Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто

И действительно, если ты должен принимать нечто, потому что тебе говорят, что это так, ты не можешь даже ничего обсудить или обдумать; а к тому же в качестве главного элемента и главного аргумента используется понятие награды и наказания, даже больше наказания, чем награды, когда невозможно развить способность к рассуждению и чувства, которые могли бы послужить основой для искренней религиозной веры. Так я думаю сейчас задним числом.

Фрей Бетто. Каким было наказание, и какой была награда?

Фидель Кастро. Ну, награда была очень абстрактной. Ребенку трудно воспринять абстрактные награды, основанные на созерцании, на состоянии вечного блаженства, даже труднее, чем наказание. Наказание было более объяснимо, мальчик был более готов понять наказание, ад на веки веков, боль, страдание и вечное адское пламя, всякое такое; и к тому же гораздо больше упора делалось на наказание. Я и в самом деле думаю, верю, что это плохой путь и неверный метод для формирования в человеческом существе любого глубокого убеждения. Позже, когда мне пришлось формировать у себя убеждения и веру в области политики, я твердо основывался на определенных ценностях и никогда не представлял себе, что это можно строить на чем-то, чего не понимаешь, или из страха перед чем-то, или в надежде на награду за что-то.

Я твердо убежден в этом, и мне кажется, что религиозная вера должна основываться на понятных доказательствах и на ценности того, что делается.

Фрей Бетто. Независимо от награды и наказания?

Фидель Кастро. Без награды и наказания. Потому что, на мой взгляд, не может быть полностью добрым, полностью благородным, поистине достойным похвалы, восхищения и уважения то, что делается из страха наказания или из желания получить награду. Вот даже мы, в нашей жизни революционеров, с нашими революционными понятиями, когда нам приходилось полагаться на людей, и полагаться на них в очень тяжелых делах и очень трудных испытаниях, которые они были способны вынести с подлинным бескорыстием и альтруизмом, то самым замечательным было то, что ими не двигала идея награды или наказания. Церковь тоже пережила эти испытания, переживала их на протяжении многих веков, имела своих мучеников и смогла все это вынести. На мой взгляд, это может объясняться глубокой убежденностью.

Фрей Бетто. Которая противоположна страху.

Фидель Кастро. Я думаю, что мучеников делает убежденность. Не верю, чтобы

кто-то шел на мучения просто оттого, что ждет награды или боится наказания; не думаю, что кто-то мог действовать героически из таких соображений.

Фрей Бетто. Я всегда говорю, что противоположность страху не храбрость, а вера.

Фидель Кастро. Думаю, что все мученики церкви стали ими наверняка из чувства преданности, из-за чего-то, во что твердо верили. Конечно, их могла поддерживать вера в иную жизнь, в которой их поступок будет вознагражден, но не верю, чтобы то была их главная побудительная причина. Вообще люди, которые делают что-то из страха, больше боятся огня, мучений, пыток, не решаются пойти на это. Люди, которые жаждут получить материальные блага, удовольствия, награды, стараются сохранить жизнь и не жертвуют ею. Я считаю, что мучениками, которых имела церковь на протяжении всей ее истории, наверное, двигало нечто более вдохновляющее, чем страх или наказание. Это гораздо легче понять любому из нас.

Мы действительно просили жертв, а иногда и мученичества, героизма, самой жизни. И я говорю, что очень достойно, когда человек отдает свою жизнь за революционную идею и борется, зная, что его может ждать смерть; и хотя он знает, что после смерти не будет больше ничего, он так высоко ставит эту идею, эту моральную значимость, что защищает ее ценою всего, что у него есть – его жизни, не ожидая награды или наказания.

Я сказал бы, что, в сущности, эти аспекты были исключительно слабыми моментами в религиозном образовании, которое мы получали. И не думаю, что из нашей среды вышло много святых. В том колледже интернов было немного, человек тридцать, но в целом было около двухсот учеников. И когда я перешел в главный иезуитский колледж, там насчитывалось тысяча учеников, из них двести интернов. Вряд ли из них вышло много священников. Я удивился бы, если бы узнал, что хоть десять человек из той тысячи стали священниками, я бы удивился этому!

Фрей Бетто. Там была социальная и расовая дискриминация?

Фидель Кастро. Несомненно. Прежде всего, само заведение было платное. Иезуиты не были меркантильными, в этом я могу тебя заверить. И салезианцы тоже, хотя последние были чувствительны к социальному престижу денег. Плата за обучение была не очень высокой. Я помню, например, что за интерна в колледже иезуитов

в Сантьяго-де-Куба платили тридцать песо. Песо в то время было равно доллару. Я уже говорю о 1937 годе, мне было одиннадцать лет, десять с половиной.

Фрей Бетто. Тридцать песо в месяц.

Фидель Кастро. Это было равно тридцати долларам в месяц.

Сюда входило питание – питание было неплохим, - жилье и еще прогулки; кроме того, было некоторое медицинское обслуживание, ученики по собственной инициативе были также членами медицинского кооперативного общества… Как оно называется?

Фрей Бетто. Общество взаимопомощи.

Фидель Кастро. Общество взаимопомощи. Мы были членами этого общества; в более серьезных случаях нас отправляли в больницу. У нас была вода. Конечно, за стирку надо было платить отдельно, за учебники - отдельно. Уроки, питание, спортивные занятия, все, что мы там делали, - за это тридцать песо было недорого. Тридцать песо – не так уж много, если принимать во внимание, что надо было содержать определенный персонал: кухня, транспорт, ремонт, уход за зданием школы.

В сущности, все это было возможно потому, что эти священники не получали жалованья, то есть им не надо было платить жалованья; их надо было только кормить, а они вели очень суровую жизнь. Конечно, были отдельные светские преподаватели, получавшие жалованье – довольно низкое, и превосходная администрация. Иными словами, эти иезуиты не преследовали никаких меркантильных целей; салезианцы тоже, но в этой школе еще менее. Воздержанные, суровых правил, самоотверженные, работящие. Они вкладывали в свое дело все силы и снижали расходы. Если бы они получали жалованье, содержание ученика обошлось бы не в тридцать песо, а вдвое или втрое дороже, несмотря на то что покупательная способность денег была в то время намного выше. Если бы все эти получали жалованье, школа не могла бы быть такой недорогой. Словом, там не было духа меркантильности.