Валерий Белоусов - Раскинулось море широко

'Ещё бы не помнить…вломился он это в дом генеральши Поповой и все стулья работы мастера Гамбса изрубил - искал в них что-то, а когда не нашёл- изрубил с досады генеральшу, горничную, кухарку, генеральшиного мопсика, генеральшиного полосатого кота и дворника дядю Фёдора- который зашёл полюбопытствовать, кто это там расшумелся в бельэтаже? Кровиш-ш-ши было…'

'Ага, ага…а когда свой тяжкий труд закончил - лёг на кушетку да и заснул сном праведника…Квартального генеральшины соседи, что из полуподвала, вызвали - у них потолок кровью набух, аж штукатурка отвалилась…а поскольку были они китайские прачки - то переводить их показания пришлось мне…вот уж я тогда насмотрелся на парное… особенно запомнился полосатый, серенький кошачий хвост, висящий на листе фикуса…'

Семёнов:'Б-б-б-лу-а-ааа…'

… Миновав Светланскую, трое новых знакомцев не торопясь стали подниматься вверх по тихому Киевскому спуску… трёхэтажные краснокирпичные дома мало-помалу сменились уютными белёными домиками с мезонинами, за штакетником которых летом, наверное, цвела густая сирень…

Семёнов с опаской осведомился:'Куда… на этот раз?'

На что получил тут же исчерпывающий ответ:'К вдове Грицацуенко… милейшая женщина!'

'А…зачем?'

'Ну как зачэм? За этим…за самИм… гы-гы.'

'Не слушайте Вы его, Владимир Иванович… ему бы только поржать. На постой Вас сейчас определим…'

'Да Вы что, господа…какой ещё постой?'

'Господин лейтенант, скажите честно - у Вас деньги есть? Я так и думал. Так что в гостиницу Вам соваться не след. Потому как с войной к нам понаехало столько… негоциантов, мать иху… как мухи слетелись, подлецы… так что содержатели цены вдёрнули выше небес, мне ли не знать! Я, изволите ли видеть, соблюдением законодательства в области торговли и услуг ведаю…'

'Всэх извозчиков загонял, слюшай!'

'И буду гонять! Это что же, драть шестьдесят копеек серебром за десятиминутную поездку?! Хватит с них и пятиалтынного!'

'Нет, господа- увольте, ни к какой Грицацуенко я не пойду. Вот, я в Морском собрании переночую…'

'На полу? Потому что ночью там все бильярдные столы заняты- на них молодые мичмана ночуют… а лейтенанты- те в более привилегированном положении, спят на столах в Морской библиотеке… да только там место надо с обеда занимать…'

Семёнов загрустил… с его простуженными почками вариант ночёвки на полу, а равно на лавочке в парке- был нежелателен…

'Нет, Владимир Иванович, и не спорьте… тем более, я соседствую - рядышком с Вами, так что по тревоге не далеко будет бежать…сожалею, что к себе ночевать не могу пригласить, потому- мы вчетвером в одной комнатке ютимся…а в чуланчике у нас князь проживает…Вы там с ним вдвоём не уместитесь…'

'А что же Вы сами, Виссарион Иосифович, у этой…вдовы… не поселились?'

'А он…не может… гы-гы.'

'Вах, что гы-гы?! Сам ты, Пашка, гы-гы… сущеглупый, а ещё коллежский асессор… '

'Да ладно, Вася, не обижайся… погодите, господа, я быстренько…'

Шкуркин отворил звякнувшую колокольчиком дверь с огромной вывеской над ней 'Сун Хуйсяо, луТший Чай О-олонг и проТчия колониальныя товары', солидно откашлялся и решительно шагнул за высокий порог…

Буквально через минуту он вышел с огромным бумажным пакетом в руках, сопровождаемый поминутно кланяющимся китайцем с длинной бородой из трёх седых волосинок…

'Ну вот, теперь и чай есть, и к чаю кое-чего тоже…'

Семёнов решительно достал из бокового кармана форменного пальто тощий кошелёк:'Сколько Я Вам должен?'

Князь и Шкуркин удивлённо на него уставились:'Должны? Почему должны?'

'Ну…за чай…и прочее…я, господа, так не привык, прошу взять меня в долю по расходам!'

'Да бросьте Вы…это так… маленький хабар… буду я ещё Суню деньги платить! Он, паразит, у меня без вида на жительство живёт, торгует без лицензии - так что пусть своего Конфуция благодарит за мою доброту!'

Семёнов помрачнел лицом…'Извините, господа… я данное во взятку - не ем…и где Вы сказали, тут Морское собрание?'

Шкуркин покраснел, швырнул звякнувший стеклом пакет на булыжную мостовую:'Что же, я взяточник, выходит? Да за такие слова… Прошу Вас, господин лейтенант, дать мне удовлетворение!'

'С удовольствием…где и когда?!'

'Господа, прошу Вас немедленно прекратить! Как Вам не стыдно? Война идёт, русские люди сейчас погибают, а Вы что затеяли? Павел Васильевич, не ожидал от Вас! Господин лейтенант- наш гость! Как так можно, гостя убивать? Что о нас люди подумают?

А Вы, тоже хороши! Вы кого взяточником назвали, а? Нет, Паша, не останавливай меня! Да ему купец Громов сто тысяч давал, чтобы он уголовное дело по убийству Анфисы Козыревой развалил? А Паша- не взял! Потому что честный человек! А пакет этот сраный… да у Паши двое детишек, пяти и трёх лет, и жена больная…Вы хоть раз одной картошиной на четверых ужинали, моралист Вы наш?

Эх-е-хе… а я Вас вначале за человека принял… пойдём, Паша… сытый голодного не разумеет…'

'Постойте, господа…извините меня…я не подумал…виноват'

'Да ладно, я тоже вспылил…чего-там, дайте Вашу руку…'

'Вах, я сэйчас прослэзюсь…бутИлка разбили, чайнИй колбаса барбос утащил…жИирать нечЭго… ладно. У меня рубль в заначке есть, пойдём, купим… странное ощущение, за хурда-мурда дЭньги платить… забавно, да?!'

… Мягко шипит и посвистывает самоварчик (тульский, с медалями) на белоснежной скатерти под уютным жёлто-масленым светом керосиновой лампы… на скатерти - чашки с потёртым золотым ободком, варенье из крыжовника в крохотных стеклянных чашечках, на тарелке- нарезанная 'Докторская' колбаса ('Небыло тогда докторской колбасы. '- возмущается Взыскательный читатель…Дорогой читатель! В прейскуранте Рыбинского Торгового дома "Купец" за 1912 год приведена 'Колбаса по-докторски, варёная, телячья- 28 копеек за один фунт…'.) и вскрытая жестянка с ревельскими шпротами, перевезённая через половину земного шара… тихо, уютно… за таким столом надо тягать из сатинового мешка деревянные бочоночки лото, приговаривая 'Барабанные палочки' или 'Номер восемь- половинку просим'…

Только разговор идёт совсем не о детских успехах в гимназии или о уж-ж-жасной семейной драме ('Представляете, возвращается наш полицмейстер из Хабаровска, натурально, кидается в спальню, распахивает шкаф…а там НИКОГО! - Да, постарела полицмейстерша, сильно сдала')…

'…все началось летом прошлого, девятьсот третьего года…Вначале пропажи джонок да шаланд никак не связывали с действиями хунхузов. Власти ведь постановили, что с пиратами давно покончено, и списывали все на несчастные случаи на море.

Но, когда случаи невозвращения рыбаков в родную гавань участились, то мы этим всерьез заинтересовались: из рыбаков никто не возвращался живым домой, а несколько раз на берег выносило обезглавленные трупы… Слух о кровавых злодеяниях быстро распространился по городу и прибрежным поселениям. Рыбаки в разгар летнего сезона перестали выходить в море, опасаясь пиратов. Владивосток практически лишился свежей рыбы.