésame mucho, - подхватывает Олег, играющий, все так же склонившись к инструменту через голову Татьяны, и она вдруг откидывается назад, чтобы почувствовать его спиной, потому что... Но нет слов лучше этих:

- Bésame, bésame mucho...

- Como si fuera esta noche la ultima vez. - Ах, какой у Олега голос, какой тембр, и как откликаются на него ее натянутые нервы.

Bésame, bésame mucho, - и кровь бежит по жилам в этом ритме, и жаркая нега мексиканской ночи - здесь и сейчас, и словно бы не Олег, а она сама кричит кому-то - Басту, Олегу, ЕМУ! - сквозь плывущую над головой ночь:

Bésame, bésame mucho,

Que tengo miedo tenerte, y perderte despues...

Но и Виктор не молчит, ведет свою отдельную - русскую - партию, легко ложащуюся в ритм великолепной мелодии:

- Жги меня, жги меня страстью....

- Bésame, bésame mucho...

Два голоса, два языка, одна любовь...

Жги меня, жги меня страстью

Так, словно нам эту ночь пережить не дано.

Губ огнём жги меня страстно.

Ах, неужель, мне утратить тебя суждено?

Быть бы всегда с тобой рядом,

Ласкать тебя взглядом,

Тобою дышать.

Что если завтра с тобою

Судьба мне готовит

Разлуку опять?[206]

***

- Олег, помоги, пожалуйста...

- Не в службу, а в дружбу...

- Степа, тебя не затруднит?...

Вокруг нее разворачивалась какая-то несуетливая, но активная деятельность: кто-то куда-то шел и что-то там двигал, или приносил оттуда, или еще что-то такое делал, но это мужчины, разумеется, а они с Олей приземлились на диванчик и только и делали, что "чирикали" между собой, улыбались, потягивая абсент - "Любительница абсента... или там был любитель?[207]" - дымили... Таня захотела вдруг попробовать 'олькиных сигареток', но Олег решительно забрал их и у той, и у другой.

- Хватит! Хватит с вас... абсента... Крыша поедет.

А потом в гостиной возник Степан - "Ведь его зовут Степан, не так ли?" - и громогласно объявил, что "Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!", и всех как ветром сдуло. Есть, оказывается, хотели все, а стол, сервированный мужчинами в столовой, был выше всяких похвал, - в русском понимании этого слова - хотя из горячих блюд имелась на нем лишь большая чугунная кастрюля - "или это уже казаном называется?" - с чем-то мясным, остро пахнущим, дозревавшим, как выяснилось, в заранее протопленной печи на кухне.

- Сегодня обойдемся без прислуги, - Сказал Виктор, отвечая на немое удивление Ольги. - А завтра... Но завтра придется и за языком следить, и... базар фильтровать, - усмехнулся он. - А то неровен час...

- А что там так вкусно пахнет? - Спросила Таня, которая, кажется, еще секунду назад не испытывавшая и тени чувства голода, а сейчас буквально захлебывалась слюной.

- О! - Сказал Олег. - Это нечто! - И он зажмурился в шуточном предвкушении. - Айнтопф[208]!

- Айнтопф? - На самом деле Таня не спрашивала. Жаннет про этот супчик могла целую лекцию прочесть, но вышел-то как раз вопрос. Вышел и паровозиком потянул за собой оживленный обмен мнениями.

- Айнтопф? - Переспросила Таня, принюхиваясь к ароматам, поднимавшимся над чугунком, и одновременно кося "голодным" взглядом на блюдо с хамоном.

- Знаешь, что такое суп гуляш? - Спросила Оля.

- Ну, - скептически прищурилась Таня. Выражение это в приблизительном переводе должно было означать нечто вроде, "давай-давай - учи ученого!" Но вот беда, вменяемость Ольги нынче явно была весьма относительной, и никаких подтекстов и скрытых смыслов она напрочь не читала. Просто не могла.

- Так это то же самое, только по-немецки, - благожелательно сообщила юной француженке болгарская баронесса.

- Ну, я бы не стал столь опрометчиво отождествлять наш айнтопф с вашим гуляшом, - возразил Баст фон Шаунбург своей австрийской кузине.

- И не сопоставляй! - Встрял в разговор Виктор, который в этот как раз момент вооружился половником и снял с кастрюли крышку, выпустив на волю волну ароматного пара. - Это вообще-то наварен.

- О це велике хохлятское відкриття! - Не без ехидства усмехнулся Ицкович. - А что такое наварен, по-твоему, как не французский айнтопф?

- Спочатку навчись нашей мовоі размовляти, пацан!! - Не остался в долгу Федорчук.

- А що я не так сказав? - Откровенно осклабился довольный своим лингвистическим подвигом Ицкович.

- Брейк! - Движением рефери на ринге поднял над головой руки Матвеев. - Все в сад! Можно подумать, сами еду готовили!

- А хоть бы и так! - Улыбнулся Виктор, а Татьяна вдруг вспомнила, где и когда в последний раз ела айнтопф... бельгийский айнтопф. И с кем. Но Олег на нее сейчас не смотрел.

***

От еды Жаннет несколько осоловела, но и то сказать: человек чуть ли не полдня маковой росинки во рту не держал.

"Нет, тут я, пожалуй, переборщила чуток, про маковую росинку... Табак вполне сопоставим, а табака было..."

Но зато на сытый желудок так хорошо пилось шампанское, что они и глазом моргнуть не успели, как ополовинили немаленькую бутылку.

"Магнум это же полтора литра? Или... два?"

- И знаешь, вот читал неоднократно и слышал не раз, - Майкл стоял рядом с ней и рассказывал что-то, тоже, по-видимому, ей, но сама Жаннет - хоть убей - не помнила, когда и как оказалась в этом кресле, и о чем говорит Гринвуд совершенно не представляла. - Но сам... Нет, не то, чтобы не верил! Верил, разумеется. Как не поверить, если человек говорит, что так было! Я думаю, ты меня понимаешь... Да... Вон, Олежек рассказывал, когда его танк подожгли...

"Какой танк?! - Встрепенулась внутри Жаннет Татьяна. - Что за бред! Олег - психолог, а не офицер-танкист, как мой бывший..."

Но Гринвуд, который Матвеев, продолжал свой рассказ как ни в чем, не бывало. Стоял почти напротив ее кресла, слегка облокотившись о боковой выступ камина, держал в руке очередной - который по счету? - бокал шампанского и рассказывал:

- Олег не стал бы врать! Страх уходит на каком-то этапе... Но, понимаешь, сам-то я не воевал... Это Олег с Витей у нас фронтовики, а я - нет.

"Господи! Он же на полном серьезе! И... да!" - Только сейчас она поняла вдруг несколько случайных оговорок Ицковича, которые тот быстро и умело превращал в шутки.

А ты как со своей женой познакомился? - Спросила она. Ей было любопытно отчего-то узнать, что там было и как.

- О! - Улыбнулся Олег. - Это было весьма романтично. Госпиталь, раненый боец, и молодая женщина-врач. Представляешь?