Александр Филатов - Тайна академика Фёдорова

Сейчас надвигалось сразу три критических момента, от которых зависела судьба всего его авантюрного плана: 1) верно ли ему удалось установить время прибытия необходимого лица; 2) удастся ли приблизиться к этому лицу достаточно близко для того, чтобы войти в первоначальный контакт; и, наконец, 3) удастся ли "ключевыми словами", найденными после очень долгих поисков, пробудить у этого лица живой интерес к себе.

Алексей взглянул на часы. Вот сейчас, через полторы-две минуты (если не лгали использованные им источники!) появится "Волга" начальника ПГУ! Фёдоров подошёл ко входу как раз к моменту, когда тот должен был подъехать. Однако машины не видно. Неужели всё было враньём недобросовестных мемуаристов и продажных писак?! "Ну, что же! Тогда используем один из двух запасных вариантов!"– решил Фёдоров. Внезапно волнение куда-то совершенно исчезло. Он теперь мог мыслить и оценивать обстановку совершенно холодно и трезво, как бы со стороны. Алексей достал из кармана сигареты, приготовленные им, некурящим и не переносящим табачного смрада, именно для такого случая: для мотивации задержки, совершенно неумест­ной именно в данном месте города. После этого он на ходу сунул сигарету в рот и, остановившись, стал прикуривать. Первая спичка погасла, вторая – вот повезло! – даже не загорелась. Наконец, будто бы сосредоточившись на прикуривании, Алексей заметил приближение заветной машины. Он был примерно в трёх метрах от вышедшего из машины Шебуршина и ускорил шаг.

- Леонид Иванович! – окликнул он начальника ПГУ КГБ СССР.

Тот оглянулся, и в этот момент возле Алексея оказа­лась неизвестно откуда взявшаяся пара людей в штатском. Фёдоров был менее чем в двух метрах от Шебуршина.

- Леонид Иванович, – ещё раз громко произнёс Фёдоров и гораздо тише добавил два слова – название одной, только что запланированной Шебуршиным операции.

Начальник Первого Главного управления резко остановился и подал людям в штатском едва уловимый знак рукой. Те, уже готовые взять Алексея „под белы рученьки", мгновенно замерли, как и вытянувшийся по стойке смирно Фёдоров. Волнение вновь начало овладевать им, что внешне, как он надеялся, ничем не проявилось. Впрочем, как потом выяснилось,– не для главного разведчика страны. И это обстоятельство сыграло положительную роль при установ­лении первого контакта. Фёдоров внимательно следил за психомоторной реакцией Шебуршина, что не укрылось от последнего, как и то, что Фёдоров это понял.

- Товарищ генерал, – совсем тихо произнёс Фёдоров, – я ещё по поводу. (он назвал ещё одну операцию ПГУ), а также . (ну, это уже было совсем по другому ведом­ству!). Любая утечка. (Фёдоров сделал паузу). Кроме вас. (тут Фёдоров чуть оглянулся на замерших в отдалении „штатских"; нет, слышать они не могут!) не имею права! Пятнадцать минут… Прямо сейчас.

Шебуршин заметил и волнение Фёдорова, и боязнь быть услышанным кем-либо из третьих лиц. Оценил он и немногословие. Ясно было, что это непрофессионал и что ему каким-то образом стали известны высшие государст­венные секреты. Начальник ПГУ обратил внимание и на то, что Фёдоров полагал совершенно незаметным: глубоко спрятанное отчаяние и огромный жизненный опыт, светившиеся в глазах Алексея Витальевича, этого рослого, на вид тридцатилетнего мужчины.

- Ну, что же, – негромко молвил Шебуршин и громче, явно для слушателей и зрителей, протягивая для рукопожатия руку, добавил: – Здравствуйте! Пойдемте, доложите!

- Слушаюсь, Леонид Иванович, – нормальным голосом ответил Фёдоров.

Вся описанная сцена у входа заняла менее четверти минуты. И вот, Фёдоров уже входил в дверь вслед за начальником ПГУ „Со мной!" – бросил тот на вахте и быст­рым шагом пошёл по длинному коридору, не оглядываясь на своего нежданного попутчика, но всё время чувствуя, что тот рядом. Вот, наконец, и кабинет. Здесь Шебуршин остановился и, открывая дверь, пропустил гостя вперёд. Фёдоров, воспользовавшись этим, быстро достал из левого кармана брюк небольшой листок бумаги и с умоляющим взглядом, уже входя в двери, протянул её генералу. Тот машинально взял бумажку и резко скомандовал:

– Проходите! Садитесь! Рассказывайте!

Сам он при этом прошёл за свой стол и, садясь, прочитал записку. Ещё не окончив чтение, глянул на Фёдорова. А тот умоляющим и одновременно строгим взглядом пристально смотрел на генерала. Шебуршин окончил чтение и на секунду задумался. Этот неожиданный гость всё более занимал разведчика. Из записки следовало, что он осведомлен и о системе прослушивания в самой конторе и что он, по всей видимости, опасается, как бы о содержании разговора не узнал Андропов. В то же время, записка была составлена так, что попади она в руки постороннего и даже милиции – вряд ли будет понято её истинное значение. „А ну-ка подыграю!" – с нарастающим азартом решил генерал.

- Э-э, дорогой! Да на тебе лица нет! Тебе что – плохо?! Сейчас врача вызову! – сказал он, протягивая однако руку не к телефону, а указывая ею в сторону своей комнаты отдыха, мотнув одновременно в ту же сторону подбородком.

- Не надо, Леонид Иванович, это пройдёт, а у вас времени нет со мною возиться, – подхватил, тяжело дыша, Фёдоров больным голосом.

- Ну, вот полежи здесь пяток минут, а не полегчает – врача вызову. Пойдём!

- Записка, Леонид Иванович, – напомнил Фёдоров, когда оба расположились в мягких креслах у маленького столика. Шебуршин с едва заметным выражением недовольства на лице сжёг записку. Фёдоров заметил и это недовольство, и то, что генерал действительно не располагает временем, как и то, что первоначальный интерес к нему начинает сменяться массой сомнений и подозрений.

- Леонид Иванович, позвольте сэкономить ваше время и коротко изложить некоторые факты, – чётко очень тихим голосом сказал Фёдоров. Шебуршин кивнул.

- Сегодня третье ноября, а через неделю, десятого, в день милиции будет объявлено о смерти Леонида Ильича Брежнева. Праздники будут очень холодными – минус семь, со снегом. Брежнев после праздников поедет на охоту. Вернётся бодрый, ляжет спать, а утром в девять, десятого числа… внезапно скончается. Его преемником на посту Генерального секретаря станет Юрий Владимирович, на которого позже будет совершено покушение. Впрочем, у него и без того больные почки, так что уже к весне 1984 умрёт. После его смерти генсеком станет Черненко, который скончается через год и на высшем посту окажется смертельный враг советской власти, русского народа и нашего государства, тип с кляксой на лысине и подкаблучник Раисы Максимовны, бывший секретарь Ставропольского крайкома КПСС Горбачёв. Умнейший и надёжнейший министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко будет уже в 1985-ом снят им со своего поста, а его место займёт будущий президент независимой Грузии генерал– лейтенант КГБ Шеварднадзе. Третью из ключевых ролей в капитуляции перед США в холодной войне выполнит завербованный ещё в Гарварде Александр Николаевич Яковлев, который станет у горбача секретарём ЦК по идеологии. 9 декабря 1991 года Союз Советских Социалистических Республик будет распущен собравшимися на пьянку в Беловежской Пуще Беспалым (Ельциным, который 12 июня 1991 года будет избран президентом РСФСР), Кравчуком (президентом Украины) и Шушкевичем (председателем ВС Белоруссии). Президент России Ельцин Указом № 1400 в сентябре 1993 года ликвидирует советскую власть, а 3 и 4 октября того же года расстреляет Верховный Совет из танков….