Александр Маркьянов - Слепящая тьма. часть 2

Оседлав своего русского коня (верней сказать, козла) я выехал из-за здания, остановился…

— Прошу, уважаемый Али Султан…

Али Султан с достоинством подошел к машине, занял переднее пассажирское сидение, сильно, с первого раза захлопнул дверь. Автомат я положил на колени, это мешало вести машину, но тут ничего не поделаешь. С хрипом воткнулась первая передача, и наш козел осторожно покатил под гору.

— Куда едем?

— Сначала в Кабул. Я покажу куда. Потом поедем через Кандагар.

— Это опасно.

— Это опасно для тех, кто пришел с войной. Мы же пришли с миром…

Не знаю что и как — но меня это слова ничуть не убедили. Ведь смотрите как получается — едет машина а на дороге фугас, каких полно. И этот фугас разбираться не будет, кто едет в машине, пусть и посланник Бен Ладена — взорвется и все. В арабском есть очень удобное слово — Иншалла. Если так будет угодно Аллаху. Подорвался — значит, так было угодно Аллаху. Вот только меня это все ну никак не устраивало…

— Ты шурави? — внезапно спросил Странник

— Нет.

— Это машина шурави.

— Я купил ее. На базаре.

— Дело не в этом. Такие машины покупают только шурави. И водить умеют только шурави. Американцы такие машины никогда не используют.

— Это несложно. Машина как машина. Простая, правда. У меня отец работал на тракторе, управлять ничем не сложнее, чем этим.

— Сколько лет твоему отцу? — заинтересовался Странник

— Семьдесят один год.

— А твоему деду?

— Мой дед умер. Мой прадед тоже умер. Мой прадед был из шурави…

Дорога на Кабул была приведена в порядок и хорошо отремонтирована, она считалась стратегической и очень хорошо охранялась. Буквально через каждые несколько километров — афганские посты безопасности, состоящие из одной песочного цвета новенькой Митцубиши и Тойоты — пикапа с ДШК или (что реже) Браунингом М2 и несколькими солдатами. Иногда эти Тойоты стояли рядом с каким-нибудь бараком или даже бетонным строением, иногда — просто на обочине дороги. Проверять нас никто не проверял, равно как и другие машины. Видимо, эти машины стояли для того, чтобы отпугивать от дороги боевиков. В одном месте вместо Тойоты стоял старый советский БТР-70 с опознавательными знаками афганской армии, еще в одном — пикап Додж-Рэм с установленной в кузове ЗПУ-2, зенитной пулеметной установкой русских с двумя пулеметами калибра 14,5.

Афганцам силы международной коалиции не сильно доверяли, поэтому на дороге были и подвижные патрули. Два-три Хаммера, иногда еще и Страйкер, они ехали по дороге вместе с основным потоком машин, вот только вокруг них был вакуум — ближе чем на тридцать — сорок метров к таким машинам афганские водители не приближались. Видимо, наученные горьким опытом — на восьмой год войны наши уже раскусили что к чему и по слишком приблизившейся машине могли открыть огонь без предупреждения. Американские Хаммеры были доработаны, многие прямо здесь, на рембазах — навешана броня, а люк в крыше для пулеметчика прикрыт со всех сторон бронелистами и оттуда торчит дуло пулемета. Иногда даже нескольких — такая вот защита плохо поворачивалась из-за тяжести, и чтобы стрелять во все стороны помимо крупнокалиберного на турель ставили еще и пару обычных пулеметов справа и слева. Из американских машин перебивая даже шум дороги, на всю мощь орали включенные магнитофоны с негритянским рэпом. Здесь вообще самая популярная музыка в войсках коалиции — рэп.

Ближе к Кабулу транспортный поток сал разбавляться обычными автомобилями — до этого в транспортном протоке были лишь три типа транспортных средств — бронемашины коалиции, джипы армии и международных организаций и большие грузовики, которых на трассе было большинство. Как и в прежние времена, цивилизованность Афганистана исчерпывалась Кабулом…

Кабул нас встретил блок-постами коалиции, на которых дежурили афганцы и наемники из самых разных организаций, патрулями коалиции на каждом шагу, заграждениями из контейнеров и специальных тюков с наполнителем, задерживающих взрывную волну и осколки. На улицах — большое количество самой разнообразной техники, иногда на низкой высоте по направлению к аэропорту проносятся вертолеты. Откуда то гремит музыка, ест где перекусить, половина женщин в чадрах, а половина — без, и над всем над этим витал отчетливый и хорошо узнаваемый запах страха…

Я опасался блокпостов — и не из-за себя, а из-за своего спутника. Я же, с моим выправленным ID, дающим право на ношение оружия особо и не нервничал. Больше интереса вызывала моя машина нежели я сам — наемники обычно ездили на Тойотах или больших американских джипах. Но раз документы были в порядке — пропустили беспрепятственно.

С Кабула, как сказал старик-посланник, надо было ехать на Гардез и Мирам-Шах, к границе. Как и все основные дороги, ведущие к провинциальным центрам, эта была приведена в относительно пристойное состояние. Мы ехали мимо кишлаков, маленьких городков, по восстановленным мостам. На дороге то и дело попадались грузовики, небольшие трактора с одноосными прицепами нагруженными непонятно чем. То и дело попадались патрули коалиционных сил — в основном американские, но один раз встретили поляков. Дважды, над самой дорогой проходили вертолеты. Ни разу за все время путешествия мы не услышали стрельбы и взрывов — но напряжение было. Стоило только остановить машину и выйти из нее — оно чувствовалось. Сразу.

Двадцать восемь с лишним лет войны. Два поколения людей, учитывая, что на войне поколения сменяются быстро. За что Аллах проклял этих людей? За что он проклял всех нас?

Заночевал я как обычно — не в машине, а рядом с ней. Найдя подходящее место, я съехал с дороги, укрыл машину так чтобы ее с дороги не было видно. Сам же забрался выше, на скальную полку, возвышающуюся над дорогой метров на двадцать. Первым делом, оборудовал какую-никакую позицию для ведения боя, выложил из камней что-то, наподобие бойницы. Спустился вниз.

Мой спутник расстелил рядом с машиной молитвенный коврик, и уже совершал намаз, беззвучно шевеля губами. Он это делал каждый день, первый раз вставая потемну. И от того, что я видел после этого в его глазах — мне становилось не по себе.

Мы страна без веры. В последнее время — и без единства. Мы народ без ориентиров, без моральных ценностей — да, да, мы только говорим про них. А здесь…

Да, это чуждый нам народ, чуждая цивилизация. Словно чужая планета. За то время пока мы ехали пыльными афганскими дорогами пока мы пробирались к цели ущельями — не раз меня посещала мысль, что мы на какой то другой планете, похожей на землю — но не на земле.