Валерий Белоусов - Раскинулось море широко

'Ес-сть такое дело… пом-м-мянуть… хар-р-роший мастер был!'

'Тьфу ты… пошли отсюда… массстеррра… левши недоделанные!'

… У двери фанзы Семёнов корчился в беззвучном хохоте: 'Ниндзя, говорите? Террористы? Большая кровь? Ухм, ухм, ухм…'

Сконфуженный Шкуркин смущённо водил носком сапога по свежему снежку:'Да ладно Вам… пойдём уже в участок…'

В этот миг мимо товарищей бесшумно пронёсся азиат- бегущий по снегу босиком- оставляя в серебристом лунном сиянии глубокие следы… в неверном свете луны кровь на его круглой голове казалась аспидно - чёрной…

… Пробежав ещё с десяток шагов, китаец споткнулся и упал на колени… а потом медленно завалился ничком…

Левая рука, которой он на бегу придерживал лицо- бессильно опустилась - и половина лица, вместе с носом, щекой и ухом- медленно, как в кошмарном сне- отвалилась, повиснув на полоске кожи… вокруг головы упавшего стала быстро нарастать дымящаяся на морозце лужа…

'Как Вы думаете, друг мой- это тоже гильотина?'

'Скорее, похоже на ленточную пилу… Эй, Сунь, Сергей, кто там… скорее во двор, человек помирает!'

Из тёмного проулка выскочил другой азиат - голый по пояс, сжимающий в обеих руках эфес чёрного от крови, длинного, тонкого, чуть изогнутого меча…

Увидав двух гайдзинов, склонившихся над видимо, потерявшим сознание раненым, он зашипел, чуть присел, выставил перед собой лезвие- и как-то по крабьи, бочком, стал приближаться…

Глаза меченосного азиата горели, как у голодного кота, яростным светом… на скуластом лице с маленькой щёточкой усов застыла презрительная усмешка…

'Могу ли я сем -нибуть помось пелволаждённому?'

Маленький Сунь вырос, как из-под земли… в своей левой маленькой руке он сжимал за перпендикулярно приделанную рукоять длинную, потемневшую от времени, деревянную палку…

Острейшее- даже на вид- лезвие покачалось у самого носа абсолютно невозмутимого Суня… а потом взметнулось вверх, и с ужасающим свистом обрушилось на голову портного!

Не изменив предельно вежливого выражения лица, Сунь неуловимым движением выбросил левую руку вверх- причём длинная часть его палки - оказалась прикрывающей предплечье…

Лязгнув, стальное лезвие безвредно скользнуло по палке вниз- а Сунь, крутанув своё странное оружие, провернул его вокруг зажатой в кулаке рукоятке- так, что его худенькая рука удлинилась на полметра… и резко ткнул нападавшего в горло!

Потом снова крутанул палку в кулаке, сделал шаг на встречу врагу - и, поворачиваясь левым боком, всем телом, резко двинув вперёд согнутую, прижатую к своей впалой груди левую руку, нанёс захрипевшему противнику удар локтем по переносице… чвякнуло, будто коровье копыто ступило в прибрежный ил у водопоя…

Сунь снова крутанул палку в кулаке, и со стуком, похожий на тот, что производит кий, ударяющий бильярдный шар, врезал упавшему перед ним на колени, схватившемуся за мгновенно залившееся чёрным лицо злодею по бритому черепу…

Шкуркин, поражённо покачав головой, опустил к земле ствол выдернутого из -за пояса 'Бульдога'…

'Это что же за оружие у тебя, Сунь Ятсен?'

'Не олусие, совсема не олусие… это плосито палка, для лусной мельнисы… желнов клути-велти… совсема-совсема не олусие…'

'Хорошенькая палка! Надо будет её у тебя конфиско… эй, эй, потише, аспиды! Увлеклись!'

Выскочившие из фанзы мастеровые старательно месили азиата подкованными на сорок четыре гвоздика, яловыми сапогами…

'Что же вы делаете, православные? За чем вы его так-то?'- проявил гуманизм Семёнов…

'Да как же его не метелить, вашбродь, когда он Ваньку Мокина заруб… '

'Чего-чего? Так это, оказывается, ОН? А ну, колитесь, маслопупы!'

'Ой-ой-ой… никак спалился…'

'Говорил же тебе, Серёга, что он на пол-аршина под тебя видит… наш грех, барин… соврамши…'

'Так зачем же ты, садовая голова, убийство на себя брал?'

'Дык… энто… Моисей то-итсь, Соломоныч… тебе, говорит, по-первой ничо не будет, окромя церковного покаяния… а начальству что- главно дело, штоб всё было шито да крыто! '

'Понятно, кому охота - чтоб по его околотку маньяк с саблей бегал…Моисей!'

'Тут я…'

'Головка от ху… морковки… И давно ты преступления скрываешь, голубь сизый? '

'Да какие это, вашбродь… ведь мне бы ничего за это не было…'

'Да, ничего, кроме церковного покаяния…'

'Ну, дык я и говорю…'

'И ещё от двух до четырёх лет - за совершение не запрещенного законом действия, от которого нельзя ожидать последствий, но которое является явно неосторожным, повлекшим смерть по неосторожности, статья 1465, в Уложении о наказаниях 1903 года…'

'Ча-а-аво? '

'Ничаво…тьфу, ты, прости, Господи… тюрьма бы тебе, следовала, братец…'

'Э-э-э, не-е-ет, шалишь! Мине в тюрьму нельзя…не согласный я!'

'Так кто Ваньку порешил? '

'Вот этот чёрт косорылый… прости, Сунька, не об тибе чичас речь… шли это мы из депо, с вечерней- а этот как выскочит, как выпрыгнет… саблюкой хрясть! Башка у Ваньки секим! Кровищща брызь! Да Вы, барин, по Леволинейной пройдите- там, напротив чайной 'Общества Трезвости', почитай пол стены забрызгано…а потом он и убежал, ходя, то исть… а Ванька стоит, руками перед собой шарит…потом пошёл-пошёл, спотыкнулся да и сел…'

'А вы что же, олухи?'

'Испугались мы, барин…'

'Вот супостат нас на испуг и берёт…'

'Ничо… тело заплывчито, душа забывчита… мы ему тоже хорошо отоварили…'

'Ну дела… а кто это такой у нас злобный-то? Прямо имам Шамиль, не к ночи будь помянут…Сунь, ты его знаешь?'

Сунь Ятсен во время этого интересного разговора, вытащив из воротника своего ватного халата иголку с шелковинкой, сев на корточки, быстро и аккуратно пришивал на место лицо потерпевшего…

'Канесно, насяльника, моя знать, шибко -шибко знать! Люй Фанчи, холосая китайса, какакска по фанса мало-мало собилай, оголодника плодавай, лапса стеклянная покупай, вали и плодавай, потом опять какаска по фанса узе много-много собилай…'

'Ага, понятно… круговорот дерьма в природе…а что же он с мечом по улицам бегает?'

'Засем бегати? Люй Фанси ходя-ходя, ни бегати…Люй Фанси телеска ходя-ходя, катай - туда какаска, сюда лапса…'

'А, так ты про потерпевшего…'

'Потелпевсего, моя говоли, ой, шибко-шибко потелпевсего…'

'А это тогда кто такой?'

'Сёлт снаит… хунхуза нелусский…'

'Да, видно, без князя здесь не обойдёшься… А ты, Моисей премудрый… я т-т-тебе… Во! Нюхай у меня!'

'Ваше Благородие, на што обижаете…тридцать лет, Верой-Правдой…'

'За то и милую, что тебе пять годков до пенсии…детей твоих, шестерых, жалко! Смотри у меня! Ещё только единый раз…'

'Христом-Богом клянусь, век за Вас будем молиться…'

'Ну, хватит соплей-то…хватай бусурмана, тащи в участок… а я домой…Владимир Иванович, не сочтите за труд, пойдёмте со мной - высвистайте князя! А то я сейчас домой…мне как-то неудобно будет…'