Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3

— Не верю.

— Ваше дело… — пожал плечами Абашидзе — подумайте и сами поймете, что это правда. Но дело не в этом.

— А мой друг? Как быть с ним? С его смертью?

— Утешайте себя тем, что он погиб за Россию. Итак, ваше решение?

Я усмехнулся.

— Воронцовы всегда были патриотами.

— Да или нет, князь. Не время для иносказаний…

— Да. И черт бы вас побрал…

— Не стоит поминать чертей, тем более здесь… Вы же понимаете, что одного вашего слова нам недостаточно?

— Вы хотите, что бы я расписался кровью?

— Нечто в этом роде… Прошу за мной…

Ехать пришлось недолго. Как я и подозревал — они прятались в кишлаке. Но что это был за кишлак — о том я даже и помыслить не мог…

На Востоке есть так называемые «укрепленные поселения». Начиналось это давно, еще в двадцатые. Это была наша земля — но нам не на кого было опереться в бушующем море ненависти и злобы. Ненависть к крестоносцам, к кяфирам сидит в мусульманах с очень давних времен, еще с времен крестовых походов, когда именем Христа европейские рыцари творили страшные вещи, попирающие заповеди божьи. Если немного отвлечься от темы — то и сам ислам во многом схож с христианством. Четверо их пяти пророков — помимо пророка Мухаммеда — библейские персонажи. Просто пророк Мухаммед, мудрый и хитрый человек понимал, что людей, враждующие между собой кочевые и оседлые племена Востока может объединить только общая вера. Вот он и создал эту веру — взяв за основу библейскую, ту самую, что проповедовали библейские пророки, ученики Христа когда то давно. Знали ли они, устанавливающие христианство смирением, любовью и самопожертвованием, что настанут времена — и христианство будут насаждать огнем и мечом, а именем Христа будут сжигать людей на кострах?

Вот мы и пришли — русские и носители истинно христианской, не развращенной католичеством с его инквизицией и индульгенциями, верой, пришли в кипящий котел Востока. Много чужеземцев проходили этими землями, и отношение ко всем было одно. С кем-то воевали, кого-то терпели — но ненавидели — всегда. Одна только традиция — франку, крестоносцу нельзя было говорить правду. Всегда нужно лгать даже если в том нет нужды. Если ты говоришь что-то крестоносцу — значит, ты лжешь.

Вот тогда то и появились казачьи укрепленные деревни. Какие-то сохранились до сих пор, какие-то нет. Все они строились по единому проекту — господствующее положение на местности, типовые дома с крепкими стенами и крышей, только один въезд с КПП, окружающий деревню земляной вал с окопами, колючей проволокой, минными полями. В таких деревнях селились казаки — казна давала ссуду на обустройство, беспроцентную, как когда то Столыпин давал ссуды и землю безземельным переселенцам в Сибирь. Вот только тут — были две большие разницы. Удобренная и ухоженная земля Междуречья давала по три, а то и по четыре урожая на год — разница номер раз. В Сибири самая большая опасность — быть загрызенным волками или заломанным медведем, в то время как на Востоке нужно метко стрелять и не расставаться с оружием — разница номер два.

Потом, конечно, многое позабросили. Это раньше дежурили по ночам у пулеметов и хоронили своих, подорвавшихся на неизвестно кем заложенных минах. Это раньше «всем миром», включая и крестьян-арабов, тех, кому надоело воевать, восстанавливали оросительные системы и трубопроводы, которые выводили из строя едва ли не каждую ночь. Это раньше казаки почти половину своего времени проводили не в поле, а на лошади и с автоматической винтовкой в руке. Сейчас здесь был мир, столько людей, чтобы обрабатывать поля уже было не нужно, лошадей сменили трактора. Вот и щерились мертво на мир черными провалами окон заброшенные поселки, и в опустевших бетонных домах-казармах заигрывал проказник — ветер. Никому эти поселки уже не были нужны, они просто стояли и ждали своей участи.

Но не все.

Несколько машин я заметил сразу. Полицейская и казачья стража, есть и гражданские. Укрыты грамотно, между домами — но не накрыты ничем. Я бы накидкой накрыл — либо вовсе не прятал, не вводил в размышления тех, кому это доведется увидеть…

Руссо-Балт свернул к КП, там нас уже ждали. Несколько человек, все в форме, без знаков различия. Вот вы какие, оказывается. Комитет бдительности, [68] Комитеты бдительности — охота на коммунистов в Североамериканских соединенных штатах. Инициирована бессменным директором ФБР Д.Э. Гувером. Тогда президент Х. Лонг выступил с речью о том, что повсюду коммунисты и граждане США должны быть настороже. Если есть подозрение что твой сосед коммунист — донеси на него. В итоге ФБР захлебывалось в доносах, а иногда, особенно в южных штатах коммунистов просто линчевали, не сообщая о них властям. Было и такое. мать твою…

Машина остановилась, один из встречающих видимо офицер склонился к лимузину, о чем-то коротко переговорил. Я спокойно сидел в Егере, ничего не предпринимая — предпримешь тут, если в тебя целятся из пулемета. Потом офицер отошел от Руссо-Балта, поднялся шлагбаум, один из солдат энергично замахал рукой — проезжай, мол…

Так я оказался в ловушке…

Руссо-балт остановился…

Первым, кого я узнал бы Ибрагим Аль-Бакр, полицеймейстер Багдада. Высокий, статный, с благородной проседью в густой шевелюре, он презрительно и надменно смотрел на меня.

Вторым был генерал от кавалерии [69] Кавалерия в этом мире сохранилась, просто вместо лошадей были боевые машины пехоты. Суть все та же — они вводились в прорыв и за счет скорости и маневренности прорывались в оперативный, а затем и стратегический тыл противника, наносили удары по коммуникациям, проводили маневры на окружение Бойко. Иван Ефимович, лихой кавалерист, пересевший с лошади на боевую машину пехоты, но не утративший кавалеристских замашек. Генерал Бойко был невысоким, как и все кавалеристы, тонкокостным — но сильным и крепким, несмотря на годы. В руках его был автомат, смотрел он на меня скорее доброжелательно.

Третий — в темных очках, с непроницаемым выражением лица. С автоматом в руках — это привычка гражданских, постоянно держать в руках автомат, военным это так надоело, оружие, что они носят его на ремне и берут в руки только когда это действительно нужно. Действительный статский советник Вахрамеев чем-то походил на… Павелича. Того самого адвоката Павелича, ушедшего от возмездия государственного преступника, совершившего геноцид целого народа. Потом, многим позже я узнаю, что Вахрамеев, как и Павелич был юристом, да не просто юристом — а доктором права и лектором в Багдадском университете.

Остальных я никого не знал, их было не меньше десяти человек все — либо в штатском, либо в форме казачьей стражи. Оружие у всех.